Алексей Долинский, партнер консалтинговой компании Capstone Connections

Российская внешняя политика получилась на сегодня сильно эксклюзивной. И важно включать в нее все больше негосударственных факторов.

Фото:  http://russiancouncil.ru

Больше бизнеса

Российская внешняя политика получилась на сегодня сильно эксклюзивной. И важно включать в нее все больше негосударственных факторов. Как представитель бизнеса, консалтинговой компании, я хотел бы поговорить о том, что в нашей внешней политике однозначно должно быть больше бизнеса. Сегодня российские бизнесмены в откровенных беседах говорили, что и им в американский Госдеп войти гораздо проще, чем в российский МИД, потому что там понятно, куда позвонить, и понятно, что откроют, выслушают, поговорят и скажут, к кому обращаться. А в России, к сожалению, так не всегда получается.

«(в американском Госдепартаменте) понятно, что откроют, выслушают, поговорят и скажут, к кому обращаться. А в России, к сожалению, так не всегда получается»

Есть несколько конкретных механизмов вовлечения бизнеса, которые способствовали бы и достижению сугубо внешнеполитических целей. В первую очередь, это связано с тем, что государство естественно не может просто достучаться до каждого человека в своих целевых аудиториях за рубежом. И важно общаться и с другими аудиториями тоже, в том числе и с бизнес-аудиториями ­– на самом деле элитой зарубежных стран.

Какие ключевые механизмы используют наши партнеры? Наверное, правильно было бы говорить, в первую очередь, о том, какую роль играет содействие международному развитию в этом контексте. ОЭСР когда-то посчитала, что в содействии международному развитию, которое осуществляют страны Запада, до 50% составляет связанная помощь. То есть эта помощь, которая осуществляется не только деньгами, а, скорее, товарами и услугами. То есть, когда деньги предоставляются на условиях, что на эти деньги будут приобретены товары и услуги страны-донора.

Российское содействие международному развитию сегодня составляет около 500 миллионов долларов в год примерно, в отдельные годы доходило до 800 миллионов долларов. Это большие деньги, важные для нашего бизнеса, но, казалось бы, не решающие. Однако важно здесь не столько, сколько этих денег, сколько то, как они помогают выйти на рынки других стран. Для многих российских компаний это на самом деле практически не решаемая задача.

Связанная помощь

Если посмотреть правде в глаза, мы плохо знаем другие страны, то, о чем уже сегодня много говорилось, мы плохо говорим на иностранных языках, российский бизнес также плохо образован и подготовлен, пока не доработали ВШЭ и МГИМО, как и другие части нашей элиты. Соответственно важно ему в этом помочь. Если помочь российскому бизнесу выйти на рынок другой страны за счет содействия международному развитию, это позволит и устанавливать связи, и узнавать другие рынки, и доказывать преимущество наших товаров и услуг. В условиях, когда мы являемся членами ВТО, это особенно актуально, потому что многие другие механизмы поддержки оказываются запрещенными, вот содействие международному развитию и связанную помощь пока никто и нигде не запрещал. Интересно посмотреть на американский, например, опыт. USAID до сих пор чуть ли не 50% своей помощи предоставляют в виде связанной помощи. И здесь много помощи в том числе и так называемых консалтинговых компаний. Мы очень любим иностранные консалтинговые компании – «МакКинзи», «Делойт», «Буз», «Бейн» и т.д. Но мы все время забываем, что очень много денег они получают напрямую от американского правительства. Они являются его официальными субподрядчиками, причем субподрядчиками на работу внутри страны, так и на работу в других странах. «Делойт» много делал для консалтинга российского правительства на деньги правительства американского. Совершенно не понятно, почему мы не можем этого делать.

«Делойт» много делал для консалтинга российского правительства на деньги правительства американского. Совершенно не понятно, почему мы не можем этого делать»

Уже вырос довольно значительно российский консалтинговый рынок, который так же мог бы быть инструментом российского влияния за рубежом. В первую очередь, естественно в странах СНГ, где мы разделяем пока и общий язык, и общий культурный код, и многое другое. Кроме того, есть инструменты содействия международному развитию, которые подразумевают де-факто совместное инвестирование. Таким образом, снижается риск для частного инвестора, инвестирующего за рубежом. Российским компаниям трудно порой оценивать риски. Действительно только крупные компании могут вовлекаться в серьезные международные проекты. Если есть государство, которое с тобой соинвестирует – это сильно этот сильный риск снижает. И как показывает опыт и Соединенных Штатов, и Японии, и многих европейских стран –это на самом деле прибыльное дело. То есть, государство само по себе инвестировать, наверное, не должно, но вместе с бизнесом это очень выгодно.

Интересен, кстати, пример Швеции. Они дошли до того, что если малые и средние компании инвестируют за рубежом и проект оказывает пользу зарубежным аудиториям и при этом является прибыльным, то часть предоставленных средств становится не льготным кредитом, а грантом. Де-факто, страна дотирует собственные компании на зарубежные инвестиции. Это в прямом виде распространение собственного политического, экономического влияния, это та лучшая практика, на которую нужно ориентироваться.

«… государство само по себе инвестировать, наверное, не должно, но вместе с бизнесом это очень выгодно»

Важно, конечно, смотреть на лучшие управленческие практики в этой области. Отдельные школы подготовки людей, которые занимаются международным развитием, отдельные де-факто структуры, обладающие своеобразной бизнес-культурой, которые занимаются международным развитием. Это тот опыт, который мы должны изучать и реплицировать, и очень хорошо, что у ОЭРС-сотрудничества есть санкция этим заниматься в соответствии с указом президента. И, вероятно, это могло бы быть инструментом продвижения российского бизнеса и вовлечение его в российскую внешнюю политику.