Сергей Караганов

| Ведомости

Россия выигрывает во внешней политике, но этого недостаточно для того, чтобы сохранить статус одной из великих держав

Несколько десятилетий тому назад СССР обозвали Верхней Вольтой с ракетами. Намек был обиден, но во многом справедлив. Главной основой его претензий на роль второй сверхдержавы была военная мощь.

Сейчас Россия находится в лучшем состоянии. Она сбросила — с излишком — военное ярмо, душившее СССР, где армия и оборонно-промышленный комплекс пожирали четверть или даже более — никто не знает сколько — не бюджета, а ВНП. Но, потеряв много, в том числе часть коренных территорий, Россия сохранила статус ядерной сверхдержавы, место в СБ ООН.

С начала 2000-х годов России начало наконец везти. Подъем Азии подстегнул спрос на традиционные товары российского экспорта — сырье, энергоносители, металлы, водоемкие товары.

Повезло и геополитически. Давние конкуренты разом просели. США — из-за двух подряд масштабных поражений — в Ираке и Афганистане.

Европа — из-за комбинации последствий слишком быстрого расширения ЕС и зоны евро и нежелания большинства стран (кроме Германии и скандинавов) отказаться от модели развития, нацеленной на потребление.

Ослабление Запада несет, естественно, и негативные последствия. Ослабевают модернизационные импульсы, которые всегда в русской истории приходили со стороны заката. Это усилило в российском обществе традиционно сильные изоляционистские и неконкурентоспособные слои общества. Которые заметно оживились в противодействии всему западному, а на самом деле — чаще всего продвинутому и эффективному. Хотя угроза с Запада — будь то военная или даже духовная — беспрецедентно мала.

Не только везение, но и нечто в высшей степени рукотворное — жесткая политика и мастерская дипломатия, позволяющие максимизировать позиции страны, — являются ныне главным источником международного влияния и престижа России.

Российская дипломатия весьма традиционна, но она оказывается крайне уместной в современном глобализированном, но по нарастающей теряющем управляемость мире, где народы, испугавшись его вызовов, бросились обратно к ослабленному, но еще способному защищать их интересы государству. Где пошла ренационализация международных отношений. Где отвергаются нормы права, морали, приличий, определявшие международные отношения еще в недавнем прошлом.

В этом мире российская дипломатия, сохранившая и нарастившая мастерство, но не обремененная больше идеологией или ценностями, кроме безусловной защиты суверенитета страны и, пожалуй, укоренившейся за последние 300 лет в национальной идентичности великодержавности, чувствует себя как рыба в воде.

Последний пример такой дипломатии — лихой сирийский гамбит 2013 года с предложением о ликвидации сирийского химического оружия.

Но и до того удачных решений было немало. Россия заметно укрепила свои позиции на территории бывшего СССР. Строится, хотя и противоречиво и медленно, не только Таможенный, но и Евразийский союз. В битве за Украину между Западом и Россией выиграть невозможно, если не начать действовать вместе с ЕС, навязывая Киеву разумную политику. Но пока битва продолжается, Москва выигрывает по очкам и в ней.

В Азии Россия при пока слабых экономических козырях весьма ловко маневрирует в треугольниках Россия — Китай — США и Россия — Япония — Китай. Постоянно оказываясь «третьим выигрывающим». Поддерживаются теплые и дружеские отношения с Китаем, но одновременно строятся дружеские или конструктивные отношения со странами, окружающими Китай. Не только с Индией, но и с Вьетнамом, Южной Кореей, Японией.

Отлично играет российская дипломатия на иранском направлении. Совместно со странами Запада Россия участвует в жестком экономическом давлении на Тегеран в попытке предотвратить его превращение в военную ядерную державу. Одновременно Москва настойчиво и успешно мешала развязыванию войны против Ирана. Которая неизбежно вела бы к необходимости для России выбирать. В результате она не поссорилась с геополитически важным южным соседом. Который вел себя конструктивно во время чеченской войны, в целом в ситуации на Кавказе, содействовал в успокоении кризисов в Центральной Азии.

Очень быстро и с минимальными издержками Россия занимает ниши, образующиеся на Ближнем Востоке из-за ухода оттуда уставших США. У России не только корректные отношения с Ираном, но и почти хорошие — с Израилем. Налаживаются отношения с Египтом.

Можно по-разному относиться к жесткой нацеленности официальной российской политики на отсечение иностранного влияния на внутреннюю политику. И через ограничение возможностей финансирования российских НКО, и через меры по уменьшению возможностей для российского чиновничества держать активы и собственность за границей. И через нежелание далее обсуждать с западными партнерами внутриполитическую ситуацию в России. Я считаю, что давление на НКО, пока неоткомпенсированное, нанесло больше вреда, чем пользы, деморализовав российскую гражданскую активность. А без нее и без возрождения земств — муниципального уровня власти — страна развиваться не будет.

Но в результате все больше политиков и аналитиков приходят к выводу, что внешнее давление на Россию по вопросам внутренней политики контрпродуктивно.

Пока себестоимость такой политики не слишком велика. Тем более что Западу не до давления. Он разъединен. И часто нуждается в России.

У российской внешней политики есть и слабости. Очень многие посольства закрыты от обществ принимающих стран чуть ли не больше, чем во времена СССР. Поворот к Азии не подпирается стратегией по новому освоению Сибири и Дальнего Востока и провисает. До недавнего по крайней мере времени у большинства наблюдателей вызывала насмешливое отношение готовность Москвы — надо или не надо — демонстративно противостоять США.

Но, выражаясь псевдонаучным языком, эти и другие недостатки не отменяют основного вывода: внешняя политика и дипломатия России последних лет чрезвычайно успешны.

СССР был односторонней военно-политической державой. Россия превращается в одностороннюю дипломатическую державу. Не имеющую других источников силы или не использующую их. Конечно, опора на Путина и Лаврова лучше, чем на ракеты. Но все равно односторонняя, а значит, ненадежная.

Конечно, если нынешняя дестабилизация мира пойдет по нарастающей, Россия с ее дипломатией, подкрепленной усиленными и модернизированными военными возможностями, может продержаться еще сколько-то лет в тройке ведущих держав. Но ставка на нестабильность неустойчива. Тем более что одна ее — ближневосточная — ипостась рано или поздно перехлестнет на Россию.

С расширением поставок энергии из Африки, Азии и, конечно, из-за сланцевой революции уменьшается нефтегазовый вклад в вес страны. Замедление экономического роста в Азии уменьшает политическую ценность природных ресурсов России. Еще более важно то, что накапливаются нерешенные проблемы российской экономики. Ухудшение среднесрочных перспектив экономического развития уже снижает нынешний внешнеполитический вес, готовность учитывать интересы или уважать мнение Москвы.

Вряд ли президент Обама позволил бы себе отказаться от саммита с китайским руководством, которое представляет самую динамичную и вторую после США экономику мира, как он сделал в сентябре, отказавшись от российско-американского саммита. Хотя действия этого самого китайского руководства вызывают по крайней мере не меньшие раздражение и опасения в Вашингтоне.

Мягкое ужесточение немецкой риторики в отношении России связано и с оценками долгосрочного уменьшения зависимости Европы и Германии от российских энергоносителей, и пессимистическими прогнозами перспектив российского рынка. Что ослабило позиции немецкого делового сообщества, игравшего ключевую роль в определении политики на российском направлении.

Наконец, из-за отсутствия активной и целеустремленной политики развития Россия просто не очень интересна для многих партнеров. Это достаточно очевидно любому постоянному участнику международных форумов. В том числе и мне.

Еще большую тревогу, чем сегодняшние проблемы, вызывают долгосрочные внешнеполитические перспективы. И именно из-за ослабления внутренней базы внешней политики. Нарастает технологическое отставание России. Она не только почти не участвует в создании нового технологического уклада, но, похоже, даже не понимает, что это такое. Доминирующим настроением в обществе становится пессимизм. Русские стали терять кураж, лихость.

Предыдущие абзацы можно было бы опустить в статье, посвященной внешнеполитическим позициям России. Если бы не то, что тупик развития и пессимизм легко считываются внешним миром и эти позиции подрывают.

К тому же фокус конкуренции в мире все более определенно смещается в экономико-технологическую и идейно-информационную сферы. Роль военной силы не ушла. Но решает проблемы на втором-третьем уровне отношений и между второстепенными державами. Первостепенные не могут позволить ее массированного применения из-за ядерного пата. А когда применяют — все чаще проигрывают.

Побеждают же в конкуренции те, кто способен производить новые технологии и/или эффективно, массово и быстро применять их в экономике. Или те, кто, используя новейшие коммуникации, может навязывать или предлагать свои или выгодные себе взгляды и представления. И главное — кто создает или привлекает людей, способных ко всему этому.

И тут я подошел к главному. У России есть шансы сохранить статус одной из великих держав. Но ставки на мастерскую дипломатию для этого недостаточно. Нужно повернуть государство и общество на подъем ослабевшего, но все еще сильного человеческого капитала — через опережающее развитие образования, здравоохранения и высокой культуры нации, с массированным инвестированием в молодое поколение. Развитие человеческого капитала страны и должно стать новой национальной идеей на поколение. Если мы пойдем на это, то мир быстро зафиксирует перспективу будущего экономического и социального подъема и нынешнее неизбежное на несколько лет отставание не приведет к потере внешнеполитического веса. У страны появится будущее.

Нужен и большой духоподъемный, но экономически выгодный проект развития, устремленный в будущее.

Таким проектом должно, видимо, стать уже много лет обсуждаемое новое освоение Сибири и Дальнего Востока с использованием технологий и капиталов из Европы, Америки, передовых азиатских стран, конечно Китая, прицепляющее Россию к тихоокеанскому локомотиву роста и делающее ее великой не только европейской, но и азиатско-тихоокеанской державой. Как — достаточно очевидно. Но это предмет отдельной статьи. Эту же завершу утверждением, что на ближайшее десятилетие главный резерв внешнеполитического влияния России лежит, как никогда, в сфере внутреннего развития. Там же и главные угрозы утраты столь любимого большинством россиян статуса великой державы.

Статья основана на исследованиях СВОП в рамках программы «Стратегия XXI», нацеленной на выработку и предложение обществу и государственному руководству пути развития, альтернативного нынешнему ведущему в тупик, к второсортности. Полностью статья будет опубликована в журнале «Россия в глобальной политике».

Метки: внешняя политика России, ВПК