Руслан Пухов: «Войну с США мы не выиграем, но нанесем серьезный ущерб»
После американской бомбежки Сирии, которые, как многие считают, российская группировка ПВО оказалась не в состоянии предотвратить, у многих экспертов появилось немало вопросов к российскому оружию.
Главные из них «НИ» задали члену Общественного Совета при Минобороны РФ Руслану ПУХОВУ.
— То, что российские ПВО в Сирии не смогли предотвратить атаку американских «томагавков» значит, что наше оружие оказалось непригодно для этого?
— Российские средства ПВО в Сирии размещены в районах Хмеймим и Тартус, которые находятся на значительном удалении от подвергшейся атаке авиабазы Шайрат. Чисто физически они не смогли бы противодействовать нападению на указанный объект с применением маловысотных крылатых ракет. Американцы тоже, по известным данным, спланировали полетные маршруты крылатых ракет в обход зон российской ПВО. В любом случае для применения российскими средства ПВО оружия против американских крылатых ракет потребовалось бы решение высшего политического руководства страны, и наверняка такого решения не было. Не будем забывать, что атаке подверглась сирийская, а не российская база. А ведь наши средства ПВО развернуты в Сирии именно для обороны российских объектов. Так что атака американцев не позволяет никак – ни положительно, ни отрицательно — оценить эффективность российских средств ПВО применительно к отражению атаки крылатыми ракетами.
— Как это может отразиться на продажах российских средств ПВО за рубеж и вообще какова доля ПВО в нашем оружейном экспорте?
— Скорее всего, никак не отразится, поскольку лица, принимающие решения о закупках, отлично осведомлены об указанных факторах. Доля средств ПВО в российском оборонном экспорте колеблется по годам, но в среднем составляет от 10% до 20% объема поставок по их стоимости. Однако в ближайшие годы эта доля может несколько вырасти в связи с реализацией контрактов на поставку дорогостоящей новой ЗРС С-400 в Китай и другие страны.
— Как российское оружие зарекомендовало себя в Сирии? Сильные и слабые стороны?
— Сирийская кампания сделала хорошую рекламу российскому вооружению, в первую очередь новым типам российских боевых самолетов (Су-30СМ, Су-35 и особенно Су-34) и вертолетов (Ми-28Н и Ка-52),а также высокоточным средствам поражения — крылатым ракетам и авиационным боеприпасам. Поэтому можно ожидать роста интереса иностранных заказчиков и роста продаж в этих сегментах. К слабым сторонам действий российской группировки в Сирии следует отнести, прежде всего, недостаточные возможности технических средств разведки, в том числе беспилотных летательных аппаратов и космических средств. Количество высокоточного оружия все еще недостаточно. Сами высокоточные средства в ряде случаев потребовали дополнительной доработки. Впереди еще много работы, но главное, что сирийская кампания позволила все эти недостатки выявить и частично устранить. При этом стоимость приобретения этого бесценного опыта оказалось относительно невысокой.
— Каковы позиции России сейчас на мировом рынке оружия — какие рынки теряем? Кто наступает на пятки, кто сейчас наши ближайшие конкуренты?
— Россия традиционно занимает второе место по объемам экспорта вооружений, отставая лишь от США. Наиболее серьезными конкурентами России на мировом рынке являются Франция и КНР. Обе страны предлагают на рынок ту же гамму продукции, что и Россия. В отличие от Вашингтона, Париж и Пекин ориентированы на коммерческий результат, и не ставят политических условий при подписании контрактов. Китай, кроме того, обладает отличной ценовой конкурентоспособностью и предлагает свою продукцию на весьма выгодных условиях финансирования. Потенциально серьезным оппонентами также выглядят ВПК Турции и Южной Кореи, которые также могут лишить Россию ряда контрактов на отдельные образцы ВВТ.
Что касается рынков, Россия, не воспрепятствовав циничной колониальной расправе над Ливией, потеряла в 2011 году этот перспективный рынок, хотя попытки вернуться туда не прекращаются. Поддержав санкции Совета Безопасности ООН против Ирана, Москва лишилась также иранского рынка. Судя по всему, можно говорить как минимум о замораживании позиций на рынке Венесуэлы. В то же время наблюдается «ренессанс» в ВТС с Китаем, растет доля стран СНГ и стран Африки. Настоящим прорывом стали многочисленные контракты с Египтом, а чуть ранее – с Ираком. Возможны новые успехи и на рынке стран Ближнего Востока.
— Можно ли сказать, что за годы путинских военных реформ российское оружие стало на порядок качественнее или по-прежнему проедаем советский задел?
Прогресс есть, но немалая часть технического оснащения, в том числе и производимого и закупаемого сейчас, опирается пока что именно на советский задел. Системы оружия действительно нового поколения (истребитель Т-50, танк «Армата», новое поколение бронетехники) остаются в разработке и пока что не дошли до стадии серийного производства. Но надо понимать, что создание вооружения нового поколения в любом случае это долгие годы — цикл в 10-15-20 лет от начала НИОКР до реального достижения боеспособности серийных образцов в войсках. С учетом того, что в России значительное финансирование обороны и ОПК было начато только после 2005 г., а реально масштабным стало только после 2010 г, то другого результата пока что ждать и не приходится. Если удастся поддерживать финансирование на должном уровне, то после 2020 г. начнется поступление платформ и систем действительного нового поколения.
— Как на российском ОПК отразился экономический кризис и санкции (запрет на поставки технологий двойного назначения, разрыв кооперационных связей с Украиной?).
— Кризис пока непосредственно на ОПК не отразился. Даже в условиях резкого сокращения доходов федерального бюджета и восьмилетней стагнации экономики финансирование госооборонзаказа сохранялось на высоком уровне, и начнет снижаться только с 2017 года. Но не по причине экономических трудностей, а в связи с насыщением войск новой и современной техникой. С другой стороны, порой условия ценообразования по ГОЗ оказываются довольно жесткими для предприятий, что порой приводит к тому, что контракты по ГОЗ выполняются на грани положительной рентабельности.
Действие санкций в полной мере стало ощущаться с 2015 года. Из-за непоставок ряда комплектующих из Украины и стран Запада уже произошел сдвиг в реализации ряда программ, наиболее известные случаи связаны со строительством фрегатов проектов 11356 и 22350, а также корветов проекта 20385, на которых применялись, соответственно, украинские газовые турбины и немецкие дизели. Кроме того, санкции усложнили российским предприятиям покупку оборудования западного производства, и, что самое главное, его лицензионное обслуживание. А как показала практика, аналоги из Китая и других стран не всегда соответствуют нужным стандартам качества. Программа импортозамещения к 2018 году позволит покрыть порядка 80-90% от импортируемых изделий, а окончательно, импорт будет замещен к 2020 году.
— Наблюдается усиление конфронтации с Америкой. Можно ли сказать, что российская армия может противостоять американской (в случае неядерного конфликта)
— Противостояние с США и НАТО с использованием обычных средств вооруженные силы России не смогут выдержать в силу разницы военно-технологического и особенно экономического потенциалов. Но нанести серьезный ущерб противнику, и, самое главное, заставить воздержаться его от крупномасштабного наземного вторжения и от оккупации основных частей российской территории, вооруженные силы России вполне способны.
— Оружейные итоги для России прошлого года и перспективы на будущее?
— Объем экспорта вооружений по итогам 2016 года составил 15 млрд долларов, при этом портфель заказов достигал на конец 2016 г. 45-50 млрд долл. То есть экспортеры обеспечены работой на три года вперед. В прошлом году начались поставки на экспорт новейших систем вооружения, которые ранее иностранным заказчикам не передавались. В первую очередь, это экспортный дебют истребителя Су-35, а также оперативно-тактического ракетного комплекса (ОТРК) «Искандер-Э» (поставлен в Армению).
Главным событием 2017 г. в системе российского ВТС станет, безусловно, финализация крупного пакета контрактов с Индией. Только контракты на поставку ЗРС С-400, фрегатов проекта 11356 и лицензионного производства легких вертолетов Ка-226Т оцениваются в 10,5 млрд долл. если индийские контракты будут подписаны, годовая контарктация может составить до 20 или более млрд долларов. Объем поставок вероятнее всего сохранится примерно на уровне прошлого года, то есть около 15 млрд долларов.
