Федор Войтоловский: Для ученых нет запретных тем
Директор ИМЭМО ответил на вопросы, касающиеся российско-американских отношений
На пресс-конференции, которую провел президент Российской Академии наук Александр Сергеев, по итогам поездки делегации РАН в США, он оценил ее как «очень продуктивную». Сергеев отметил, что обсуждались вопросы сотрудничества в космосе, программы исследования Венеры и Луны, сотрудничество в области исследования мозга. При этом он отметил, что затрагивались и вопросы отношений между Россией и США. С докладом на эту тему выступал перед американскими коллегами член-корреспондент РАН, директор Института мировой экономики и международных отношений Федор Войтоловский.
«Интерфакс» подробно освещал ход переговоров по всем вышеназванным проблемам, кроме отношений между двумя странами. В связи с этим наш специальный корреспондент Вячеслав Терехов попросил Федора Войтоловского ответить на несколько вопросов, касающихся российско-американских отношений.
Чем поразили американских ученых?
— Президент РАН Александр Сергеев на пресс-конференции отметил, что ваше выступление, касающееся двусторонних отношений, было не просто внимательно выслушано, но и вызвало большой интерес. Чем вы поразили американских коллег?
— Дело не в том, поразил я или не поразил кого-то. Просто проблемы контроля над вооружениями, проблемы нераспространения оружия массового уничтожения и, прежде всего, ядерного — чрезвычайно важны для российско-американского диалога. К этому надо добавить, конечно, и проблему, связанную со средствами доставки оружия и вообще проблемы международной безопасности, включая военные и невоенные, но также и противодействие международному терроризму и религиозно-идеологическому экстремизму. Вполне понятно, что это те темы, которые чрезвычайно важны для развития отношений между Россией и США. Но, к сожалению, в силу сложившейся политической обстановки, они все реже становятся предметом официального диалога. И даже если эти темы обсуждаются на высшем уровне (вспомним, например переговоры двух президентов в Хельсинки), то и сам диалог, и принятие соответствующих шагов в развитии хоть каких-то договоренностей, очень сильно затрудняются внутриполитическими факторами и внутриполитической борьбой в самих США.
Дипломатия второго трека
— На встрече с американскими коллегами вы им показали, что это тупик?
— Отнюдь нет. Если не получаются переговоры на политико-дипломатическом уровне, то расширяются возможности для ведения диалога, в первую очередь, на научно-экспертном уровне. Именно в этих вопросах ученые могут послужить хорошими помощниками дипломатов, которые в силу политической обстановки или других каких-то ограничений все и не всегда могут обсуждать. В то время как ученые могут их обсуждать на уровне научных проблем. Больше того, и что, вероятно, самое важное, ученые могут не только обсуждать, но и, подчеркиваю, предлагать какие-то варианты решений этих чрезвычайно сложных проблем. Они могут искать и находить пути наиболее оптимального реагирования на важные для обеих стран вызовы.
К сожалению, должен отметить, что сейчас в США значительная часть политических сил в связи с внутриполитической борьбой и глубокой токсичностью всего, что связано с Россией, токсичностью, созданной искусственно, значительная часть политических сил пытается противодействовать любым (к сожалению, действительно любым) формам диалога между Москвой и Вашингтоном.
Исходя из этого, нельзя не признать, что и возможности для научного взаимодействия очень сильно сокращаются. Однако, несмотря на это, диалог двух академий, который прошел в США, показал, что нет для ученых запретных тем, и они могут вести разговор на любые темы.
Больше того, и обмен мнениями, и те инициативы, с которыми могут выступать две академии, могут послужить основой для серьезных договоренностей между двумя странами. Мы уже имеем примеры подобной пользы контактов ученых даже в период «холодной» войны! Исходя из этого, я твердо убежден, что диалог между учеными востребован, а его важность возрастает, потому что это фактически является дипломатией второго трека.
Нынешние отношения надолго
— Как вам кажется, уровень нынешних отношений между США и Россией зависит только от администрации Трампа?
— К сожалению, нынешний уровень взаимных отношений надолго. И зависит он не от Трампа, как и не зависели наши отношения только от Обамы. Было бы наивным полагать, что отношения, испорченные на системном уровне, смогут восстановиться и зависеть только от смены фигуры президента или от расклада сил в Конгрессе. Есть двухпартийный консенсус, есть значительная группировка демократов, которые очень жестко настроены по отношению к России. Они используют антироссийскую риторику для давления на Трампа, которого обвиняют в ангажированности на российском направлении. На мой взгляд, подобные обвинения абсолютно не заслужены. Если сравнить действия Трампа и Обамы, то нынешний президент США действует даже более жестко по некоторым вопросам, чем это делал его предшественник.
— Это касается только демократов?
— Нет, не только. Одновременно и среди части республиканцев тоже очень сильны антироссийские настроения, и даже стремление ужесточить политику в отношении России.
Я считаю, что какого-то прояснения ситуации или улучшения ее в ближайшие годы ожидать не приходится. По крайней мере, как минимум, до того периода, как в начале 2021 г. в должность вступит новый президент. А до этого периода будет возможно даже хуже, потому что российская тематика, вернее, антироссийская тематика началась еще при Обаме. С избранием Трампа она усугубилась и стала частью американской внутриполитической конъюнктуры.
К сожалению, мы имеем дело с мифологизацией России, и эти искусственно созданные политические мифы постоянно тиражируются, влияют на общественное сознание. Эти мифы влияют и на значительную часть американской элиты, они достаточно инерционны, а потому будут долго влиять на российско-американские отношения.
— Эта инерция питает, как раньше говорили, американских «ястребов»?
— Да, существуют объективные вещи, которые и не способствуют, и мешают улучшению и нормализации российско-американских отношений. Я имею в виду, прежде всего, интересы американского военно-промышленного комплекса. Именно этой части общества необходим противник и сейчас для них вырисовываются два таких противника — это Россия и Китайская Народная Республика. Их можно назвать основными противниками. Но есть еще и целая группа не основных. На них тоже нужны средства. Поэтому в заявленном бюджете на 2020 г. предусмотрено увеличение военного бюджета на 40 миллиардов долларов. При этом надо учитывать, что уже в этом году он больше, чем прежний, почти на 50 миллиардов долларов.
Кто-то может сомневаться в однозначности направления американской политики? Если необходимо кормить военно-промышленный комплекс, а с помощью этого ресурса и стимулировать экономический рост, то вам нужен враг. В области стратегических наступательных вооружений — это Россия, а на перспективу именно в этой области серьезным врагом они будут считать и Китай.
— Это настолько серьезные и объективные предпосылки для ухудшения российско-американских отношений, что ничего хорошего ожидать нам не приходится.
— Факты, о которых мы говорили, достаточно серьезные. Это действительно так, но это не означает, что не надо предпринимать усилий для нормализации наших отношений. Нельзя отказаться от стремлений вести диалог там, где это возможно, искать компромиссы, договариваться, искать какие-то взаимовыгодные варианты. Нельзя исходить из позиции, что все это невозможно.
Можно и надо обсуждать общие, причем не только для США, а для всего мира, общие вызовы в сфере безопасности. Мы обязаны это делать. Мы должны это делать, мы должны искать пути выхода из той очень трудной ситуации, в которой оказались российско-американские отношения. Думаю, что в ближайшие годы именно на этом будут сосредоточены основные усилия и дипломатов, и политиков, и лиц, принимающих решения. К ним относятся также и представители научно-экспертного сообщества, которые могут и должны предлагать разные варианты сценария решения трудных, общих проблем.
Но приоритет есть!
— Вы можете определить, несмотря на все сложности, приоритетные задачи, решить которые необходимо не только для наших двух стран?
— К такой приоритетной задаче я отношу борьбу за сохранение и продление Договора об ограничении и сокращении стратегических наступательных вооружений. В феврале 2021 г. его срок истекает. И у нас остается все меньше времени для того, чтобы определить, можно ли договориться о его продлении.
— Американцы как-то реагируют на эту проблему?
— Да, с американской стороны мы видим сигналы, хотя и противоречивые, но все же сигналы, свидетельствующие об их понимании проблемы. Договор предусматривает возможность его продления на пять лет, то есть до 2026 г. И если мы его сейчас не продлим, то мы остаемся вообще без режимов контроля над вооружениями по основным направлениям. Если мы его продлим на пять лет, то получаем отсрочку для решения проблемы контроля за стратегическими наступательными вооружениями.
— Пять лет — это много или мало для решения такой задачи?
— Пять лет — это все-таки достаточно большой период в жизни наших стран. За этот период многое может произойти: и в политике, и в сфере международной безопасности. Будем надеяться.
