СТРОИЛИ МЫ, СТРОИЛИ…
Что изменилось в подходах к урегулированию палестино-израильского конфликта
Израильско-палестинские противоречия взорвались очередным обострением. Экстраординарным этот факт не назовешь. Конфликт старый и практически тупиковый. Палестинские радикалы периодически накапливают силы, чтобы показать свои возможности и напомнить о себе внешним спонсорам. А когда на это накладывается еще и длительный политический конфликт внутри палестинского сообщества (сторонники радикального ислама из ХАМАС пытаются отправить на свалку истории националистов из палестинского движения ФАТХ), то регулярные вспышки насилия неизбежны. Ответ Израиля также известен — беспощадные зачистки военной инфраструктуры противника при сохранении политического статус-кво, который выглядит все более странным.
Последнее является основным отличием нынешней ситуации от тех, что были прежде. Никто не рассчитывает на политическое урегулирование. Сама идея, что решением конфликта является государственное строительство, то есть создание по согласованию всех заинтересованных дееспособного палестинского государства, остается в силе только формально. Двадцать лет опыта показали, что реального движения в этом направлении не происходит. А имитация прогресса все только запутывает.
Процесс палестино-израильского урегулирования — яркий пример подхода, который стал возможен с окончанием «холодной войны». Пока сохранялось военно-политическое и идеологическое противостояние, любой региональный конфликт превращался в подспудную конфронтацию сверхдержав. Когда одна из них вышла из соревнования, вторая пришла к выводу, что теперь-то очаги вражды можно затушить на основании принципов, предлагаемых США и их западными единомышленниками. Идея «национального строительства», появившаяся в девяностые годы (создание палестинского государства должно было стать «историей успеха» западных миротворцев), достигла апогея в начале нынешнего столетия. Тогда, впрочем, она сплелась с другой темой — «продвижение демократии». Толчком стали события 11 сентября 2001 года. Тогдашняя весьма идеологизированная американская администрация пришла к выводу, что Америка будет в тем большей безопасности, чем больше на планете станет стран с демократической формой правления. Содействие ее установлению имело разные формы — от прямых военных интервенций для смены режима, как в Афганистане или Ираке, до активного морально-политического и финансового стимулирования прозападных политических сил, как, например, в ряде стран постсоветского пространства.
Палестину эта тенденция не обошла. Государственное строительство в рамках палестино-израильского процесса 1990-х годов («процесс Осло») фокусировалось на создании государства как такового — чтобы оно функционировало. Партнером выступал Ясир Арафат и его организация националистов левого толка, а о том, какими методами будет управляться новое государственное образование, речи тогда не шло. В 2000-е годы, уже после смерти Арафата, Вашингтон при поддержке европейских союзников добился с помощью жесткого давления от Израиля и руководства Палестинской автономии проведения в Палестине демократических выборов. Победу на них одержало радикальное движение ХАМАС, на чем палестинская демократия и закончилась. Западный мир выборы в ужасе не признал (хотя их демократичность особых сомнений не вызывала). Сама палестинская администрация раскололась, после чего и без того довольно призрачные шансы на создание дееспособной системы управления палестинскими территориями улетучились окончательно. С тех пор все делают вид, что мирный процесс еще возобновится. Этим усилия по урегулированию и ограничиваются.
Если не брать совсем вопиющие случаи разрушения вполне нормально функционировавших государств ради их трансформации (пример тому — Ирак и Ливия), прочий опыт создания новых государственных образований не слишком обнадеживает. Успешным примером середины девяностых считалась Босния — Дейтонские соглашения заставили три общины жить вместе под патронатом международного сообщества в лице Евросоюза.
Прошло более четверти века, но единым и прочным государством Босния не стала, а нужда в патронате сейчас нисколько не меньше, чем тогда. Любопытно, кстати, что в 1995 году западные державы принудили сербов, хорватов и косовских мусульман сохранить единую страну, хотя этого не хотел никто из них. Но уже четыре года спустя подход к Косово фактически стал противоположным — только отделение, оставаться в составе Сербии косовары не могут. В какой степени Косово является сегодня самодостаточным государством — вопрос отдельного обсуждения.
Отвлекаясь от эгоистических интересов или идеологических одержимостей тех или иных игроков, можно сказать, что в конце прошлого — начале этого столетия в мире действительно царили оптимистичные настроения. Казалось, что раз столь безболезненно прекратилось общемировое противостояние, то с локальными конфликтами тем более будет несложно разобраться. Это была иллюзия, и мировое соперничество вернулось, хотя и в совсем другом виде, чем тогда. С точки зрения перспективы урегулирования конфликтов — ситуация стала только хуже. В прошлом именно в силу конкуренции существовали страны, заинтересованные в поддержке новых образований и рекрутировании тем самым новых сторонников. Сегодняшний уровень зацикленности всех на своих делах более не позволяет надеяться на щедрую помощь извне. И местные, региональные разбирательства пойдут таким образом, как могут их вести местные игроки. Что, собственно, мы и наблюдаем сейчас в ходе палестино-израильского конфликта.
