СМОЖЕТ ЛИ АМЕРИКА ПЕРЕЖИТЬ КРИЗИС, В КОТОРОМ ОНА ОКАЗАЛАСЬ
Системный кризис в Америке означает, что всем предстоит трудный период в мировой политике
Нынешний год для Америки неожиданно оказался временем великих потрясений. Обвальное падение цен на нефть. Экономическая рецессия. Неудержимая пандемия COVID-19. Резкое обострение отношений с Китаем. Расовые волнения, демонстрации и вандализм на улицах городов. Все эти разнородные негативные явления сошлись вместе, усиливая друг друга и повышая градус социальной и политической напряженности. Другие регионы и страны мира – от Евросоюза до Ближнего Востока, от России до Индии – в високосном году тоже не избежали сложных и непредвиденных ранее проблем, но именно США стали главным объектом атаки целой стаи «черных лебедей», напоминающей налет японской боевой авиации на Перл-Харбор воскресным утром 7 декабря 1941 г.
Пока не вполне понятно, как Америка будет выбираться из сложившейся ситуации. Точки зрения на этот счет расходятся в широком диапазоне – от оптимистических упований на гибкость и адаптивность американской системы до мрачных пророчеств о неизбежности долгосрочного упадка, а то и вообще о перспективе распада Соединенных Штатов как единого государства. Попробуем систематизировать ключевые вопросы в начавшейся дискуссии и предложить варианты возможных ответов.
Насколько уникален нынешний кризис?
Сейчас модно говорить о том, что кризис 2020 года уникальный, особый и беспрецедентный в современной американской истории. С этой точкой зрения можно согласиться лишь частично. История не повторяется, и любой кризис в чем-то уникален. Но в чем-то, напротив, он сопоставим с подобными потрясениями в прошлом. К оценке кризисов очень подходит высказывание выдающегося златоуста Виктора Черномырдина: «Никогда такого не было, и вот опять…». Кризисы бывают разные. Наряду с обычными циклическими экономическими рецессиями США время от времени проходят через гораздо более редкие, но и более острые системные катаклизмы. Например, к системным кризисам следует отнести эпоху Великой депрессии (1929–1933). Другим таким потрясением можно считать период семидесятых годов прошлого века, вобравший в себя нефтяной шок 1973-го, поражение во Вьетнаме, Уотергейт, стагфляцию середины десятилетия и т.д.
На первый кризис Америка дала ответ в виде «Нового курса» Рузвельта, на второй – в виде «рейганомики» Рейгана. Важно отметить, что и в том, и в другом случае для преодоления системного кризиса потребовалось гораздо больше, чем просто восстановление экономического роста. И Рузвельт, и Рейган содействовали структурной перестройке американской экономики, предложили своим согражданам новый общественный договор, круто поменяли внешнюю политику.
Со времен Рональда Рейгана прошло больше 30 лет. Ни один из стандартных циклических экономических кризисов этих трех десятилетий, включая и глобальный финансовый кризис 2008-го, не стал для Америки системным. Соединенные Штаты уже давно дозрели для очередной системной встряски, для холодного душа, который мог бы стать катализатором перехода экономики на новый технологический уклад, обновления социальной повестки дня, оживления застоявшейся политической жизни. В масштабах первых двух десятилетий XXI столетия нынешний кризис уникален, в масштабах XX–XXI веков он лишь подтверждает общую историческую закономерность.
Виноват ли в происходящем Дональд Трамп?
Решительные противники 45-го президента США как внутри страны, так и за рубежом, ослепленные своей ненавистью к Трампу, искренне верят, что именно он несет главную ответственность за происходящие с Америкой бедствия. Однако на фоне наблюдаемой закономерности в графике системных кризисов (регулярно повторяющихся каждые 30–40 лет американской истории) возлагать на Трампа вину за все нынешнее неблагополучие – значит приписывать ему совершенно непостижимое трансцендентное могущество. Обвинения Трампа выглядят как негативная калька со старого советского стишка: «Прошла зима, настало лето – спасибо партии за это».
К тому же достаточно очевидно: провоцирование системного кризиса в последний год первого президентского срока – не самая надежная гарантия переизбрания на второй срок. Чем глубже и продолжительнее оказывается кризис, тем больше оптимизма наблюдается в команде Джо Байдена и тем более озабоченными выглядят менеджеры избирательной кампании действующего главы государства.
Другое дело, что Трамп своей специфической социальной и экономической политикой неосознанно углубил и обострил кризис, а возможно, даже ускорил его приход. Бывший руководитель Пентагона и один из наиболее влиятельных американских генералов Джеймс Мэттис так высказался о своем верховном главнокомандующем: «Дональд Трамп – первый президент на моей памяти, который не пытается объединить американский народ и даже не делает вид, что пытается. Вместо этого он стремится разделить нас». Характерно, что в 2020 году была подорвана устойчивая традиция Rally ‘round The Flag – объединения общества в тяжелый момент вокруг национального лидера. Наступление тяжелых времен не привело к сколько-нибудь существенному и устойчивому расширению политической базы президента: его традиционные сторонники сохранили лояльность, но и его противники остались при своем мнении.
Где проходит главная линия раскола?
Линий раскола в современном американском обществе очень много. Сегодня больше всего внимания уделяется расовому расколу (по оси «черные – белые», хотя нельзя забывать и об американских индейцах, испаноговорящих, азиатах и о других этнических группах). Но есть еще и раскол поколений (по оси «бумеры и поколение X – миллениалы и поколение Z»). Имеется раскол урбанистический (население крупных агломераций – жители малых городов и сельской местности), а также географический (атлантическое и тихоокеанское побережья – континентальная Америка). Все более проявляется раскол по секторам экономики (цифровой и финансовый сектор – «реальное» производство). Это не говоря уже о традиционном противостоянии либералов и консерваторов, Демократической и Республиканской партий, которое сегодня приобретает несколько карикатурный характер.
И все же главный американский раскол не географический и не расовый. Складывается впечатление, что либеральная элита страны сознательно акцентирует внимание общества на расовом расколе, отодвигая на задний план более глубокий и более опасный раскол между политическим и экономическим истеблишментом США, с одной стороны, и остальным населением – с другой. В XXI веке «американская мечта» становится недосягаемой не только для черных, но и для большинства белых. Высшее образование оказывается запредельно дорогим даже для среднего класса, а это значит, что перестают действовать традиционные социальные лифты. Очень многие американцы сегодня не верят, что их дети будут жить лучше, чем они сами.
Для того чтобы серьезно подойти к этим проблемам, нужны радикальные социальные и экономические установки вроде тех, с которыми выступал «демократический социалист» сенатор Берни Сандерс. Но принять программу Сандерса даже в облегченном формате либеральная элита пока не готова. Гораздо более простым и менее обременительным вариантом реакции выглядит поощрение протестной уличной активности, введение этнополитической цензуры в СМИ и рукоплескание актам вандализма в отношении памятников героям Конфедерации. Проще выпустить пар из котла, чем задуматься о том, как понизить температуру в самом котле.
Сколько продлится кризис?
Оптимисты полагают, что нынешний системный кризис можно преодолеть за несколько месяцев. Республиканцам важно во что бы то ни стало добиться перелома обстановки до конца лета, чтобы успеть собрать политические дивиденды от «победы» к намеченным на ноябрь президентским выборам. Демократы готовы позволить кризису растянуться до осени, чтобы вернуть себе Белый дом и полный контроль над Капитолийским холмом. Эти планы были бы, наверное, реалистичными, если бы все проблемы сводились к эпидемии коронавируса или к экономическому спаду. Но системный кризис – проблема куда более серьезная, чем циклическая рецессия или пандемия. В свое время Рузвельту потребовалось шесть лет (1933–1938 гг.), чтобы отладить механизмы «Нового курса» и обеспечить ему устойчивую общественную поддержку. На отладку системы «рейганомики» ушло еще больше времени, и по-настоящему воспользоваться ее плодами смог уже не сам Рейган, а его преемник – Джордж Буш-старший.
К этому стоит добавить, что как Рузвельт, так и Рейган пришли к власти, уже имея на руках если не подробную программу переустройства Соединенных Штатов, то хотя бы примерный план работы. Оба лидера знали, в каком именно направлении они хотят развернуть Америку, оба были убеждены в своей исторической правоте. У нынешних лидеров США такого плана нет. Дональд Трамп, как было сказано выше, по факту лишь углубляет возникший задолго до него раскол Америки. Байден вообще смотрит скорее в прошлое, чем в будущее, – он относится к тому поколению лидеров Демократической партии, которые уже уходят с национальной политической сцены. Отсутствие объединяющих страну идей еще больше затягивает системный кризис.
По всей вероятности, какой-то свет в конце туннеля обозначится лишь после 2024-го, когда в американской политической элите наконец-то произойдет смена поколений. А вот следующие четыре года окажутся самым сложным периодом в истории США текущего столетия вне зависимости от того, кто окажется победителем на выборах в ноябре.
Выживут ли США?
Девять лет назад один из столпов американского радикального консерватизма Патрик Бьюкенен опубликовал книгу «Самоубийство сверхдержавы: доживут ли Соединенные Штаты до 2025 года?». Тогда эту работу в США расценили как характерную для Бьюкенена интеллектуальную провокацию. Наблюдая за драматическими событиями в Соединенных Штатах последнего времени, многие американские и зарубежные аналитики начинают всерьез рассуждать об угрозе дезинтеграции страны в результате грядущей социально-политической революции. Проводятся параллели между Соединенными Штатами сегодня и Советским Союзом начала 1980-х. Сроки, обозначенные Бьюкененом, уже воспринимаются не как фантазия, но как вполне реалистичный пусть и малоприятный прогноз. Конструируются самые разные варианты грядущего распада Америки – на несколько крупных регионов по осям Север–Юг и Восток–Запад, на отдельные штаты или даже более мелкие осколки.
Как представляется, подобные страхи (или надежды) не имеют под собой серьезных оснований. Американская политическая система обладает значительным запасом прочности благодаря устойчивым политическим институтам. Экономика США характеризуется очень высоким уровнем внутренней интеграции, а американское общество отличается столь же высоким уровнем географической мобильности. Большинство разделительных линий, подрывающих сегодня американское единство, проходят внутри отдельных штатов, а не между ними.
В США нет значительных этнических или национальных групп, жестко привязанных к той или иной территории и предъявляющих на нее свои исторические права. Чернокожие не составляют большинства ни в одном из штатов. Испаноязычные (выходцы из стран Латинской Америки) теоретически могут стать абсолютным большинством в Техасе или в Калифорнии, но это произойдет не ранее второй половины XXI века. В этом смысле проще спрогнозировать грядущий распад, например, Индии, Индонезии, Нигерии или даже Канады и Бельгии, чем распад Соединенных Штатов. То есть, конечно, Америка не будет существовать вечно – это пока не удалось ни одному государственному образованию. Но предрекать закат США в ближайшие годы было бы, мягко говоря, преждевременным.
Что сможет сделать президент Байден?
Сторонники Байдена (а к их числу относится подавляющее большинство представителей американского политического истеблишмента) полагают, что победа демократов в битве за Белый дом в ноябре если и не решит всех проблем США, то, по крайней мере, существенно приблизит страну к их решению. При этом они ссылаются на большой политический опыт Байдена, его умеренность и склонность к компромиссам. Стране, уставшей от эгоцентричного, импульсивного, самоуверенного и непрофессионального Трампа, нужна его противоположность в лице квалифицированного, последовательного, осторожного и опытного Байдена. В конечном счете этот лидер сможет привлечь на свою сторону значительную часть нынешних горячих приверженцев «трампизма» и таким образом восстановить единство американского общества.
Эти ожидания понятны, но насколько они обоснованны? Во-первых, Байдену, как и большинству нынешних лидеров Демократической партии в целом, катастрофически недостает свежих идей. Вся избирательная кампания строится на отрицании наследия Трампа, а не на продвижении позитивной программы будущего Америки. Демократы, как в свое время Бурбоны, «ничего не забыли и ничему не научились», они тянут страну назад, в «золотой век» Барака Обамы или даже Билла Клинтона. И если Дональда Трампа позволительно сравнить с экзальтированным и эксцентричным Никитой Хрущевым, то фигура Джо Байдена вызывает в памяти образ Леонида Брежнева, а то и Константина Черненко.
Во-вторых, инерция происходящей в 2020 году политической поляризации так или иначе скажется на курсе новой, демократической администрации. Демократы, контролирующие Белый дом и Капитолий, неизбежно будут вынуждены разворачивать страну влево. В свою очередь, любой крупный поворот влево или разворот назад, к социальной и налоговой политике Обамы, негативно скажется на финансовых рынках, начнет провоцировать недовольство бизнеса и значительной части американского среднего класса. Сторонники Трампа при этом никуда не денутся, заставить их принять левоцентристскую повестку дня как общенациональную не получится, они будут настойчиво готовиться к политическому реваншу в 2024-м.
Что будет с американским лидерством в мире?
Довольно распространено мнение, согласно которому, чем слабее США, чем больше они сосредоточены на своих внутренних проблемах, тем лучше для международной стабильности на глобальном и региональном уровнях. Чем меньше Америки в мире, тем стабильнее и безопаснее этот мир. У внутренне расколотых и ослабленных Соединенных Штатов меньше возможностей и желания выступать глобальным гегемоном, вмешиваться в дела суверенных государств, навязывать своим партнерам и оппонентам несправедливую и нежизнеспособную модель «однополярного мира». Слабые США не способны к экспорту своей модели демократии, они вынуждены вести тяжелые оборонительные бои в мировой политике, надолго забыв о масштабных наступательных операциях.
Подобная логика, наверное, имеет право на существование, но она нуждается в некоторых уточнениях. Без участия США многие международные проблемы просто не имеют решения, будь то контроль над стратегическими вооружениями, реформа ООН или система безопасности на Ближнем Востоке. Кроме того, слабая и расколотая Америка – ненадежный и непредсказуемый партнер, органически не способный к долгосрочной, последовательной и сбалансированной внешней политике, к выполнению взятых на себя обязательств.
Поэтому для всех в мире, включая и Россию, нет никаких резонов злорадствовать по поводу нынешнего американского кризиса. Этот кризис порождает больше стратегических рисков и геополитических вызовов, чем создает возможностей и перспектив. Кроме того, ближайшие годы обещают быть очень трудными не только для США, но и для большинства других глобальных игроков. Так что, если Вашингтон оставит после себя «вакуум силы» на мировой арене, совершенно не очевидно, что кто-то из великих держав будет активно стремиться этот вакуум немедленно заполнить. Вполне вероятно, что вакуум заполнится безответственными и деструктивными негосударственными игроками. Таким образом, системный кризис в Америке означает, что всем предстоит трудный период в мировой политике. И можно лишь надеяться, что этот период окажется не слишком длинным.
