РОССИЯ — КИТАЙ: ЧТО ТАКОЕ «ОТНОШЕНИЯ ВЕЛИКИХ ДЕРЖАВ НОВОГО ТИПА»?
Российский Совет по международным делам
Выступление на IX Всемирном форме мира в Пекине
Российско-китайские отношения сегодня стали совершенно особым явлением в глобальной международной системе. Государственные деятели, дипломаты и эксперты двух стран часто говорят об уникальности этих отношений, о том, что российско-китайское сотрудничество не имеет аналогов в практике современной мировой политики. Москва и Пекин добились в своем сотрудничестве того, чего пока не удается достичь во взаимодействии Пекина и Вашингтона или России и Европейского союза, а именно — на практике реализовали модель «отношений великих держав нового типа», соответствующую международным реалиям XXI века.
В чем же конкретно заключается специфика двусторонних отношений России и Китая? Насколько вообще справедливо говорить о существовании особого формата, не имеющего аналогов в прошлом? Попробуем выделить некоторые характерные особенности современных российско-китайских отношений, обосновывающие это утверждение, а также обозначить потенциальные риски, которые могут возникнуть по мере дальнейшего развития этих отношений. Оговоримся сразу — речь идет не о принижении возможностей поступательного развития двустороннего сотрудничества, а о попытке выявить ключевые задачи, еще требующие своего решения.
1. Принцип суверенитета. Международные двусторонние и многосторонние партнерства, как правило, связаны с ограничениями национального суверенитета. Ограничения могут быть симметричными для участников (как, например, отношения между членами Европейского союза или между членами АСЕАН) или асимметричными (как в большинстве военно-политических соглашений между Соединенными Штатами и их союзниками). Принципиальной особенностью российско-китайских отношений является сохранение сторонами полного объема своего национального суверенитета, представляющего для нынешнего руководства России и КНР очень значительную ценность. Признавая чувствительность вопроса суверенитета друг для друга, Москва и Пекин воздерживаются от любых действий, которые другая сторона могла бы интерпретировать как вмешательство в ее внутренние дела или как попытку ограничить ее свободу рук в мировой политике.
Накладывает ли принцип сохранения суверенитета в полном объеме какие-либо ограничения на развитие сотрудничества между двумя странами? В определенной месте, да. Ни Москва, ни Пекин в настоящее время не готовы к созданию военно-политического союза или к делегированию части своего суверенитета какому-то наднациональному двустороннему или многостороннему органу. Это обстоятельство со временем, по всей видимости, будет сдерживать рост взаимозависимости России и Китая в социальной, экономической и политической областях. Едва ли можно рассчитывать на то, что в ближайшие десятилетия российско-китайское взаимодействие выйдет на уровень взаимодействия Франции и Германии, достигнутый к концу ХХ столетия. По всей видимости, на каком-то этапе сложившиеся в России и в Китае представления о границах национального суверенитета потребуют уточнения.
2. Гибкость и возможность расхождения позиций. Поскольку обе стороны сохраняют за собой всю полноту своего национального суверенитета, и поскольку их национальные интересы не тождественны друг другу, неизбежны расхождения в позициях Москвы и Пекина по конкретным вопросам мировой политики (например, по вопросам Индии или Украины). Россия и Китай сегодня готовы проявлять гибкость и «соглашаться не соглашаться» там, где наблюдается расхождение или не полное совпадение их интересов. Подчеркнем, что в данном случае мы говорим не о возможном недопонимании или неправильных интерпретациях устремлений друг друга, а об объективном расхождении существенных интересов двух стран.
Взаимная терпимость к расхождениям позиций по частным вопросам придает отношениям двух стран дополнительную устойчивость. Однако возникает вопрос: где проходят те «красные линии», за которыми частные ситуативные расхождения способны перерасти в расхождения принципиальные, способные подорвать основы взаимного доверия? Например, при каких условиях военно-техническое сотрудничество России и Индии начнет рассматриваться в Пекине как непосредственная угроза китайским национальным интересам? При каких обстоятельствах растущая активность Китая в арктическом регионе станет восприниматься Москвой как вызов ее позициям в Арктике? Происходящее на наших глазах обострение международной обстановки может поставить вопрос о более четкой и последовательной координации позиций России и Китая в отношении как глобальных (например, контроль над стратегическими вооружениями), так и региональных (таких, как ситуация на Ближнем Востоке) проблем мировой политики. Поле для сохранения практики «соглашаться не соглашаться» начинает сужаться. Вопрос о том, насколько Москва и Пекин готовы к повышению уровня координации своих внешнеполитических позиций, пока остается открытым.
3. Отношения не баланса сил, а баланса интересов. Традиционно отношения в мировой политике строятся на основе баланса сил между участниками отношений, причем главную роль играет соотношение их военных потенциалов. Между Россией и Китаем существуют множественные асимметрии: например, по показателям своего ракетно-ядерного потенциала Москва значительно превосходит Пекин, в то время как по большинству экономических показателей Китай имеет неоспоримое преимущество перед Россией. Такая асимметричность, однако, не препятствует двустороннему сотрудничеству, поскольку в каждой конкретной сфере отношений стороны стремятся найти не баланс сил, а баланс интересов. Российско-китайские отношения развиваются как отношения двух равных партнеров, способных успешно нивелировать многочисленные частные асимметрии в общем контексте двусторонних отношений.
Естественно, баланс интересов работает лишь постольку, поскольку стороны учитывают не только объективные возможности, но и субъективные намерения друг друга. Если бы такой уверенности в намерениях не было, отношения вернулись бы к традиционной схеме баланса сил, характерной для отношений между великими державами в прошлом. Возникает закономерный вопрос о том, насколько современные российско-китайские отношения доверия являются производными от личных дружественных отношений президента России Владимира Путина и председателя КНР Си Цзиньпина. Критики отмечают, что институциональная основа этих отношений пока остается достаточно хрупкой, и поэтому смена политического лидера в одной из стран способна превратиться в серьезное испытание для нынешнего формата отношений.
4. Комплексный характер взаимодействия. Официальные лица с обеих сторон низменно отмечают комплексный характер российско-китайского взаимодействия, охватывающего широкий спектр областей — от геополитического, дипломатического и военно-технического сотрудничества до двусторонних образовательных, научных и гуманитарных проектов. Действительно, ни у России, ни у Китая нет подобных отношений с другими мировыми центрами силы; комплексность сотрудничества порождает важный синергетический эффект, содействуя дальнейшему расширению и углублению взаимодействия в самых различных сферах.
Как правило, комплексное сотрудничество предполагает одновременное движение сверху-вниз (от государства к обществу) и снизу-вверх (от общества к государству). Приходится констатировать, что пока российско-китайское сотрудничество развивается в большей степени в режиме сверху-вниз, чем в режиме снизу-вверх. То есть присутствует ярко выраженное стремление двух государств к углублению двустороннего взаимодействия, но широкий общественный запрос на такое взаимодействие выражен относительно слабо. Проблема, насколько можно судить, коренится в особенностях сложившейся к настоящему времени модели экономического сотрудничества, которое ограничено по большей части крупными и сверхкрупными проектами, ведущимися под патронажем государственных структур. Такие проекты в энергетике, развитии транспортной инфраструктуры, военно-технической области, разумеется, крайне важны, но они далеко не всегда генерируют широкий шлейф социальных и гуманитарных связей, необходимых для придания отношениям действительно комплексного характера. Существенное расширение экономического сотрудничества за счет малого и среднего бизнеса двух стран (например, по образцу развития российско-итальянских торгово-экономических связей) позволило бы усилить общественный запрос на социально-гуманитарное взаимодействие.
5. Ненаправленность против интересов третьих стран. Руководители России и Китая любят подчеркивать, что отношения их стран имеют собственную основу и логику развития и не направлены против каких бы то ни было третьих стран. Можно предположить, что даже потенциально возможное существенное снижение напряженности по оси «Пекин — Вашингтон» или по оси «Москва — Вашингтон» не привело бы к параллельному снижению заинтересованности России и Китая в сотрудничестве друг с другом. Точно так же логично заключить, что двусторонние отношения России и Китая уже не выступают в роли вынужденной альтернатива развитию сотрудничества Москвы и Пекина с Европейским союзом.
Тем не менее нельзя отрицать того факта, что наличие общих геополитических противников ведет к дальнейшей консолидации российско-китайского партнерства, по крайней мере — в политической и военно-технической сферах. Менее очевидна эта связь в торгово-экономической, инвестиционной и в научно-технической сферах, но и здесь она проявляется все более четко. К примеру, в марте 2021 г. в связи с обострением двусторонних политический отношений Китай полностью прекратил импорт угля из Австралии. Естественно, что такое решение создало дополнительные возможности для российских экспортеров, в первую очередь — коксующегося угля. А что будет, если политические отношения между Канберрой и Пекином вновь наладятся? Что будет, если отношения между Россией и Евросоюзом вновь наладятся, и Европа захочет перетянуть на себя часть российских поставок СПГ, ориентированных сегодня на китайские рынки? Вообще, в какой мере торгово-экономически решения в двусторонних отношениях России и Китая будут отныне определяться геополитическими соображениями, а не соображениями исключительно экономической целесообразности? Ответы на эти вопросы во многом определят динамику и приоритеты двустороннего сотрудничества России и Китая на годы вперед.
6. Сочетание двусторонних и многосторонних форматов. Одна из характерных особенностей российско-китайских отношений состоит в том, что стороны стремятся дополнить двусторонний формат взаимодействия многосторонними форматами с подключением третьих стран (ШОС, БРИКС). Такое дополнение позволяет избежать обвинений в том, что Москва и Пекин создают какую-то двустороннюю «ось» в целях раздела «сфер влияния» за счет своих менее крупных и менее сильных соседей. Сочетание двустороннего и многосторонних форматов в последние годы стало «визитной карточкой» российско-китайского сотрудничества, особенно на фоне очевидного кризиса многих многосторонних институтов Запада.
Вместе с тем, стоит заметить, что у России и у Китая не столь значителен исторический опыт работы в полноценных многосторонних форматах. Обе страны являются наследницами великих империй, привыкших смотреть на своих соседей сверху вниз. Поэтому и сегодня существует соблазн превратить формирующиеся многосторонние структуры в «квази-многосторонние», т.е. подменить многосторонний формат обсуждения проблем и принятия соответствующих решений предварительными двусторонними договорённостями (например, по вопросам Афганистана) или вообще односторонним решениями Москвы или Пекина. Как представляется, подобный подход был бы ошибочным; он привел бы к снижению заинтересованности третьих стран в участии в многосторонних форматах, если такие форматы находились бы под жестким контролем России и КНР. Задача осваивать сложное искусство многосторонних форматов с трудными партнерами становится особенно актуальной в контексте расширения состава ШОС и в реализации концепции «БРИКС+».
7. Сотрудничество в обеспечении глобальных общественных благ. Одна из характерных особенностей партнерства Москвы и Пекина состоит в том, что в этом сотрудничестве стороны преследуют не только свои узко понимаемые национальные интересы, но и интересы международной системы в целом. Они ставят перед собой задачи, связанные с повышением управляемости глобальной системы — как в сферах, касающихся безопасности, так и в областях, относящихся к развитию. Отсюда — совместные или параллельные предложения, направленные на повышение эффективности работы ООН, международных экономических и валютно-финансовых институтов, инициативы, затрагивающие региональные проблемы (Северо-Восточная Азия, Ближний Восток, Северная Африка), идеи по повышению эффективности управления глобальными ресурсами (информация, энергия, климат, космос, миграции и пр.).
Это очень важное измерение российско-китайского сотрудничества находится в самой начальной стадии своего развития. В дальнейшем двум странам очень важно избежать ненужной конкуренции в реализации своих проектов или дублирования усилий друг друга — например, в Африке или на Балканах. Повышаются требования к координации работы двух стран на всех уровнях — от концептуального осмысления формирующейся глобальной повестки дня до разработки детальных «дорожных карт» по реализации конкретных инициатив. Подчеркнем еще раз важность принципа многосторонности: российско-китайское взаимодействие по вопросам глобальных общественных благ не должно восприниматься в мире как продукт какой-то эксклюзивной договоренности Москвы и Пекина; оно должно быть в максимально возможной мере открыто для других участников мировой политики.
8. Возможности долгосрочных стратегий. Как показывает исторический опыт, западные либерально-демократические системы создают существенные ограничители для проведения какой бы то ни было долгосрочной внешнеполитической стратегии (в чем можно было еще раз убедиться после недавней смены администраций в Вашингтоне). Россия и Китай имеют здесь определенное преимущество над своими западными оппонентами: политическая стабильность и устойчивость государственного руководства позволяют Москве и Пекину расширить горизонты внешнеполитического планирования, выстраивать свои международные стратегии, в том числе и на двустороннем треке, на многие годы и даже десятилетия вперед.
Здесь, однако, неизбежно возникают и определенные риски: оборотной стороной последовательности и устойчивости во внешней политике может оказаться инерционность и недостаточная чувствительность к изменениям внешней среды. Грань между стабильностью и застоем не всегда четко обозначена, а стремительно меняющийся современный мир не будет ждать ни Москву, ни Пекин. Поэтому одной из важнейших задач наших стран, в том числе их экспертно-аналитических сообществ, остается постоянный и настойчивый поиск путей дальнейшего совершенствования сложившейся модели российско-китайских отношений, которую мы без ложной скромности уже сегодня имеем все основания считать «отношениями великих держав нового типа».
