Федор Лукьянов: Золотая акция юго-востока
Украинская драма приближается к кульминации. Выборы 25 мая — веха, после которой все либо двинется к окончательной фрагментации, либо, напротив, появятся предпосылки для общенационального диалога. Не менее важны в этом контексте плебисциты, прошедшие 11 мая на востоке Украины. Они могут и предвещать финальный раскол, и приближать и к конструктивному разговору. Ближайшие десять дней, наверное, самый опасный период, когда ставки будут расти.
Попробуем абстрагироваться от ярлыков, представить себе, что действующие лица действуют рационально, и сконструировать желаемый политический процесс.
Что случилось на Украине зимой и весной 2014 года? Политический кризис, спровоцированный бездарной политикой правительства и стимулированный внешними игроками, закончился государственным переворотом. Режим рухнул, а его место заняла ситуативная коалиция, черпающая легитимность не в формальных процедурах, а в революционном порыве Майдана и морально-политической поддержке Запада.
Исполнительные рычаги оказались в основном под контролем партии «Батькивщина» Юлии Тимошенко, то есть, по сути, части прежнего истеблишмента. А вот идеологическую окраску придали силы, поднятые протестной волной, — из националистической партии «Свобода» и радикальных объединений наподобие «Правого сектора».
Партия регионов развалилась, потеряв после бегства Виктора Януковича не только инициативу, но и институциональную стройность, и какую-нибудь внятную платформу. Политическая система утратила внутренний баланс, что означало ее обвал. Ведь государственная модель строилась на равновесии внутренних интересов, прежде всего финансово-экономических и отчасти идеологических, через их политическое представительство.
После смещения «донецких» власть перешла в другие не менее хваткие руки, и они восприняли победу Майдана как карт-бланш на строительство такой Украины, какую считают правильной.
За полтора с лишним месяца, с бегства Януковича до социально-политического взрыва в Донбассе, никто из новых руководителей не удосужился заняться проблемой востока.
Это удивительно, поскольку сразу, особенно после ухода Крыма, было ясно: там серьезная угроза сопротивления и откола. Свою роль сыграл не только недостаточный профессионализм киевских начальников, но и революционное высокомерие. Они считали, что полученный в результате массовых беспорядков «мандат» дает основание игнорировать несогласных как «контру» или «балласт прошлого».
Странно отрицать наличие внешнего фактора в движениях по провозглашению «народных республик» на юго-востоке — как минимум в виде активной морально-политической поддержки извне, как этот фактор нельзя отрицать и на Майдане. Но, тоже как на Майдане, сам импульс, безусловно, имеет внутренний характер, является реакцией на неспособность или нежелание властей адекватно ответить на запрос. А на этой волне поднимаются самые активные и зачастую наиболее радикальные элементы. Особенно когда противоположная сторона заявляет образ будущего, категорически не соответствующий представлениям оппонентов.
Референдумы в Донецке и Луганске едва ли могут быть признаны как юридически корректное основание для дальнейших решений, но их цель заключалась не в этом. Высокая явка опровергла, что лидеры самопровозглашенных республик — кучка уголовников-маргиналов, за которыми никто не стоит.
Какими бы ни были эти активисты — а там, без сомнения, хватает случайных людей, — они отражают реальные настроения.
Столкновения, а потом и референдумы напомнили Киеву, что поставить жителей востока перед фактом, решить без их участия, в каком государстве им дальше жить, не получится. Без такого жесткого напоминания начальство в центре предпочло бы не принимать во внимание мнение «отсталых» в идеологическом смысле регионов. Тем более что после переворота в столице восточная часть осталась без политического представительства, диалог вести оказалось не с кем, даже если вдруг Киев захотел бы. Он, впрочем, и не хотел.
А сейчас прислушаться к мнению юго-востока — уже общее место, даже Госдеп рекомендует.
Давление, в том числе силовое, профедералистских сил не только заставило обратить внимание на восток, но и привело к оживлению остатков Партии регионов, которым, чтобы избежать политической смерти, нужно занять резко оппозиционную нынешнему руководству позицию.
Состоятся ли выборы 25 мая в Донецке или других городах на востоке — непонятно. Запад готов признать их результаты в любом случае — лишь бы прошли хоть как-нибудь. Россия, судя по высказываниям и Владимира Путина, и Сергея Нарышкина, тоже может закрыть глаза на странности голосования. Если верить опросам, президентство светит Петру Порошенко, и нынешние фронтмены от «Батькивщины», ассоциирующиеся с «антитеррористической операцией» на востоке, скорее всего, сменятся.
У новых лиц появится пространство для маневра, если они захотят маневрировать.
Процесс восстановления баланса, точнее строительство нового украинского государства, должен включать в себя и тех представителей востока, которые провели многолюдные референдумы. «Круглые столы» с заведомо лояльными собеседниками не помогут. Если же ставку вновь сделают на подавление, нейтрализацию федералистов, гражданский раскол быстро усугубится с плачевными перспективами.
Москва заинтересована в диалоге, если он распространится на «народные республики». Осторожная реакция на референдумы показывает: в Кремле понимают, насколько масштабными последствиями чревато присоединение (или признание независимыми) территорий на востоке Украины — с точки зрения и расходов, и ответа Запада.
Такой сценарий возможен только в самом крайнем случае — развертывания масштабного террора против активистов на востоке — и будет вынужденной акцией по спасению людей и собственного лица, а не желанным успехом.
Но децентрализованная Украина, где интересы востока представлены в том числе участниками профедералистского движения, России выгодна. Москве нужно поддерживать «народные республики» — морально, политически, возможно, экономически, а при острой необходимости и жестами, наподобие военных маневров у границы, как в конце апреля.
Но не допускать ситуации, когда Россия окажется заложником собственной риторики и давления со стороны пророссийских радикалов на востоке Украины.
Москву устроило бы создание такого украинского государства, где реальная пророссийская сила была бы одним из «акционеров». Такую силу надо сконструировать, точнее, способствовать ее появлению. На протяжении двадцати с лишним лет на Украине такая отсутствовала. Коммунисты или экстравагантная Наталья Витренко всерьез подобную роль играть не могли, а Партия регионов выглядела лояльной только на фоне остального антироссийски настроенного антуража. Сейчас, когда политическая система Украины лежит в руинах, есть шанс.
Катаклизмы раскололи Украину, но иным способом восточная часть едва ли обрела свою идентичность, осознала свои интересы перед лицом «других» соотечественников. Аморфное сосуществование по принципу «моя хата с краю» закончено, теперь нужны институциональные гарантии прав и возможностей, успешного развития в той самой децентрализованной Украине.
Понятно, что в случае стабилизации государства прозападные политики и партии все равно будут там доминировать. Отчасти и потому, что уход Крыма сократил русский и пророссийский электорат Украины. Однако на фоне нынешних и будущих потрясений возможно формирование влиятельной партии или организации пророссийского меньшинства, которая впредь будет обладать «золотой акцией».
Все это — оптимальный сценарий, сегодня на фоне заявлений и в Донецке, и в Киеве он выглядит почти утопическим. К несчастью, альтернатива разрушительна практически для всех.
