СТАБИЛЬНО, НО ХРУПКО
О перспективах отношений России и США на фоне переговоров в Швейцарии
Саммит Россия – США в Женеве не приведет к качественному улучшению двусторонних отношений и не сможет положить начало процессу, который позволит изменить их конфронтационную природу в ближайшие пару лет. Это невозможно из-за системного характера конфронтации, преодоление которой требует, чтобы одна из сторон или обе фундаментально изменили поход к международному порядку и своему месту в нем, прочного двухпартийного антироссийского консенсуса в американской политической элите, а также острой поляризации политсистемы США.
Задача женевского саммита в другом: стабилизировать российско-американскую конфронтацию, положить конец ее нездоровой природе и неуправляемому течению последних лет и сформировать модель отношений, при которой стороны, воспринимая друг друга как противников, тем не менее стараются не пересекать «красные линии». А также развивают избирательное сотрудничество по тем вопросам, где это целесообразно для их национальных интересов и где это сотрудничество не требует существенных уступок. То есть модель управляемой, или упорядоченной, конфронтации.
Основная причина того, что саммит в Женеве вообще состоялся, заключается в том, что дальнейшая эскалация (которая, несомненно, обернулась бы еще большим обострением украинского конфликта, ситуации вокруг Белоруссии и масштабным витком гонки вооружений) не соответствует ни российским интересам, ни американским — в их понимании администрацией Байдена.
Для РФ эскалация была бы чревата выходом антироссийских санкций на качественно новый уровень, необходимостью увеличивать военные расходы и еще большим ухудшением отношений с европейскими и азиатскими союзниками и партнерами США. Не говоря уже о гуманитарных последствиях нового обострения на востоке Украины и возрастании риска прямого военного столкновения с США и НАТО в целом.
Заинтересованность администрации Байдена в стабилизации отношений с Москвой связана, во-первых, с китайским фактором. С января 2021-го стало окончательно понятно, что конфронтация между Вашингтоном и Пекином, запущенная при Трампе, является необратимой, системной и имеющей для обеих сторон экзистенциальный характер. Вопреки надеждам многих наблюдателей, никакой разрядки в американо-китайских отношениях не произошло, и новая администрация Белого дома недвусмысленно дала понять, что рассматривает главным стратегическим противником именно КНР.
При этом в Вашингтоне постепенно приходит понимание ограниченности собственных ресурсов и необходимости сконцентрироваться на главном — тихоокеанском — направлении, а также нежелательности для американских интересов дальнейшего сближения Пекина и Москвы. Потому администрация Байдена стремится стабилизировать «российский фронт», чтобы бросить максимум ресурсов на китайский.
Во-вторых, как доказали события весны этого года, американцы, с одной стороны, не готовы инвестировать в сдерживание России на постсоветском пространстве серьезные материальные ресурсы и тем более вступать в войну из-за таких стран, как Украина и Грузия. А с другой стороны — не хотели бы стать свидетелями прекращения их государственности.
Стабилизация конфронтации вовсе не означает разрешения наиболее острых конфликтов. Противоречия вокруг Украины, Сирии и Белоруссии, вмешательства во внутриполитические дела, обвинения России во враждебной деятельности и даже «гибридной войне» в отношении Запада, скорее всего, по итогам саммита не будут разрешены или хотя бы уменьшены. Перспектива фундаментального изменения внешней политики России и США и вовсе пока отсутствует. А компромиссы не без оснований рассматривались бы обеими сторонами как шаги к стратегическому поражению. В этой связи стабилизация конфронтации означает не разрешение противоречий, а отсутствие их эскалации.
Вместе с тем эта стабилизация требует понимания и уважения «красных линий» друг друга. То, что в Женеве эти «красные линии» будут обсуждаться, не вызывает сомнений. Но способны ли стороны их признавать и придерживаться — особенно в длительной перспективе? Например, США не только не откажутся в ближайшее время от открытой поддержки оппозиции, но будут наращивать критику Кремля по внутриполитическим вопросам в случае новых акций протеста и привлечения их организаторов к ответственности. Не придут стороны и к согласию о том, что понимать под «российским вмешательством» в американские внутриполитические процессы. Наконец, существуют риски дестабилизации многих из указанных выше кризисов «снизу», вопреки желаниям Москвы или Вашингтона. Например, украинского или белорусского, что неизбежно повлечет за собой новый виток противостояния. Потому та стабилизация конфронтации, которая, вероятно, последует за саммитом в Женеве, будет весьма хрупкой.
Вторым важнейшим результатом саммита, вероятно, станет запуск избирательного сотрудничества в двустороннем и многосторонних форматах по тем вопросам, где оно выгодно обеим сторонам и не требует качественных уступок. Это, в свою очередь, будет означать существенное оздоровление российско-американских отношений по сравнению с тем состоянием, в котором они пребывали последние несколько лет. А именно — выстраивание политики друг в отношении друга на основе национальных интересов и соображений национальной безопасности, способность совмещать соперничество и сотрудничество там, где это необходимо и выгодно.
В последние годы это не получалось. При Трампе российский фактор стал одним из главных инструментов, и политика США в отношении РФ в гораздо большей степени определялась внутриполитическими соображениями, чем внешнеполитическими. Это исключило какое-либо конструктивное взаимодействие в принципе. Белый дом был вынужден постоянно доказывать, что не является «марионеткой Кремля», а конгресс стремился ослабить возможность Трампа определять внешнюю политику США, делая конфронтацию с Россией необратимой. Вкупе с традиционным для республиканцев предпочтением максимальной свободы рук в оборонной политике и стремлением давить на оппонентов с помощью угрозы гонки вооружений это привело к тому, что к концу 2020 года российско-американская повестка дня сошла на нет, а механика отношений (саммиты, дипломатический диалог) разрушилась. Иллюстрация последнего — идущая уже четыре с лишним года дипломатическая война, отзыв послов и фактический паралич консульских отношений.
Сегодня ситуация постепенно улучшается. Хотя Россия остается фактором американской внутриполитической борьбы, его масштаб существенно уменьшился. Внешнеполитические шаги Байдена не вызывают сопротивления по крайней мере со стороны его администрации, бюрократии и демократов. Кроме того, администрация Белого дома не рассматривает гонку вооружений как преференциальный инструмент конфронтации и не стремится к тотальному разрушению остатков системы контроля над вооружениями. Наконец, администрация Байдена существенно повысила значимость транснациональных вызовов (изменение климата, пандемия, распространение оружия массового поражения) в иерархии угроз национальной безопасности и предпочитает многосторонний подход к их решению.
Всё это создает предпосылки для избирательного сотрудничества с Россией по тем вопросам, где обе стороны рассматривают его необходимым и выгодным для самих себя.
Прежде всего, результатом саммита в Женеве может стать запуск широких российско-американских консультаций по вопросам стратегической стабильности: как адаптировать систему ее поддержания к качественно изменившемуся военно-стратегическому ландшафту и что делать с учетом того, что уже продленный Договор СНВ-3 — последний традиционный инструмент контроля над ракетно-ядерными вооружениями – истекает в 2026 году.
Второе направление избирательного сотрудничества России и США после саммита в Женеве — кибербезопасность, которая раскладывается на четыре главных аспекта: борьба с киберпреступностью, использование ИКТ как военного инструмента, вмешательство во внутренние дела с использованием интернета, соцсетей, хакинга и прочего, а также кибершпионаж. По первому аспекту интенсификация сотрудничества наиболее вероятна. Второй аспект относится к плоскости военной безопасности и стратегической стабильности, и здесь важно хотя бы определить «красные линии», выработать правила игры и создать механизмы деконфликтинга и горячие линии на случай кризиса. Это будет непросто, но крайне необходимо: в киберсфере риск непреднамеренного военного конфликта с его дальнейшей эскалацией вплоть до ядерной войны наиболее высок. По третьему и четвертому аспектам выход на договоренности в обозримой перспективе крайне маловероятен.
Третье направление сотрудничества — интенсификация взаимодействия по ядерным программам Ирана и КНДР. Четвертое направление — борьба с изменением климата, которая позиционируется как один из важнейших приоритетов администрации Байдена и занимает все более важную роль в российской внешней политике. Здесь сторонам есть о чем говорить как на глобальном, так и на локальном уровне.
Главный объект возможного сотрудничества Москвы и Вашингтона по вопросам экологии и изменения климата — это Арктика. Это регион общего соседства, где темп изменения климата в 3–4 раза выше, чем в среднем по планете, а экологические, социально-экономические и внешнеполитические последствия этого наиболее масштабны. Под угрозой разрушения хрупкая арктическая экосистема, базирующаяся на вечной мерзлоте инфраструктура и традиционный уклад коренных народов Севера. Более того, таяние — «открытие» — Арктики ото льда способствует перетеканию туда конфронтации США – Россия и США – Китай, а также ее восприятию, как указано в Арктической стратегии министерства обороны США от 2019 года, как «удобного коридора для проецирования военной силы». В результате наращивается милитаризация Арктики, которая повышает риски катастроф и военного столкновения и препятствует экономическому развитию региона.
Наконец, пятое направление — это «перемирие» в дипломатической войне и возвращение послов в Вашингтон и Москву соответственно. Последнее, пожалуй, наиболее легкое и реализуемое решение саммита, которого можно ожидать уже в краткосрочной перспективе.
Отличительная особенность этой повестки дня, которая важна для понимания природы управляемой российско-американской конфронтации, заключается в том, что начало диалога по этим темам не требует от сторон каких-либо серьезных уступок.
