РОССИЯ ВСЕГДА ВОЗВРАЩАЕТСЯ
За исключением примеров, когда наш партнер теряет суверенитет в пользу державы, сопоставимой с Россией по военным возможностям, ни один случай снижения российского влияния не должен восприниматься как трагедия и «конец игры».
Статус великой державы применительно к влиянию в разных частях света определяется не стремлением удерживать союзников любой ценой, а способностью вернуться в страны, которые однажды казались «потерянными», как актив национальной внешней политики.
Пока наше отношение к этому вопросу находится под влиянием травмы крушения глобального могущества СССР, а затем и самого союзного государства. Это влияние меньше заметно у тех, кто принимает решения, и у профессиональных дипломатов. Однако для широкой публики и большинства наблюдателей каждая серьезная проблема с государством, входящим в сферу российского влияния, воспринимается как трагедия вселенского масштаба. Но это скоро пройдет, и российская внешняя политика начнет исходить из того, что самое важное – не сохранить влияние, пусть даже призрачное, а потом восстановить его в случае реальной необходимости.
И здесь нам есть чему поучиться у США – самой пока успешной в деле завоевывания друзей державы. Было бы ошибочно считать американцев такими везунчиками, которым после Первой мировой войны все буквально в руки падает, а жизнь не создает трудностей. За свою активную дипломатическую историю Вашингтон неоднократно терпел достаточно жестокие и унизительные поражения. Даже на своем «заднем дворе», то есть в странах Латинской Америки, где влияние США традиционно является самым сильным. Не говоря уже об остальных регионах мира, в первую очередь – об Азии. Вроде бы и колоссальные деньги вкладывали в подкуп элит, и военные операции проводили, но часто все это заканчивалось фиаско.
Когда это случилось в первый раз – на Кубе в конце 1950-х годов, реакция в США была эмоциональной и привела к суетливому поведению, созданию неловких и опасных ситуаций. Однако в будущем эти поражения и даже трусливое бегство никогда не становились для наших глобальных соперников основанием опускать руки. Более того, они свои проблемы никогда не акцентировали, сосредоточившись на оптимистическом взгляде в будущее. Сейчас, к слову, США уверенно возвращаются во Вьетнам, откуда их с позором выкинули 50 лет назад. Восстанавливают свои позиции на Филиппинах, где американцам тоже долго были совсем не рады. Даже Куба и Венесуэла не считаются в США полностью потерянными случаями.
При этом американский опыт показывает, что единственный способ навеки закрепить свое влияние в той или иной стране – это лишить ее фактического суверенитета в вопросах безопасности. Именно так работает НАТО и система двусторонних союзов США с Японией и Южной Кореей. Однако это означает вероятность самых серьезных решений в случае, если такой партнер оказывается под угрозой, существенно сокращает пространство для дипломатического маневра. Что, собственно говоря, и правильно: уж коли страны НАТО или корейцы с японцами передали свои права Соединенным Штатам, то и защищать их Вашингтон должен, как свою собственную территорию. Готова ли Россия к такой модели отношений с кем-либо, кроме критически важной по своему географическому положению Белоруссии? Практика последних лет показывает, что не очень.
А это значит, что за исключением примеров, когда наш партнер теряет суверенитет в пользу державы, сопоставимой с Россией по военным возможностям, ни один случай снижения российского влияния не должен восприниматься как трагедия и «конец игры». Украина является в этом смысле исключением, поскольку там дело шло к размещению военной инфраструктуры США и переходу этой территории под полный американский контроль. Но во всех остальных случаях даже самое неприятное развитие ситуации должно быть для нас не более чем эпизодом. За которым неизбежно последует следующий, более успешный с точки зрения наших интересов и представлений о справедливости.
И нас совершенно не должны волновать аргументы сиюминутного характера. Они имеют значение только для тех, кто подвергается угрозе каждую минуту. Собственно говоря, внешняя политика великой державы и отличается тем, что исходит из презумпции собственного бессмертия. Это малые и средние страны должны думать о каждом важном внешнеполитическом событии, как о факторе, способном прервать их существование. Для прибалтийских республик, стран Закавказья или, при определенных обстоятельствах, какой-нибудь Польши серьезное изменение международной конъюнктуры несет в себе смертельные угрозы. Но не для нас.
В случае России, США или Китая даже полное обрушение союзнической инфраструктуры не будет трагическим. Мы же с вами понимаем, что СССР распался не потому, что прекратил свое существование Варшавский договор. Единственная угроза для существования сверхдержавы может исходить только от нее самой. А это значит, что абсолютно любые внешнеполитические потери она может компенсировать при условии сохранения внутренней стабильности и единства своей государственности.
Переворот на Украине в 2014 году был важным внешнеполитическим поражением России. Но способность исправить его последствия определяется сейчас тем, что у нас устойчивая экономика и здоровое общество, способные выдержать усилия, необходимые для специальной военной операции и борьбы с экономическим давлением всего Запада.
То, что мы наблюдаем сейчас на пространстве бывшего СССР – это очередной этап интеграции стран региона в международную систему. Нравится нам это или нет под влиянием ностальгии по общему советскому прошлому.
Примерно то же самое происходит с бывшими французскими колониями в Западной Африке, утеря полного контроля над которыми также переживается в Париже весьма эмоционально. На протяжении последних двух месяцев мы наблюдали весьма драматический процесс, в ходе которого Франция прошла путь от призывов к военной интервенции в Нигере до решения о выводе из этой страны собственного контингента и отзыва дипломатов.
Значит ли это, что позиции Парижа в этом важном с точки зрения природных ресурсов регионе окончательно утеряны? Совершенно не обязательно – при условии, что сама Франция не будет сидеть теперь сложа руки. И ей будет позволено вернуться в Африку теми, кто определяет сейчас будущее международного порядка.
Россия, слава Богу, не Франция. Москва, в отличие от официального Парижа, не должна соотносить свои действия с позицией США или кого-либо еще. То, что происходит сейчас с Арменией, является трагедией близкого и дружественного России народа. Мы должны отдать должное подвигу российских миротворцев, выполняющих свою миссию в крайне неблагоприятных условиях.
Но не стоит смотреть на положение в Закавказье, как на конечное явление. Нам совершенно неизвестна дальнейшая судьба Азербайджана, где серьезные нефтяные доходы не делают лучше жизнь простого человека. Совершенно неопределенным является будущее Турции после Эрдогана, уже сейчас сталкивающейся с серьезными экономическими трудностями. Да и сама Армения уже несколько раз доказывала, что сохранение нации не равняется сохранению государства. Но Россия будет всегда. И исходить нужно именно из этого.
А значит, даже если нам сейчас очень не нравится поведение армянского правительства, не стоит воспринимать происходящее в качестве финала некой гипотетической «борьбы за влияние». Эта борьба в мире великих держав продолжается постоянно, поскольку постоянным является их присутствие в международной политике.
Несколько лет назад никто не мог бы и подумать, что Россия будет настолько активна в тех регионах Африки, где раньше безраздельно царили французы. Тем более нужно думать о будущем в тех регионах, которые легко достижимы логистически. Необходимо учитывать, что Россию окружают страны, международное положение которых – продукт взаимодействия великих держав. И если России это будет нужно, то она вернет себе утраченные позиции. Пока же давайте немного забудем об армянском государстве. Лучше продолжим заниматься образовательными и другими программами, направленными на его замечательный народ.
