Тимофей Бордачев: Им стыд, нам позор
| Lenta.Ru
России пора коренным образом изменить структуру отношений с Западом
Лето принесло с собой два новых ярких эпизода экономической войны, которую против России ведут США и их союзники, начиная с 2014 года. Во-первых, в Штатах все-таки будет принят закон, превращающий санкции против России (а заодно — Ирана и КНДР) в неотъемлемую часть отношений на годы вперед. Изменение ситуации вокруг Украины или даже динамика внутреннего развития России к отмене этих санкций не приведут. Вспомним судьбу поправки Джексона – Вэника, которая действовала даже в те годы, когда Москва разве что в ногах у Вашингтона не валялась.
Во-вторых, разгорелся скандал, в центре которого оказалась компания Siemens и ее российские партнеры. Их обвинили в том, что они якобы нарушили санкции Евросоюза против Крыма. История получилась крайне поучительная. Для того чтобы защитить себя от европейских регуляторов, немецкий концерн был вынужден свернуть ряд проектов в России. В итоге Европейская комиссия заявила, что не станет штрафовать Siemens, а Германия инициировала дополнительные санкции ЕС против российских физлиц и компаний, тем самым в очередной раз обозначив, как она намерена впредь общаться с Россией.
Обе вышеприведенные истории — характерные приметы «прекрасной новой эпохи», наступающей на наших глазах и в реалиях которой нам всем предстоит жить. Но не только. Одновременно это и повод задуматься о природе отношений России со странами Запада, остающимися с допетровских времен нашими важнейшими партнерами в области науки и технологий.
Начнем с неприятной констатации: будущее нас ждет гораздо более тревожное, чем это представлялось, когда мы наблюдали за тем, как страны Запада теряли свои позиции. За последние годы мы внушили себе мысль, что если мир вокруг и меняется, то в лучшую для нас сторону. Да, правил становится меньше. Но эти правила были плохими, поскольку ставили в привилегированное положение тех, кто считал себя победителем в холодной войне. Нарастает хаос, но он, дескать, все равно лучше, чем несправедливый порядок, возникший после 1991 года. На фоне этого хаоса прорастают новые возможности для тех, кто был обделен в рамках «либерального миропорядка». Россия, Китай, Индия, другие страны с растущим влиянием на мировой арене представляются ревизионистами, ставящими под сомнение существующие нормы и правила. А Запад, в свою очередь, выглядел цепляющимся за старое, обороняющим основы легитимности своей власти. При этом ревизионисты могут по-прежнему извлекать выгоды из глобального рынка, пользоваться благами взаимозависимости и открытой рыночной экономики. Продавать газ в Евросоюз, закупать там оборудование и в то же время ожесточенно с ним спорить. Выстраивать, как это делает Китай, ориентированную на себя систему региональных связей и одновременно отстаивать ценности свободной торговли в глобальном масштабе.
Однако на деле все гораздо сложнее. И наиболее эффективными разрушителями глобализации могут стать ее создатели. Просто потому, что ключи от ее главных дверей все равно остаются у них. Американский политический класс может себе позволить поведение совершенно фривольное и даже безумное по отношению к союзникам. Более того, санкционная практика последних десятилетий показывает, что никакого ущерба самим США частичный погром глобализации пока не приносит. Америка даже часто выигрывает от включения совершенно нерыночных механизмов: надавили на Китай, принудив ограничить торговлю с северокорейским режимом, и сразу же заместили КНДР на китайском рынке угля. То же самое касается и Европы. Siemens в принципе может обойтись без России. Россия без Siemens — пока вряд ли. Поэтому власти Германии могут относительно легко для себя проводить в отношении населения Крыма политику, которую один крупный российский дипломат без обиняков определил словом «геноцид». И четко указывать Москве на то, что соблюдение их принципов гораздо важнее практически любых выгод от сотрудничества.
Что это означает? Ни в коем случае не обреченность любых усилий ограничить всевластие Запада. Однако странам-ревизионистам нужно пройти долгий путь, чтобы хотя бы приблизительно сравняться с Западом в его умении производить идеи и машины. Делать это придется в любом случае. Если исключить, конечно, вариант безоговорочной капитуляции. Именно капитуляции главного бунтовщика — России — добиваются США и их европейские союзники. И той же участи они хотят для Китая, поскольку видят в нем стратегический вызов. Я бы даже сказал, вызов экзистенциональный, поскольку возвышение КНР неизбежно потребует перераспределения на глобальном уровне в части потребления благ цивилизации. Так что давить будут не только жестко, но и последовательно. И рассчитывать на то, что верх возьмет чисто экономическая рациональность, не приходится.
Такая стратегия, кстати, не исключает продолжения «бизнеса как обычно» там, где это нашим партнерам выгодно. Особенно это касается Европы. Не случайно европейцы столь сильно встревожились из-за нового американского санкционного законопроекта. Он словно возвращает их в ситуацию 1960-х, когда США выступали против начала закупок Западной Европой энергоресурсов у СССР. Тогда странам Запада удалось договориться между собой. Собственно, и сейчас необходимость договариваться с Вашингтоном под сомнение никто не ставит. Европа, видимо, постарается сохранить возможность оставаться важнейшим партнером России в энергетической и технологической области. Вот только насколько это хорошо для самой России?
Вряд ли кто-нибудь будет спорить, что гражданские технологии и производство — не наш конек. Достижения в этой области были сделаны только через страшный по своим последствиям для демографии русского народа модернизационный рывок при большевиках. Цель была простая и понятная — борьба с Западом за глобальное доминирование требовала способности к полной автономии в важнейших для выживания и безопасности страны областях. Как только с коммунистическим экспериментом было покончено, Россия вернулась к привычной для себя позиции реципиента важнейших технологий и оборудования. К тому же такие отношения вполне вписывались в концепцию глобализированного и взаимосвязанного мира, где автаркия — удел совсем уж экстремальных режимов.
История с сименсовскими турбинами — прекрасный повод задуматься о том, как эволюционировали отношения России и Европы за последние 100 лет, а также о той работе над ошибками, которую России необходимо выполнить, чтобы вырваться из этого порочного круга. Экономическая и технологическая зависимость России от Германии сейчас примерно на том же уровне, что и в 1913 году. Тогда Siemens также был одним из ведущих зарубежных инвесторов и производителей. Это не помешало Германии и России уже на следующий год оказаться в состоянии войны. Не думаю, что 100 лет испытаний были даны для того, чтобы вернуться к прежней ситуации. Хотя она возможна и комфортна для значительной доли российского бизнеса. Но необходимой частью национальной повестки должно стать не просто импортозамещение, а ликвидация любых форм жизненно важной зависимости от одного партнера. Конечно, численность населения не позволяет говорить о потенциальной способности России развиваться с опорой на внутренний рынок. Но счастливой особенностью современного мира является его многообразие и большое количество рынков, куда могут идти российские товары. Можно же иногда задуматься и о сокращении нормы прибыли. Своими санкциями и непреклонностью Запад продолжает поворачивать Россию от себя. И это для ее будущего совсем неплохо.
