Сергей Лавров

| МИД

Я даже не подозревал, что американские политические деятели могут быть подвержены такому массовому психозу.

Вопрос: Здравствуйте, Сергей Викторович. С учетом недавнего визита Премьер-министра Курдского автономного района Республики Ирак Н.Барзани в Санкт-Петербург и его встречи с Президентом России В.В.Путиным и Вами, как Вы прокомментируете отношения между Россией и иракским Курдистаном на данном этапе?

С.В.Лавров: У нас с курдами, в том числе иракскими, традиционно очень добрые отношения, которые имеют давнюю историю, еще с тех пор, когда в 40-50-х гг. прошлого столетия в нашей стране вместе со своими соратниками находился великий сын курдского народа М.Барзани.

На сегодняшний день у нас очень добрые отношения с иракскими курдами. С 2007 г. функционирует Генеральное консульство России в Эрбиле. В Москве бывают представители Курдского автономного района Ирака (КАР). Мы поддерживаем контакты со всеми политическими движениями иракского Курдистана и делаем это в таких формах, которые не наносят ущерба нашим отношениям с Ираком как государством.

Развиваем гуманитарные и образовательные контакты. Ежегодно выделяются стипендии в рамках квоты для Ирака. Самостоятельная квота выделяется и для представителей иракского Курдистана. Уже три с половиной года в Эрбиле работает пункт нашей медиагруппы «Россия сегодня», чтобы информация доходила до наших зрителей в Ираке и других странах напрямую. Так что отношения добрые и весьма конструктивные.

Вопрос: Можно сказать, что визит Н.Барзани стал важным шагом для запуска отношений между Россией и Курдистаном на новом уровне?

С.В.Лавров: Я бы не сказал, что сейчас преодолен какой-то новый уровень. Повторю, у нас традиционно многие годы развивались контакты, в том числе с премьер-министром и другими представителями руководства КАР. Это лишь продолжение тенденции, о которой я сказал, отвечающей интересам Российской Федерации и иракского Курдистана.

Отмечаю, что большую роль в развитии наших отношений играет курдская диаспора, которая живет в России и продолжает вносить вклад в укрепление наших связей с учетом, еще раз подчеркну, наших общих отношений с Ираком.

Вопрос: Я несколько раз слышал, как Президент России В.В.Путин в своих выступлениях очень позитивно говорил о курдах. Насколько Россия готова помогать курдам в решении курдской проблемы на Ближнем Востоке и получении ими своих прав?

С.В.Лавров: Безусловно, мы очень хорошо относимся к курдскому народу. Повторю, у нас давние связи, мы хорошо знаем друг друга. Мы заинтересованы в том, чтобы курдский народ, как и любой другой народ на планете, реализовывал свои законные чаяния и устремления, разумеется, учитывая историю Ирака, в том числе новейшую, после того, что произошло в 2003 г., когда состоялась противозаконная агрессия, и ведомые США внешние силы по большому счету разрушили государство, которое теперь приходится не без труда восстанавливать. Все это, конечно, сказалось и на отношениях между Багдадом и Эрбилем. Мы знаем, что до сих пор решаются многие конституционные вопросы, в том числе относящиеся к территориальным аспектам, к распределению средств бюджета, доходов от нефти. Мы постоянно и последовательно выступаем за то, чтобы Багдад и Эрбиль решали эти и другие вопросы на основе компромисса и взаимоприемлемых договоренностей через политический диалог.

Мы исходим из того, что законные устремления курдов, как и других народов, необходимо реализовывать в рамках имеющихся норм международного права. Это касается и того решения о проведении референдума, которое, как мы понимаем, было окончательно принято в Эрбиле.

Вопрос: Как Россия относится к предстоящему референдуму о независимости иракского Курдистана?

С.В.Лавров: Я об этом уже упомянул – мы относимся к нему как к проявлению чаяний курдского народа. Как мы понимаем, подавляющее большинство жителей КАР поддерживают проведение референдума. Рассчитываем, что при принятии окончательных решений будет просчитано все, что касается политических, геополитических, демографических и экономических последствий этого шага, в том числе с учетом того, что курдский вопрос шире границ современного Ирака и затрагивает ситуацию в целом ряде соседних государств. Курдский вопрос играет большую роль и занимает ведущее место в процессах урегулирования кризисов, которые сейчас разворачиваются в регионе.

Мы рассчитываем, что воля курдского народа будет выражена мирно, и окончательные формы реализации результатов референдума будут сформулированы таким образом, чтобы учесть все факторы, о которых я сказал, в том числе обстановку в регионе и позиции соседних с Ираком стран. Насколько я понимаю, руководство КАР осуществляет контакты с соседними с Ираком государствами, с их столицами. Мы будем готовы, если такое будет сочтено возможным Багдадом и Эрбилем, также содействовать нормальному, взаимоуважительному течению этого процесса.

Как показывает история, в целом ряде случаев проведение голосования отнюдь не означает, что на утро все вопросы будут решены. Это процессы, которые, повторю, очень важно выстраивать ответственно с учетом огромного значения, которое курдский вопрос имеет для всего региона.

Вопрос: Если после референдума иракский Курдистан решит стать независимым регионом, как Абхазия и Южная Осетия, будет ли Россия готова продолжать отношения с иракским Курдистаном?

С.В.Лавров: Я предпочитаю не комментировать гипотетические вопросы. Я уже изложил, как мы относимся к тому, что сейчас происходит внутри Ирака, конкретно в Курдском автономном районе. Сейчас мы бы не хотели гадать, как это будет реализовано на практике. В Южной Осетии, как Вам известно, ситуация была несколько иная. На Южную Осетию было совершено нападение со стороны режима М.Саакашвили. Есть неопровержимые факты, что вслед за этим готовилось такое же нападение и на Абхазию. В данном случае речь шла о защите жизней людей. У нас не было другого выбора.

Вопрос: Как Вы оцениваете в перспективе развитие экономических отношений между Россией и иракским Курдистаном в свете того, что количество переговоров и контрактов между российскими компаниями и иракским Курдистаном выросло?

С.В.Лавров: Мы отмечаем обоюдный интерес к тому, чтобы развивались торгово-экономические и инвестиционные отношения. Мы поощряем эти процессы. Как я уже сказал, в экономической и инвестиционной сферах наши отношения с иракским Курдистаном не наносят какого-либо ущерба отношениям с центральным Правительством в Багдаде.

В иракском Курдистане уже достаточно давно работает один из наших крупнейших экономических операторов – ПАО «Газпром нефть». Два месторождения, если я не ошибаюсь, разрабатываются совместно с партнёрами в иракском Курдистане. В феврале еще один наш крупный экономический оператор – ПАО «НК «Роснефть» – заключил соответствующее соглашение с партнерами в Эрбиле. В ходе Санкт-Петербургского международного экономического форума были подписаны дополнительные документы. По-моему, мы находимся в стадии достаточно интенсивного экономического взаимодействия. Рассчитываем, что результаты будут выгодны для всех участников.

Вопрос: Продолжающийся конфликт в Сирии дестабилизирует ситуацию на Ближнем Востоке. Россия принимает активное участие в его урегулировании. Как, по Вашей оценке, будут развиваться дальнейшие события в этой стране? Что еще может предпринять российское руководство для нормализации обстановки в Сирии и для борьбы с терроризмом в регионе?

С.В.Лавров: Прежде всего, надо говорить о том, что могут и должны предпринять сами сирийские стороны, потому что только от них зависит окончательное урегулирование. Это признано в решениях Совета Безопасности ООН, где четко закреплено, что только сирийский народ может решить судьбу своей страны, а международное сообщество, внешние игроки и соседи призваны делать всё для искоренения террористической угрозы и создания максимально благоприятных условий, чтобы сами сирийцы за столом переговоров договорились о том, в какой стране они будут жить. Есть критерии, которые невозможно избежать и обойти в этих переговорах, и это закреплено в тех же резолюциях Совета Безопасности – эта страна должна быть демократической и светской. Это очень важно, потому что целый ряд оппозиционеров, которые строят из себя демократов, наотрез отказываются признавать необходимость обеспечить светский характер будущего государства. И, конечно, это должна быть страна, в которой все представители любых этнических, религиозных и политических групп имеют равные права, всем им должны быть гарантированы безопасность и достойное участие в политической структуре общества. Это общие рамки, которые всеми согласованы и в пределах которых предстоит искать конкретные формы политического урегулирования.

Наряду с другими странами мы вносим свой вклад в создание таких условий, начиная с борьбы с ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусрой» во всех ее реинкарнациях и прочими террористическими организациями, которые признаны в качестве таковых СБ ООН. Также мы вносим вклад в создание условий для обеспечения режима прекращения огня между войсками Правительства САР и вооруженными формированиями оппозиции, которые не хотят иметь ничего общего с террористами. Это ключевое условие для того, чтобы вооружённая группировка присоединилась к прекращению огня и была признана в качестве такого участника. Третье направление нашей работы – это, безусловно, гуманитарное содействие людям, которые оказались в беде. На это нацелено создание зон деэскалации, о которых мы договорились с Турцией и Ираном в рамках астанинского процесса и к реализации которых мы уже подключили США и Иорданию.

Россия, США и иорданская сторона 7 июля договорились о создании первой такой зоны на юго-западе Сирии. Буквально в эти дни окончательно согласовываются детали того, как будет организовано функционирование этой зоны с точки зрения организации наблюдения за соблюдением Режима прекращения боевых действий (РПБД) и с точки зрения обеспечения беспрепятственного доступа гуманитарных грузов и пересечения границы этой зоны мирными гражданами в том или ином направлении. Так что этот подход, который был закреплен в Астане и сейчас реализуется на практике (помимо южной зоны будут создаваться еще три), объединяет в себе нацеленность на успокоение ситуации через прекращение боевых действий и одновременно через содействие решению гуманитарных вопросов. По общему признанию, активность и достаточная результативность астанинского процесса в существенной степени помогла реанимировать женевский процесс, который около девяти месяцев был заморожен и лишь с января нынешнего года активизировался, что мы и приветствуем.

Мы активно работаем со специальным посланником Генерального секретаря ООН по Сирии С.де Мистурой и со всеми участниками урегулирования этого процесса в лице стран региона, государств, которые также хотят помочь найти решение – это страны Европейского Союза, США, целый ряд исламских государств извне региона. Безусловно, самым главным является организация прямого диалога между Правительством САР и вооруженной умеренной оппозицией, то есть теми, кто противостояли и противостоят друг другу с оружием в руках в Сирии.

Мы не против, чтобы к женевскому процессу подключались представители политической оппозиции, в том числе из числа иммигрантов. Но решающую роль должны играть те, кто с оружием в руках находится на своей земле, отстаивает принципы, которые он исповедует, но остается в рамках верности сирийскому государству.

Вопрос: Каковы результаты обсуждения нового проекта конституции Сирии?

С.В.Лавров: Процесс только начат. В свое время мы распространили примерный текст конституции, как мы бы его видели, но не в качестве чего-то навязываемого сторонам извне, а в качестве, если хотите, провокации. На тот момент (в конце прошлого года) о конституции не многие хотели говорить, в том числе, исходя из неких узкокорыстных целей. В этих усилиях по урегулированию каждый преследовал свою цель, а внесение нами примерного проекта конституции во многом послужило хорошим триггером для того, чтобы все активизировались в этой области.

Почему это важно? Те, кто говорили, что сначала они сменят режим Б.Асада, а потом будут решать все остальные вопросы, конечно, не думали о своей стране, а думали лишь о том, чтобы пробраться во власть. Те, кто говорили о том, что не будет никаких политических переговоров, пока они не организуют полное соблюдение прекращения огня по всей стране, также в общем-то лукавили, потому что сделать это невозможно хотя бы потому, что это не должно было предполагать прекращения антитеррористической борьбы.

Кстати сказать, долгое время наши американские партнеры при администрации Б.Обамы не могли, оказались неспособными отделить террористов от нормальной оппозиции. Только сейчас через концепцию зон деэскалации мы достигаем результатов в этой области. Те, кто говорили о том, что без полной победы над терроризмом они никуда не будут двигаться, также не способствовали нормальному функционированию женевского процесса и в целом международных усилий.

По нашему глубокому убеждению, работа над новой конституцией Сирии позволит обеспечить те самые гарантии для всех сирийских групп, о которых я говорил, чтобы все этноконфессиональные и политические группы чувствовали себя защищенными новым основополагающим, основным законом Сирии. Когда все эти группы будут знать о тех гарантиях, которые им предоставлены, наверное, будет легче договариваться о том, как обеспечивать разделение властей, кого конкретно можно будет предлагать на те или иные должности в исполнительной и законодательной власти, как обеспечивать баланс сдержек и противовесов.

Мы поддержали результаты предыдущего раунда, который прошел в Женеве, когда специальный представитель Генерального секретаря ООН по Сирии С.де Мистура предложил двигаться параллельно по четырём направлениям: как на данном этапе управляется Сирия с возможностью привлечения оппозиционеров, как готовятся конституция, выборы и четвертая «корзина» – это абсолютная необходимость продолжения  бескомпромиссной борьбы с терроризмом. Мне кажется, что в таком ключе развития женевского процесса это уже воспринято всеми, кроме самых экстремально настроенных оппозиционеров, которых, наверное, можно отодвинуть на «обочину» политического процесса, поскольку они доказывают свою недоговороспособность.

Вопрос: Как Россия видит роль и право сирийских курдов в процессе урегулирования сирийского кризиса?

С.В.Лавров: Как часть тех групп, о которых я говорил. Я сказал, что все этноконфессиональные группы должны быть участниками этих договоренностей и быть уверены, что их права будут обеспечены в рамках сирийского государства.

Вопрос: Мы являемся свидетелями достаточно непростого российско-американского внешнеполитического диалога. Есть ли надежда, что Россия и США пересмотрят свои подходы к существующим между ними проблемам и найдут основу для конструктивного взаимодействия, которое будет способствовать урегулированию существующих конфликтов в мире?

С.В.Лавров: Россия и США, если мы (я имею в виду Россию и США) ответственно подходим к своей роли на международной арене, просто обязаны искать пути взаимодействия в решении сложнейших проблем в самых разных регионах мира, проблем, связанных с необходимостью недопущения распространения оружия массового уничтожения, а также проблем, связанных с необходимостью укрепить стратегическую стабильность. Во всех этих сферах роль России и США уникальна, и всеми это признается. Никто не может нас подменить.

То, что сейчас происходит в наших отношениях, конечно, не может радовать. Мы унаследовали от прошлой администрации Б.Обамы огромное количество проблем, «мин замедленного действия» и просто подрывных решений, которые были приняты уже в период агонии, когда уходящая администрация, будучи абсолютно выбитой из седла результатами выборов, решила оставшееся у нее в Белом доме время делать гадости, прежде всего с учетом ее желания подорвать российско-американские отношения.

Мы понимаем, насколько сейчас тяжело в Вашингтоне тем, кто пытается все-таки проявлять здравый смысл в условиях повального, параноидального увлечения русофобией при отсутствии за многие месяцы всяких расследований или хотя бы единого факта, который мог бы быть предъявлен в подтверждение вмешательства России в американские дела. Нормальным людям там непросто.

Я даже не подозревал, что американские политические деятели могут быть подвержены такому массовому психозу. Я со многими из них общался, когда работал еще в Нью-Йорке. Для меня все происходящее сейчас очень удивительно. Наверно, многие из тех, кто поддался этому аномальному для американской политики движению, понимают, что все это ненормально и каким-то образом должно прекратиться. К сожалению, они сами себя загоняют на очень высокий забор, откуда потом трудно прыгать. Важно, чтобы «вышел пар» из этой кампании. Я не думаю, что кто-то может искусственно на нее повлиять, но она выдохнется, хотя бы потому, что, подчеркну еще раз, ни единого факта так и не было предъявлено. Всё, что мусолится на страницах газет, экранах телевизоров в США, это, как у нас говорят, простите за непарламентское выражение, «высосано из пальца».

На нацеленность, которую Президент США Д.Трамп обозначал в ходе своей предвыборной кампании на нахождение путей взаимодействия с Российской Федераций, мы отвечаем взаимностью. Первая состоявшаяся в Гамбурге 7 июля встреча после трех телефонных разговоров и договоренность на этой встрече по созданию зон деэскалации на юге Сирии конкретным примером доказала, что мы можем вместе работать и находить решения, которые будут в интересах регионального и более широкого глобального урегулирования различных проблем. Договорились создать канал по содействию урегулированию украинского кризиса, а также  обсудить возможность создания совместной рабочей группы для рассмотрения любых проблем, которые возникают в сфере кибербезопасности. Считаю это предложение по-прежнему актуальным. Некоторые конгрессмены в Вашингтоне стали обвинять Президента США Д.Трампа в том, что, идя на такую договоренность, он якобы садится за стол «с дьяволом». Считаю, что это какая-то детская позиция. Если кто-то чем-то озабочен и связывает это с неправомерными действиями России в киберпространстве, то любой нормальный человек будет заинтересован в том, чтобы напрямую поговорить с тем, кого подозревает.

Мы в ООН уже многие годы продвигаем правила ответственного поведения государств в киберпространстве и внесли соответствующий документ. Нас трудно заподозрить в том, что мы уклоняемся от честного разговора на эту тему. Надеюсь, что и американская общественность не будет связывать руки Администрации в участии в таком диалоге с нами.

Вопрос: Какую роль играет Россия в урегулировании конфликта между такими арабскими странами, как Катар, Саудовская Аравия и Бахрейн?

С.В.Лавров: Мы уже высказывались на эту тему. Мы находимся в контакте практически со всеми участниками этого конфликта. Президент Российской Федерации В.В.Путин неоднократно общался по телефону с Королем Саудовской Аравии С.Бен Абдель Азизом Аль Саудом, Президентом Турции Р.Т.Эрдоганом, Президентом Египта А.Сиси, Наследным принцем ОАЭ М.Аль Нахайяном и с Эмиром Катара Т.Аль Тани. Я встречался со своими коллегами – Министр иностранных дел Катара М.Аль Тани приезжал в Москву, а также я говорил по телефону практическими со всеми моими партнерами из числа других стран-членов Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). Мы делали публичные комментарии по этому поводу, в том числе на уровне Президента России В.В.Путина. Мы заинтересованы в том, чтобы этот кризис был преодолен на основе учета взаимных озабоченностей, поиска таких решений, которые будут приемлемы для всех участников этого процесса. Мы поддерживаем посреднические усилия, которые предпринимает Эмир Кувейта С. Ас-Сабах. Если в рамках этих усилий или в дополнение к ним все стороны сочтут, что Россия может также сделать что-то полезное, мы будем готовы откликнуться на такие обращения.

Видим усилия, которые предпринимают другие страны, заинтересованные в нормализации ситуации в районе Персидского залива. Государственный секретарь США Р.Тиллерсон был в регионе с достаточно активной миссией. Как я понимаю, Франция и Великобритания тоже были бы готовы помочь. Мы будем поддерживать все, что ведет к недопущению ситуации, когда этот важнейший регион мира будет превращен в зону хронического кризиса.

Метки: Ближний Восток, власть, геополитика, государство, ИГИЛ, Ирак, история, Катар, конституция, Курдистан, нефть, референдум, Россия, Саудовская Аравия, Сирия, Совет Безопасности ООН, США, США-Россия, терроризм, экономика