Тимофей Бордачев

| Профиль

Несмотря на все посулы и громкие заявления, Евросоюз рассматривает Украину лишь как инструмент в борьбе с Россией и объект колонизации

В отношениях Украины и Венгрии разгорелся конфликт. Поводом для него послужил новый языковой закон, который, как полагают в Будапеште, ущемляет права этнических венгров, живущих на Украине. В свою очередь, Киев указал на недопустимость практики выдачи венгерских паспортов украинским гражданам в Закарпатье. Стороны обменялись высылкой консулов. Меж тем реакция на ссору Киева и Будапешта других стран Евросоюза весьма показательна. Как на самом деле воспринимают Украину в Европе, разбирался «Профиль».

Сообщения о происходящем на Украине уже несколько лет уверенно держатся в топе рейтингов российских средств массовой информации. Украинская проблематика остается в центре общественного внимания и экспертных дискуссий. С академической точки зрения, да и просто для квалифицированной экспертизы эта тема достаточно безжизненна, поскольку решить «украинский вопрос» в ближайшие полтора-два десятилетия все равно не удастся.

Этот феномен – неослабевающее внимание к Украине – достаточно легко объяснить. И не важно, насколько бессмысленно бесконечно обсуждать нерадивую младшую сестру России и ее поведение. Человек предполагает, а география располагает – то, что украинская граница проходит в относительной близости от российской столицы, делает эту территорию фактором национальной безопасности. Точно так же, как Мексика имеет для США значение вне зависимости от ее возможностей предложить северному соседу что-либо, кроме криминала и дешевой рабочей силы. Да и сохраняющийся пока объем человеческих связей не позволяет отложить украинский вопрос в сторону до тех пор, пока на Украине не наступит естественное отрезвление.

То, как скоро это произойдет, зависит, помимо прочего, от перспектив развития отношений Киева с европейскими столицами. Может быть, даже в не менее значительной степени, чем от перспектив отношений Украины и США, которые окормляют киевские власти в военно-политическом отношении. В конце концов, именно европейские державы были инициаторами и основными политическими спонсорами многолетней кампании по отрыву Украины от России. Сейчас уже мало кто вспоминает, что кровавый переворот февраля 2014‑го начинался с так называемого евромайдана. Это диковатое название получил протест, целью которого было добиться для Украины возможности стать сырьевым и демографическим придатком Европейского союза. А еще в 2010 году тогдашний глава Еврокомиссии Жозе Баррозу, выступая в Киеве по поводу 25‑летия чернобыльской катастрофы, требовал от украинских властей сделать выбор между Россией и Европой.

То, что сегодня Европа играет такую роль в украинских делах, неудивительно, если учесть историческое место этих земель в отношениях России с европейскими государствами. Воссоединение Украины и России в XVII веке потребовало нескольких десятилетий борьбы между промосковскими и пропольскими группировками. Этот процесс завершился только с физической ликвидацией в конце XVIII века польского государства, которое наследовало украинские земли от Великого княжества Литовского – долгое время альтернативного Москве центра собирания восточнославянских земель. В конце XIX – начале XX века австрийские власти любовно взращивали национализм на подконтрольных им территориях современной Украины. И добились в этом деле успеха, создав во время Первой мировой войны первые с XVII века национальные украинские воинские формирования. И даже подарили им в качестве командира своего принца, которого уже после Второй мировой войны успешно запытали в киевском МГБ следователи – этнические украинцы. От украинских национальных формирований в австро-венгерской армии ведут свою родословную в том числе и современные украинские боевики.

Но то, что европейцы хотели прибрать Украину к рукам или слепить из нее орудие против Москвы, не означало, что эту страну и ее народ ждут в Европе с распростертыми объятиями. Многочисленность и православие жителей Украины надежно закрывают для нее двери в Европу как для полноценного участника региональных международных отношений и институтов. Многочисленность населения позволила бы Украине претендовать на то, чтобы при принятии общеевропейских решений весомость ее мнения была пропорциональна демографическим показателям. А это явно не нужно тем, кто сегодня рулит в ЕС. Что касается православия, то оно культурно отсекает украинцев от основной массы европейских народов. Правда, в Европейском союзе и НАТО есть три страны, где православие – доминирующая конфессия. Но греки и болгары сравнительно малочисленны, румын, конечно, тоже немало, но они хотя бы говорят на «народной латыни» и наполовину являются потомками римских колонистов.

Такая обреченность заставляет искать гибридные формы интеграции Украины в Европу. Безвизовый режим – это, конечно, очень хорошо для конкретных людей, но институционально он не приближает Украину к Европейскому союзу. Ровно такими же возможностями обладают жители большинства стран Латинской Америки, отмену виз для которых пролоббировала Испания, когда вступала в европейские сообщества в середине 1980‑х. Так что общие правила игры и нормы взаимного поведения, принятые в ЕС, на Украину не распространяются.

В последние недели лихорадит отношения Украины и Венгрии. Киевские власти внезапно прозрели и заметили, что соседи на западе уже достаточно долго выдают венгерские паспорта жителям украинского Закарпатья – территории, входившей в венгерские владения империи Габсбургов до 1918‑го и в состав венгерского королевства при оккупации во время Второй мировой войны. В принципе, раздача паспортов – довольно распространенная в Восточной Европе практика. Но, например, в случае Эстонии речь идет о восстановлении справедливости по отношению к конкретным людям, а в случае Румынии ведется подготовка к аннексии целого государства – Молдавии, если для этого возникнут подходящие обстоятельства. В случае же с Закарпатьем гражданами Венгрии становятся этнические венгры и к ним примкнувшие. То есть идет последовательное распространение параллельной гражданской лояльности на отдельный регион.

Любопытна реакция на происходящее остальной Европы, которая так беспокоится об украинской государственности и территориальной целостности, когда речь идет о России. Реакция эта – гробовое молчание. Ситуацию, конечно, немного спасает то, что сегодня Венгрия в Евросоюзе – это полуизгой, асоциальный тип, шельмующий независимое высшее образование и закрывающий свои границы для беженцев. Но, с другой стороны, даже на такого выдающегося члена европейского коллектива «наехать» по закарпатскому вопросу почему-то не спешат. Хотя могли бы это сделать даже из соображений пропаганды – показать, что украинский суверенитет Европе дорог безотносительно географического происхождения вызовов, с которыми он сталкивается. Но венгерский суверенитет – право самим решать, кому и где выдавать национальные паспорта, – оказался дороже.

Есть, однако, и более неприятная для Киева причина брюссельского молчания. Если вынести за скобки борьбу с Россией, Украина из привилегированного партнера немедленно превращается в обычный объект колонизации. Ничем не лучше Молдавии, большая часть граждан которой уже давно обеспечена румынскими паспортами. По поводу чего, кстати, ни Брюссель, ни европейские столицы Бухаресту слова не сказали. Каталонцы живут и в Испании, и во Франции. Попробуйте представить, что французские власти стали наделять паспортами Пятой республики испанских каталонцев. Нет, это немыслимо! А Венгрия занимается подобным в отношении Украины уже не первый год. Более того, на все украинские протесты и обвинения Будапешт отвечает предельно жестко. Министр иностранных дел Венгрии, в частности, заявил, что Украина наносит удар в спину Европе.

Можно ли как-то решить проблему столь незавидного положения Украины? Гипотетически главы ведущих государств ЕС могут принять историческое решение о приглашении Украины в этот союз. В свое время одним из обоснований принятия в Евросоюз и НАТО готовой к этому весьма посредственно Венгрии и совершенно не готовой Румынии была необходимость устранить основания для конфликта между ними по поводу территориальной принадлежности населенной преимущественно венграми Трансильвании. Но такое решение для ЕС в его нынешнем состоянии выглядит уж совсем запредельным по степени стратегической прозорливости. Оно бы окончательно отбросило Россию на промозглые евразийские просторы и сняло 500‑летнюю головную боль Европы. Но одновременно лишило бы европейские державы возможности использовать российский фактор в дипломатических играх с Америкой и между собой. Вот и приходится стоять враскоряку между желанием Украину к России не пустить, а к себе не принять.

Есть и более фундаментальный аспект, который теоретически мог бы сделать невероятное сейчас решение европейцев гибельным для них самих. Украинское отношение к Европе не менее двойственно, чем европейское к Украине. Для России проблема выбора между Западом и Востоком исторически, со времен Петра, а то и раньше, была одной из основных во внешнеполитической стратегии. От этой дилеммы страна начинает избавляться только сейчас, приобретая новую, евразийскую идентичность. Однако буквально под боком есть народ, перед которым альтернатива Запад – Восток стоит еще более остро. Этот народ – народ Украины. Для которого, как и для украинских элит, вопрос не в том, с кем больше сотрудничать и дружить, а в том, кому отдаться во внешнее управление.

Слабая состоятельность украинского государства не в том, что оно допускает массовую гибель граждан, а в том, что задачу национального развития оно может решить только через растворение в другом, более сильном игроке. При этом сама Украина – это отнюдь не микроскопическое государство, а его народ и элиты – не забитые молдавские крестьяне. Как говорил лет 15 назад ученый коллега, профессионально занимающийся изучением украинской политики, «у украинцев у самих сабли имеются». И, растворившись в старшем партнере, Украина отнюдь не станет для него беспроблемным активом. Нам в России об этом свойстве Украины и ее народа тоже забывать не стоило бы. Отношений с Россией украинский дуализм между обреченностью на зависимость от сильных соседей и наличием собственной сабли тоже касается и будет касаться.