Лекторий СВОП: Мы не можем исключать участия Китая в локальном конфликте – эксперт
26 октября в российском Совете по внешней и оборонной политике состоялась лекция старшего научного сотрудника Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ, ведущего научного сотрудника Института Дальнего Востока РАН Василия Кашина, посвященная «неизбежности китайско-американского противостояния».
По мнению эксперта, на современном этапе сфера интересов Китая расширяется, а сотрудничество с Вашингтоном – напротив, сворачивается. В интервью «Евразия.Эксперт» Василий Кашин рассказал о природе китайско-американских противоречий и их значении для Евразийского экономического союза.
— Василий Борисович, какие конкретные события свидетельствуют о нарастании противоречий между Китаем и США?
— Характерный пример за последний год – это американское патрулирование по охране свободы судоходства в Южно-Китайском море. В целом происходит усиление американского присутствия в Азии, в частности – активация в этом году новых военных баз на Филиппинах, где они присутствуют на ротационной основе. Усиливаются американские военные связи с Вьетнамом, поставляется оружие в Японию. Развертываются средства противоракетной обороны США в Восточной Азии.
Также нарастают противоречия из-за Тайваня после того, как победу на выборах в этом году там одержала президент Цай Инвэнь. Она – представитель демократической прогрессивной партии, стоящая на более скептических позициях по отношению к Китаю, поэтому происходит развитие военного сотрудничества Тайваня с США. При демонстративных учениях Китая, направленных на отработку захвата Тайваня, это ведет к обострению отношений.
— Чем отвечает Китай?
— В Китае участились испытания стратегических систем вооружений, включая новые межконтинентальные баллистические ракеты. Происходит ускоренное строительство флота, создается инфраструктура в Южно-Китайском море.Начиная с 2013 г. там строятся искусственные острова, на которых возводятся военные объекты и где наращивается численность китайского флота.
В последние годы в Южно-Китайском море Китаем установлены идентификационные зоны ПВО, которые позволяют вылетать на перехват залетающих туда американских и японских самолетов. Китайская авиация выходит за первую цепь островов в регионе и проводит там маневры с имитацией ракетных ударов.
Важное событие – «революция зонтиков» в Гонконге. Выступления демократических активистов, которые получили поддержку Соединенных Штатов, были восприняты Китаем как попытка реализации «цветной революции».
В этом году принято решение, обозлившее Китай – объявленно развертывание системы THAAD (американская мобильная система противоракетной обороны – прим. «ЕЭ») на юге Корейского полуострова. Пока что оно не состоялось, но решение принято.
Какие контрмеры предприняты? Первая проведенная контрмера – запуск российско-китайских компьютеризированных учений в сфере ПРО, которые станут ежегодными. Сейчас обсуждаются другие меры противодействия – возможно, развертывание новых ударных систем и т.д.
— Есть ли еще шанс выскочить из т.н. «ловушки Фукидида» — столкновения гегемона в лице США и поднимающегося Китая?
— Проблема усугубляется различиями в правящих режимах и их идеологиях. Китайское правительство убеждено: Соединенные штаты в конечном счете нацелены на смену режима в Китайской народной республике. Насколько это убеждение правильно –другой вопрос. Я считаю, что это действительно правда, просто это не носит характер заговора.
Но сам по себе нынешний китайский режим неприемлем для США, и это подрывает возможности выйти из углубляющейся конфронтации. Чтобы выйти из этой ловушки, нужно стратегическое соглашение, достижимое при высоком уровне доверия. А доверия между ними нет и быть не может.
— Ваш прогноз – как будет развиваться конфронтация Китая и США в ближайшие годы? Возможен ли прямой военный конфликт?
— Думаю, конфронтация будет носить политический характер и характер гонки вооружений, борьбы за союзников, активизации дипломатии в странах третьего мира.
На определенном этапе мы не можем исключать участия Китая в локальном конфликте, и видны сценарии, по которым это может происходить.
Один из них отрабатывается в ходе наших совместных учений «Мирная миссия» – это гипотетическая борьба с восстаниями, беспорядками или действиями радикалов в Центральной Азии.
Второй сценарий частично отрабатывается в ходе наших военно-морских учений «Морское взаимодействие» – защита китайских граждан, и, возможно, имущества, захваченных в ходе конфликтов в других странах.
В апреле 2015 г. подобная военная операция была произведена, просто она была бескровной. Тогда Китай произвел высадку военно-морского спецназа в йеменском порту Аден. В порт вошли 2 китайских фрегата, десант взял под контроль часть порта, а затем они эвакуировали несколько сотен китайских граждан и даже отдельных граждан других стран.
Все было произведено по договоренностям между сторонами, но в принципе – это стало военной операцией, в ходе которой китайские военные высадились в другой стране. При других обстоятельствах это могло привести к применению оружия.
Третий вариант – представим себе, что в условной Африке существует и дестабилизируется китайская колония, в которой тысячи человек и инвестиции. Вполне возможна высадка с целью эвакуации своих граждан, а может быть, на каком-то этапе в будущем – с целью стабилизации положения.
— Вы упомянули об учениях «Мирная миссия», проводившихся в рамках ШОС. Это устойчивый тренд, что подобные учения в Центральной Азии проводятся под эгидой ШОС, или сотрудничество с ОДКБ тоже может быть интересно Китаю?
— Мы не захотим, чтобы они вступали в ОДКБ, а им это не нужно. Это недопустимо, так как это будет формальным военным союзом между Россией и Китаем с жесткими взаимными обязательствами. Мы к этому не готовы, потому что в этом случае потеряем возможность проводить прежнюю политику в отношении расширения НАТО, китайцы потеряют возможность критиковать американские союзы в Азии. Этого не будет.
Но, действительно, реальные сценарии конфликтов в Центральной Азии включают в себя страны ШОС и страны ОДКБ. Они будут первыми отвечать на любой кризис. Сценарий заключается в том, что, допустим, прорыв из Афганистана сдерживает армия Таджикистана, пока к ней на помощь не приходят русские и китайцы.
— В последнем номере журнала Foreign Affairs высказывается идея, что США должны поддержать китайский проект Шелкового пути, взамен получив возможность влиять на то, куда направляются китайские инвестиции. Могут ли Пекин и Вашингтон договориться о «большой сделке»?
— Проблема Экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП) в том, что это не законченная программа, а расплывчатая инициатива, в которую включено множество программ и проектов. У американцев в целом положительное отношение к ЭПШП. ЭПШП – это Средняя Азия.
Американская линия заключается в том, чтобы всеми силами вредить Евразийскому экономическому союзу, дискредитировать, критиковать, и поддерживать китайское продвижение в Среднюю Азию – включая ЭПШП. Они считают, что этим они достигнут подрыва доверия между Россией и Китаем.
Так как США в регионе представлены слабо, они ставят на то, что Китай вложится и стабилизирует ситуацию, что в свою очередь скажется на стабилизации Афганистана.
Морской пояс Шелкового пути – это совсем другое. К увеличению присутствия китайцев в странах по берегам Индийского океана американцы относятся совсем иначе. Им это не нравится, там «копают» под китайских политиков. Это очень сильно проявилось в ходе последних выборов на Шри-Ланке, на Сейшелах. Там идет борьба.
— Как конкретно планируют «вбивать клин» в сопряжение ЭПШП и Евразийского экономического союза?
— Сопряжение – это приоритет, но это сверхсложная задача. У нас декларация о сопряжении принята в мае 2015 г., но пока что нашим единственным достижением является то, что мы начали переговоры о торговом соглашении между ЕАЭС и Китаем. Есть очень большие проблемы с точки зрения координации внутри ЕАЭС.
Страны-члены Союза стремятся как можно больше проектов удерживать в сфере двусторонних отношений с Китаем, не отдавая Союзу. Китайцы тоже часто действуют исходя из тактических бизнес-целей, и могут использовать эти противоречия. Как таковое сопряжение – это пока политическая инициатива. У нас сохраняются элементы конкуренции, противоречий, недоверия, а они хотят и будут это использовать.
— В американских публикациях встречается тезис, что надо сдерживать Китай в морях на Востоке, чтобы направить его активность на Запад и столкнуть лбами Пекин и Москву. Можем ли мы остаться в стороне от очередной схватки сверхдержав?
— У нас есть полное совпадение интересов с китайцами по глобальной повестке дня, но мы стремимся не участвовать в конфликтах Китая со странами Азиатско-Тихоокеанского региона. По крайней мере, так было до последнего времени.
В последнее время произошел сдвиг – Россия поддержала позицию Китая в отношении филиппинского арбитража (по спору между Китаем и Филиппинами вокруг Южно-Китайского моря – прим. «ЕЭ») и приняла участие в совместных военно-морских учениях в Южно-Китайском море. Это были два важных шага, которые имели большой резонанс в Юго-Восточной Азии.
Возникли спекуляции о том, что Россия теперь будет регулярно поддерживать Китай. Но мы стоим на том, что это были разовые шаги – и из них не следует поддержка китайской позиции по территориальным спорам.
В остальных вопросах – ситуация на Ближнем Востоке, вопросы глобального управления, МВФ, права человека, кибер-безопасность – у нас с Китаем совместные инициативы.
Теоретически мы можем остаться в стороне, но пока ситуация выглядит так, что скорее нас атакуют сильнее, чем Китай. У Китая эта схватка развертывается в медленном темпе, а основное американское давление обращено на нас.
— Как в Китае воспринимают Евразийский экономический союз – видят ли в нем союзника в геоэкономическом сдерживании США?
— ЕАЭС – это экономическое объединение, которое не имеет отношения к сдерживанию США. Китай исходит из того, что ЕАЭС – это крайне важный для России проект. И поскольку они вынуждены развивать отношения и принимать во внимание ее интересы, они идут навстречу и развивают отношения с ЕАЭС. При этом к ЕАЭС как таковому они относятся скептически.
Беседовал Павел Воробьев
