Федор Лукьянов: Дипломатия третьего десятилетия
Об успехах российской дипломатии в минувшем году сказано много, ее по праву оценивают как весьма эффективную — одни с радостью, другие с тревогой. Вместе с тем есть ощущение рубежа, за которым начинается новая ситуация. 2013 год подвел черту под эпохой отечественной внешней политики, которую можно назвать временем антикризисных мероприятий. Россия доказывала, что сохранила качества самостоятельной державы, способной влиять на мировое развитие. Доказала. Что дальше?
Период этот продолжался десять лет. Началом можно считать 2003 год, когда Москва вместе с Парижем и Берлином выступила против американского вторжения в Ирак. Через пять лет — серьезная веха: война в Южной Осетии прочертила красную линию, дальше которой Россия не отступит перед экспансией атлантического альянса и которую она готова защищать всеми средствами вплоть до применения силы.
Еще через пять лет — похожая (хотя, слава богу, без вооруженного конфликта) ситуация с втягиванием Украины в зону влияния Евросоюза. На сей раз «отбить» западный напор удалось без особого напряжения, почти исключительно силой убеждения и среднего масштаба финансовым вливанием.
Сирийская же коллизия показала, что Россия восстановила способность в нужный момент перехватить инициативу и совершить мастерский дипломатический пируэт, выгодный и ей, и большинству участников процесса.
Таким умением Москва могла периодически блеснуть в советское время, но затем оно надолго ушло.
Это десятилетие стало антиподом предыдущего. С 1993-го, когда в России окончательно решился вопрос о власти, по 2003-й страна в меняющихся обстоятельствах и разными способами пыталась встроиться в «цивилизованный мир». Сначала с позиции слабости — хронический внутренний кризис и зависимость от внешней финансовой подпитки. Потом настаивая на равноправии — на раннем этапе президентства Владимир Путин предлагал Европе и Америке выработать новую модель взаимовыгодного и взаимосвязанного сосуществования, своего рода сделку, которая перевернула бы страницу холодной войны. С ЕС — на основе обмена ресурсов на инвестиции и технологии, с США — посредством формирования тесного партнерства против общего врага в лице терроризма и радикального исламизма.
Не получилось, что и породило подход нулевых — доказать, что Россия состоятельна сама по себе и это не ей нужен Запад, а она ему нужна. По крайней мере по конкретному кругу вопросов. Доказала, хотя и путем ухудшения атмосферы отношений. Череда конфликтов от Ирака и «оранжевой революции» через мюнхенскую речь и грузинскую войну к противоречиям по «арабской весне» и демонстративному декларированию антилиберальной системы ценностей.
Десять лет прошли по сути в авральном режиме — постоянное ожидание подвоха, готовность немедленно ответить.
Сначала от Европы и Америки ждали сознательных действий против России, потом скорее уже просто непродуманных и иррациональных, с точки зрения Москвы, шагов, дестабилизирующих мировую ситуацию.
Как бы то ни было, содержание внешней политики было понятным и руководствовалось одной главной целью — повышение статуса в международной системе. В этом смысле достигнут максимум возможного — Россия укрепила авторитет (не путать с позитивным отношением или популярностью, это разные вещи), наращивать статусный капитал дальше, в общем, некуда.
Сверхдержавой Россия не станет больше никогда, не только из-за ограниченности собственного потенциала, но прежде всего потому, что это понятие уходит в прошлое.
Соединенные Штаты — последняя сверхдержава, которая неизбежно перестанет ей быть, став «первой среди равных», то есть частью того круга стран, которые оказывают наибольшее, но не абсолютное воздействие на ход событий.
Встает вопрос целеполагания. А значит, и того, каковы критерии принятия решений и в чьих интересах они принимаются. Кто конкретно является бенефициаром отечественной внешней политики.
Внешняя политика традиционно считается у нас прерогативой верховной власти. Им там, мол, виднее. Действительно, курс на международной арене — производная от разнообразных мнений и устремлений, которыми живет страна. Особенно такая неоднородная, как Россия. И кому, как не государственному аппарату, синтезировать всю сложность общества, превращать ее в целостную внешнеполитическую линию.
Дипломатические успехи, естественно, популярны. Подавляющему большинству граждан любой страны приятно, что их родина — влиятельный участник международных процессов. Тем более это актуально для России, где после резкого спада девяностых идея восстановления позиций имела практически всеобщую поддержку.
Статус в мировых делах — вещь важная, но отнюдь не единственная. Российское общество во всем его многообразии начинает осознавать свои интересы.
Прежде всего, конечно, это касается более насущных внутренних тем, но по мере общественного взросления затронет и международную сферу. Возникнет и вопрос — как внешнеполитические решения соответствуют не стремлению к престижу вообще, а конкретным запросам. От отраслей или религиозных объединений. От многочисленных национальных сообществ, живущих в России, и представителей разных социальных слоев.
Чего, например, помимо безвизового режима с другими странами, ждет от внешней политики активный и постепенно увеличивающийся средний класс (в большинстве государств именно его мнение наиболее весомо)? А чего, напротив, пенсионеры или те, кто скоро выйдет на заслуженный отдых? Им, между прочим, получать пенсию из средств Фонда национального благосостояния, откуда как раз и взяты — в нарушение действующих правил — 15 миллиардов, спасающие сейчас Виктора Януковича.
Все ли российские мусульмане, в основном сунниты, поддерживают российское отношение к Башару Асаду, против которого ополчился почти весь суннитский мир? Насколько идею Евразийского союза, приоритет Кремля, поддерживают жители крупных городов, озабоченные трудовой миграцией из Центральной Азии? Ну и так далее.
Выработка сбалансированной внешней политики — всегда и везде сложная задача. Она требует высокого профессионализма исполнителей, с этим у нас пока все в порядке. Но необходим и общественный механизм согласования интересов, серьезная публичная дискуссия на международные темы, которой не ведется. Телевизионные ток-шоу, где вместо вдумчивого обсуждения любой международный вопрос упрощается до сакраментального «вы за наших или за супостатов», понятное дело, не в счет.
Общество нуждается в просвещении по международным вопросам, и власть должна быть в этом заинтересована в первую очередь.
Конечно, иметь в меру дремучую публику, которую легко зажечь популистскими или шовинистическими лозунгами, с практической точки зрения иногда полезно. Но принимать приходится и непопулярные решения, а для этого общество должно быть достаточно восприимчивым к сложности и неоднозначности окружающего мира.
Следующее десятилетие российской внешней политики будет об этом. С одной стороны — воспитание граждан для того, чтобы они более адекватно оценивали окружающую действительность. С другой — создание механизма формулирования национальных интересов, которые отражали бы запросы большинства населения.
