РОССИЯ — ЦЭ ЕВРОПА
О европейском и азиатском выборе Москвы
Состоявшиеся одна за другой встречи российского лидера Владимира Путина с председателем КНР Си Цзиньпином и президентом Франции Эмманюэлем Макроном весьма символичны. Они как будто иллюстрация того, что Россия в разгар украинского кризиса вновь оказалась на перепутье между Востоком и Западом.
В самих встречах все было вполне предсказуемо. В Пекине, как и следовало ожидать, совпадение или близость позиций по всем вопросам. С французским гостем столь же предсказуемые расхождения взглядов на будущее европейской безопасности.
Напрашивается вывод, что основные перспективы для Москвы надо искать на Востоке. Ведь никакого решения фундаментальных проблем между Москвой и Брюсселем не предвидится. Даже диалог с США при всех его сложностях в чем-то выглядит более перспективным, чем общение с аморфным и нерешительным Европейским союзом.
И все же не будем принимать за истину в последней инстанции ее видимость. Во внешней политике, как и в финансах, опытный игрок всегда держит диверсифицированный инвестиционный портфель. Поэтому отношения с Евросоюзом было бы неправильно записывать в графу чистых убытков.
Во-первых, переговорные позиции в диалоге с Пекином при прочном «европейском тыле» будут гораздо сильнее. Сохранение свободы маневра отвечает долгосрочным российским интересам.
Во-вторых, не все отдают себе отчет в том, что именно Европейский союз, а вовсе не Китай в наибольшей степени заинтересован в российской модернизации. Структура российско-китайской торговли, в которой России уготована роль преимущественно ресурсной базы китайской экономики, устраивает Пекин. Но для Европейского союза взаимодействие с Россией в инновационных секторах объективно важнее. ЕС отстает от Северной Америки и Восточной Азии во многих из этих секторов, и подключение российского потенциала могло бы помочь сократить это отставание.
И наконец, невозможно отменить культурно-цивилизационную близость к странам Евросоюза. Несмотря на годы геополитического противостояния, обиды и претензии, санкции и антисанкции, Европа останется главным центром притяжения для значительной части российского общества.
Поскольку «большая сделка» между Москвой и Брюсселем сегодня невозможна, имеет смысл сосредоточиться на тех формах сотрудничества, которые не выглядят политически токсичными. Хорошие перспективы есть в осуществлении «энергетического перехода» и управлении изменениями климата. Есть потребность в координации усилий в управлении международной миграцией. Значительные возможности вырисовываются в сфере информационно-коммуникационных технологий нового поколения.
Взаимодействие в этих областях со временем позволит вернуться к идеям, прорабатывавшимся в начале XXI века, а ныне забытым. Речь о «четырех общих пространствах» и концепции «большой Европы от Лиссабона до Владивостока».
Это все еще невостребованное наследие может оказаться вновь актуальным на новом витке политического развития России и ЕС. Сдавать его в кунсткамеру романтических фантазий и исторических курьезов преждевременно.
Так что возможно, что когда-нибудь мы, не противопоставляя себя Украине, скажем ей: «Россия — цэ Европа», и никто не сможет нам возразить.
