Алексей Арбатов

ПИР-Центр

«Предложение об институционализации договоренностей о ненацеливании стратегических ядерных ракет должно идти не само по себе, а в контексте более широкого подхода к вопросу о контроле над вооружениями»

---

11 августа Министерство иностранных дел России обратилось к СМИ с сообщением «Об актуальности решений, принятых Россией, Великобританией и США, о ненацеливании стратегических ядерных ракет».

ПИР-Центр провел блиц-интервью с доктором исторических наук, академиком РАН, членом Дирекции и руководителем Центра международной безопасности ИМЭМО РАН, членом Экспертного совета ПИР-Центра с 2004 г. Алексеем Георгиевичем Арбатовым.

В ходе интервью обсудили посыл сообщения МИДа России и возможные причины, почему подобное заявление было опубликовано именно сейчас. Кроме того, обсудили «символизм» Договоренностей 1994 г. (далее — Д-94) наряду с возможностью их институционализации, а также наиболее вероятную реакцию Запада, если бы РФ выступила сегодня за юридическое оформление Д-94 или же, напротив, заявила об отказе от приверженности Д-94.

Интервью провел стажер ПИР-Центра Максим Сорокин.

Интервью подготовлено в рамках проекта «Глобальная безопасность: взгляд из России — для молодежи по всему миру» (при поддержке Фонда президентских грантов).

---

Максим Сорокин: Как Вы оцениваете сообщение МИДа России «Об актуальности решений, принятых Россией, Великобританией и США, о ненацеливании стратегических ядерных ракет»?

Алексей Арбатов: Возможно, данное заявление призвано сбить широкую зарубежную кампанию о «российской ядерной угрозе», особенно после приостановки ею действия СНВ-3 и решения  поставить вопрос о возможности отзыва ратификации ДВЗЯИ.  В условиях продолжения конфликта на Украине ядерная тема мощно вернулась в обиход военно-политических отношений государств и мировой политики. Надо сказать, что в политических и медийных кругах России активно используется тема усиления упора на ядерное сдерживание и даже применения ядерного оружия в свете западных поставок вооружения и военной техники Украине и идущего контрнаступления украинских войск.

Максим Сорокин: Поскольку Д-94 не являются соглашением/договором, юридически они никого не обязывают. Возможен ли перевод Д-94 в статус соглашения/договора? Иначе говоря, возможна ли их институционализация?

Алексей Арбатов: Надо напомнить, что Д-94 носят характер политических обязательств, которые не могут быть юридически обязывающими, поскольку нет возможности проверить их выполнение. В отличие от договоров по контролю над вооружениями, например ОСВ, СНВ, РСМД и ДВЗЯИ, Д-94 носят исключительно символический характер. Это, своего рода, жест доброй воли об отсутствии намерений вести ядерную войну и поддерживать высокую готовность к ней. Хотя проверить выполнение никак нельзя, есть основание полагать, на основе различных свидетельств высокопоставленных военных и гражданских чиновников, что эти договоренности выполнялись. Только в силу технических различий России и США, выполнялись они по-разному. Так, в России в бортовые компьютеры ракет были введены нулевые полетные программы. Что это значит? Если осуществить пуск ракеты, она никуда не полетит, потому что у нее нет цели для удара. Американцы по техническим причинам нацелили часть своих ракет в отдаленные районы мирового океана, а в другие ракеты ввели нулевые полетные задания. Я полагаю, что эти договоренности до сих пор соблюдаются. Другое дело, что они, во-первых, никак не проверяются и, во-вторых, в течение минут могут быть обращены вспять. То есть в течение минут в бортовые компьютеры ракет могут быть введены  реальные полетные программы на удар по запланированным целям. Таким образом, Д-94 имели и имеют исключительно символический характер и никак не влияют на стратегические планы сторон, их программы вооружений и переговоры по СНВ.

Максим Сорокин: Возможно ли расширение договоренностей на другие страны, обладающие ядерным оружием?

Алексей Арбатов: Поскольку вопрос поставлен о расширении договоренностей на другие страны, Великобритания уже участвует в таком соглашении (прим. – слово «соглашение» в данном контексте не подразумевает под собой юридически обязывающий  документ, а используется в качестве синонима слову «договоренности»). Сделать Д-94 многосторонними, включив больше стран, обладающих ядерным оружием, едва ли возможно. Возьмем 9 стран, обладающих сегодня ядерным оружием. Очевидно, КНДР не будет участвовать, поскольку чуть ли не ежедневно угрожает США и их союзникам ядерным ударом. Израиль тоже не будет участвовать, поскольку он формально не признает наличия у себя ядерного оружия. Значит, речь идет о четверке. Пакистан не согласится, это шло бы вразрез с его однозначной стратегией превентивного ядерного удара. Теоретически можно говорить о Франции, Индии и КНР. Но Франция отстаивает для себя статус европейского ядерного лидерства и едва ли захочет примкнуть к документу трех других держав. Индия официально приняла обязательство о неприменении ядерного оружия первой, но без Пакистана едва ли присоединится к Д-94. Китай тоже имеет такое обязательство, но активно наращивает свой ракетный потенциал и вряд ли пойдет на ослабление политического эффекта этого курса, приняв обязательство о ненацеливании.

Максим Сорокин: Представим, что Россия завтра выступит с предложением о формализации договоренностей. Каков, на Ваш взгляд, будет ответ Запада?

Алексей Арбатов: Я думаю, что это будет встречено с очень большим скептицизмом. Конечно, либеральные силы отметят, что это хорошая инициатива, надо всерьез ею заняться, но договор подписать нельзя, ввиду отсутствия возможности мониторинга. Все прекрасно понимают, что подобные договоренности могут быть легко и незаметно нарушены, поэтому они в свете недавнего опыта с договорами по контролю над вооружениями и текущей ситуации не вызовут энтузиазма. Сейчас у нас отношения с Западом очень плохие, ядерная  угроза широким фронтом вторглась в мировую политику, а система контроля над вооружениями рассыпается как карточный домик. Даже с точки зрения мирной символики, такого рода предложение должно идти не изолированно само по себе, а в контексте более широкого подхода. Да и не с символики нужно начинать, чтобы мирные инициативы воспринимались всерьез.

Максим Сорокин: Позвольте уточнить — что Вы подразумеваете под более широким подходом?

Алексей Арбатов: В первую очередь, это заключение соглашения о прекращении огня на Украине, начало процесса мирного урегулирования конфликта. Вслед за этим необходимо вернуться в полном масштабе к соблюдению СНВ-3, начать консультации по следующему договору по стратегической стабильности, возродить в новом формате договор РСМД в рамках Евроатлантики. В таком контексте  можно будет поручить военным и юристам разработать методы верификации ненацеливания. В адекватном контексте такого рода предложение, конечно же, имело бы оглушительный политический эффект, но я не думаю, что это сейчас своевременно и реалистично.

Максим Сорокин: Таким образом, формализация Д-94 возможна только в том случае, если мы начнем копаться в истории и возвращать в действие существующие договоренности и соглашения?

Алексей Арбатов: Именно так — это возможно, как часть большого процесса возврата к разрядке напряженности. Так, ни с того ни с сего, когда у нас на уровне СМИ и в Парламенте говорят о том, что Россия должна нанести ядерный удар по странам НАТО, предложить юридически обязывающий договор о ненацеливании стратегических ракет выглядело бы очень странно. Не исключено, что неожиданное заявление МИДа — это  завуалированное предупреждение о том, что есть давление в пользу выхода и из Д-94. Хотя этот документ имеет символическое положительное значение, формальный выход из него имел бы хоть и символическое, но огромное значение со знаком вражды и дальнейшей эскалации напряженности.

Максим Сорокин: Резюмируя, отказ от приверженности к договоренностям возможен? Если так, будет ли это последовательно в рамках проводимой Россией политики в области контроля над вооружениями?

Алексей Арбатов: В разные периоды российская политика в этой области существенно различалась, как и стратегия ядерного сдерживания. Раньше ядерное сдерживание предполагало применение такого оружия в ответ на возможное ядерное нападение на Россию и ее союзников или в ответ на агрессию с применением обычных вооружений, которая поставит под угрозу само существование государства. Сейчас расширяется трактовка таких понятий, как «агрессия», «угроза существованию государства», а также стал шире круг возможных обстоятельств, при которых может всерьез рассматриваться такой шаг. С этой точки зрения, выход из Д-94 лег бы как лыко в строку общего взрывоопасного мирового военно-политического тренда. В этих условиях наше гипотетическое предложение об институционализации Д-94 было бы встречено Западом с недоверием и скепсисом. Однако столь же гипотетическое заявление о выходе из Договоренности, конечно, вызвало бы на Западе очередную бурю обвинений в том, что Россия якобы ведет безответственную игру в «ядерную рулетку».

Метки: безопасность, Европа, контроль над вооружениями, Россия, Северная Америка, ядерное нераспространение