Федор Лукьянов

| Российская Газета

События на Украине при всей специфике этой страны, переживающей процесс бесконечного и пока безрезультатного национального становления, вписываются в контекст того, что происходит в Центральной и Восточной Европе (ЦВЕ). Надежды рубежа веков на то, что регион, не раз становившийся источником острых кризисов, наконец-то обретает институциональную стабильность в рамках «большой Европы», не оправдываются. Главную причину — соперничество за влияние на эту часть Старого Света — так и не удалось преодолеть.

Смысл расширения НАТО и Европейского союза на восток заключался не в последнюю очередь в том, чтобы раз и навсегда избавиться от понятия «промежуточная Европа» (Zwischeneuropa). Оно охватывало страны, образовавшиеся в результате кризиса и распада европейских империй в конце XIX — начале ХХ столетия. Холодная война, разделившая мир и Европу два лагеря, заморозила эту конкуренцию, но с крушением социалистического блока тема вновь обрела актуальность.

Пик геополитического распространения западных структур пришелся на начало 2005 года. К этому моменту произошло масштабное расширение ЕС и НАТО, Грузия и Украина обрели откровенно антироссийское руководство, Молдавия дистанцировалась от Москвы, бывшая Югославия окончательно дезинтегрировалась. Но потом начался спад, связанный с перенапряжением Евросоюза и США. К середине 2010-х Европа и Америка погружены в большое количество внутренних проблем. Как только внимание к ЦВЕ и, соответственно, контроль ослабли, оказалось, что, как минимум, часть из этих стран, стремительно выполняя критерии членства в ЕС и НАТО, добились скорее формальных, чем сущностных результатов. Проявилась незрелость общественно-политических институтов. К тому же националистические и популистские настроения, заявившие о себе в политике не только Венгрии, Румынии, Болгарии, но и вроде бы благополучных Польши и Чехии, резонируют с пробуждением аналогичных сил в Западной Европе, где политические системы переживают собственный кризис.

Понятно, что у Евросоюза есть рычаги воздействия на нарушителей дисциплины. Но тратить время и усилия на не слишком важные в общеевропейском контексте страны не хочется. Тем более скромны ресурсы, которые Брюссель и другие ведущие столицы готовы пожертвовать государствам, рассчитывающим влиться в «европейскую семью». Проблема «Восточного партнерства», которое, скорее всего, уже не возродится после провала Вильнюсского саммита, заключается как раз в том, что оно так и не стало приоритетом. Ни серьезных средств, ни интеллектуальных и политических усилий ЕС в него не инвестировал, полагая, что сработает и так.

Будь Россия столь же пассивна или ограниченно дееспособна, как в начале прошлого десятилетия, возможно, ЕС удалось бы привязать к себе Киев, Ереван и других даже без каких-либо обещаний. Однако Москва восстановила качества серьезного игрока и азартно наверстывает упущенное. Соперничество вспыхнуло с новой силой. Государства «промежуточной Европы» всегда страдали, становясь объектами внешнего противоборства. Но, с другой стороны, зачастую сами его и провоцировали, пытаясь стравливать большие державы в надежде извлечь из этого выгоду. Пример Украины характерен. Вместо того чтобы заниматься национально-государственным строительством и созидать солидную державу (а Украина, в отличие от соседей, — большая и потенциально богатая страна, которой стыдно жаловаться на жизнь), Киев без конца делает мифический «выбор» между Россией и Европой.

Происходящее в Киеве наглядно свидетельствует о том, насколько Украина никуда не интегрируема — любые объединения должны сторониться государства, находящегося в таком внутреннем раздрае, просто из чувства самосохранения. Ситуация хрупка во многих странах условной «промежуточной Европы» — Молдавии, Румынии, Венгрии, Болгарии, Боснии, экономически шатается спокойная Словения, в подвешенном состоянии Сербия. Все эти очаги нестабильности создают соблазн «большой игры». Особенно в России, где по понятным причинам сильно желание ответить на тот напор, который западные страны демонстрировали еще несколько лет назад.

Главное при этом — не потерять чувство реальности. А реальность такова, что «промежуточная Европа», которая когда-то пребывала в сердце мировой политики, сейчас стала стратегическим захолустьем планеты. Ведь настоящие события, которые определят будущее, происходят на Тихом и Индийском океане. «Трофеи», за которые сражаются «гранды», того не стоят. И куда полезнее для всех было бы, если бы вместо конкуренции Россия и ЕС договорились о совместных действиях по содействию в развитии государствам, запутавшимся в самоопределении.