Международная жизнь

Д.О.Рогозин

Кризис в отношениях России и НАТО пошел на пользу этим отношениям, поскольку теперь в них не осталось места для демагогии и обещаний, которые не будут выполняться.

Как правило, в кризисных ситуациях отношения проверяются на прочность. В 2008 году нам пришлось пройти через такую проверку: в результате августовской агрессии режима Саакашвили в отношении Южной Осетии стало понятно, что существующая система евроатлантической безопасности не работает, институты, призванные ее поддерживать, оказались устаревшими и, как следствие, — неэффективны. Прежде всего, это касается НАТО, которая в этот период действовала явно по лекалам холодной войны, выступая с блоковых позиций и чуть было не став моральным адвокатом своего «особо привилегированного партнера».

Решение альянса о невозможности ведения дел с Россией как обычно, которое сейчас многие в экспертном сообществе, да и в самом альянсе, оценивают как ошибочное, спровоцировало замораживание отношений между Россией и альянсом и вытеснило НАТО на обочину европейской политики. С этого момента доминировать в ней стал Европейский союз, и во многом благодаря активности Президента Франции Н.Саркози, действовавшего на тот момент председателя ЕС.

Совет Россия — НАТО (СРН) создавался как консультативный механизм для работы, прежде всего в период кризиса. Понимание этого пришло к НАТО лишь в декабре прошлого года, когда Совет НАТО на уровне министров иностранных дел в Брюсселе принял решение о постепенном возобновлении отношений с Россией. Прошло еще три месяца, и альянс решил восстановить отношения с РФ в полном объеме. Будем надеяться, что это взвешенное и осмысленное решение, а не чисто формальное, принятое для восстановления доавгустовского статус-кво, когда мы в СРН сталкивались с уже тщательно проработанной позицией всего альянса. Это противоречило духу и букве Римской декларации 2002 года; именно в ней зафиксировано положение о равноправии всех членов Совета Россия — НАТО и их участии в работе в национальном, так сказать, личном качестве. Наконец, в ней был сформулирован базовый принцип Совета Россия — НАТО — неделимость безопасности: никто не должен обеспечивать свою безопасность за счет других. Однако в самый важный момент организм СРН, в силу некоторого несовершенства, не мог функционировать эффективно и в результате дал сбой.

Сегодня речь идет об оздоровлении Совета Россия — НАТО. Рецепт один — вернуться к исходным римским договоренностям. Лучшее лекарство — развивать сотрудничество и доверие. После августовского кризиса это далеко не простая задача. Россия, безусловно, заинтересованная в стабильности и безопасности на евроатлантическом пространстве, решила для себя еще на этапе неформальных консультаций с альянсом, что готова восстанавливать отношения с НАТО, но ровно настолько, насколько будет готов это сделать сам альянс. Об этом недвусмысленно заявил Президент России Д.Медведев в феврале этого года.

Позиция России понятна и последовательна. Россия хочет не конфронтации, а уважения нашей национальной позиции. Мы не можем развивать сотрудничество с НАТО, пока не извлечем уроков из кризиса в наших отношениях. Анализ произошедших событий необходим во избежание повторения подобных ошибок в будущем. В то же время мы готовы взаимодействовать с НАТО в борьбе с общими вызовами, стоящими перед нами. И нам есть, что предложить нашим партнерам: прежде всего, речь идет о продолжении сотрудничества в тех сферах, где наши интересы совпадают. К ним относится обеспечение действенного «противоядия» от так называемых «новых вызовов и угроз», к которым относятся террористическое подполье, религиозный экстремизм, политическая нестабильность в странах, обладающих оружием массового уничтожения, — например, вызывает беспокойство ситуация в Пакистане. Совсем новая тема — пиратство. Это совершенно наглый вызов праву свободного мореходства, праву свободной морской торговли. В ответ на эту дерзость нам — Евросоюзу, НАТО, России — необходимо сплотиться и действовать единым фронтом, несмотря ни на какие противоречия. Однако для этого нужны, во-первых, четкие правила игры: что мы можем делать и чего мы ни в коем случае делать не должны. Во-вторых, должно быть понимание, что эти угрозы для всех носят коллективный характер. И третье — это требует от нас высочайшего профессионализма.

Сюда я бы отнес и проблемы, связанные с Афганистаном. С моей точки зрения, сегодня НАТО совершает в Афганистане те же ошибки, которые там сделал Советский Союз, а плюс к ним добавляет и свои собственные. До политического урегулирования в Афганистане пока очень далеко. А поражение НАТО приведет к тотальному кризису внутри самого альянса. Мы объективно не заинтересованы в поражении НАТО в Афганистане. Мы хотим, чтобы натовские военнослужащие, выполняя свою задачу, кстати говоря, в соответствии с мандатом Совета Безопасности ООН, уменьшали, в том числе и для России, и для наших соседей, угрозу, исходящую от талибов и других экстремистских элементов. Россия, в свою очередь, берет на себя обязательства по обеспечению транзита через свою территорию невоенных грузов для нужд Международных сил содействия безопасности (МССБ).

В то же время в отношениях Россия — НАТО сохраняется весомый груз разногласий, принципиальных для России. Нежелание альянса учитывать российские интересы в таких вопросах, как политика расширения НАТО, размещение американской ПРО в Восточной Европе или ратификация адаптированного ДОВСЕ, безусловно, ограничивает возможности сотрудничества с блоком. Негативные последствия необоснованного расширения НАТО уже сказываются на Украине и в Грузии. Расценив бухарестские решения НАТО как индульгенцию, Киев и Тбилиси активно принялись решать свои внутренние проблемы: Саакашвили устроил ночную бойню непокорной республике Южная Осетия, а Ющенко решил наполнить личную казну за счет доходов от сворованного у Европы российского газа. Результат хорошо известен: Грузия навсегда распрощалась с возможностью объединения с Южной Осетией и Абхазией, а Украина погрязла в политических и коррупционных скандалах и близка к статусу несостоявшегося государства. Удивительно, что альянс закрывает глаза на эти проблемы и продолжает тащить в свои ряды эти государства, даже против воли их народов. На Украине, например, идею членства страны в НАТО поддерживают всего 24% населения. Для сравнения: возможность членства России в альянсе положительно оценивают 36% россиян. В Грузии результаты референдума не учитывали голоса жителей Южной Осетии и Абхазии, которые официальный Тбилиси на момент проведения плебисцита рассматривал в качестве своих территорий, но проводить референдум им не предложил. С таким же упорством альянс настойчиво не хочет замечать произошедшие после агрессии Саакашвили изменения на Южном Кавказе, появление двух новых независимых государств. Перечисленные мною вопросы создают действительно большие проблемы в отношениях Россия — НАТО, и их не стоит недооценивать. Но я склонен рассматривать их в более широком контексте проблем общеевропейской безопасности, кстати, усугубленных глобальным финансовым кризисом.

Динамика развития событий и рост нерешенных вопросов, будь то Косово и Кипр или Приднестровье и Карабах, убеждают в правильности и своевременности российской инициативы о необходимости «перезагрузки» всей системы безопасности на евроатлантическом пространстве с учетом новых реалий. Данная инициатива не направлена против каких-либо уже существующих международных институтов, например НАТО или ОБСЕ, она призвана провести учет взаимных обязательств и на его основе разработать, своего рода, кодекс поведения государств, обязательный для каждого участника этой системы безопасности без исключений. Холодная война давно закончена, мы должны уважать и учитывать мнения друг друга, именно в этом заключается дух и буква принципов партнерства. Сегодня и у Запада, и у нас существуют общие проблемы в вопросах безопасности, общие угрозы. И если мы перед лицом этих вызовов окажемся неготовыми, то ни о какой общей безопасности речь идти не может.

В целом могу сказать, что кризис в отношениях России и НАТО пошел на пользу этим отношениям, поскольку теперь в них не осталось места для демагогии и обещаний, которые не будут выполняться. Мы намерены вернуться к принципам, которые сами же и сформулировали в 2002 году. И мы будем сотрудничать, обсуждать самые различные темы, тем более что количество мировых проблем, на которые нам приходится иногда давать и совместные ответы, не уменьшается.