Федор Лукьянов

| Российская Газета

«Суверенитет — не икона, чтобы на него молиться. Будем распоряжаться им в интересах наших народов». Услышать такую фразу от президента Белоруссии Александра Лукашенко я, признаться, не ожидал. Не вяжется с его имиджем политика старой школы, который жестко и бескомпромиссно отстаивает классические представления о роли суверенных государств в международных отношениях.

Потом, правда, Лукашенко почувствовал, что немного перегнул палку, и поправился: делегирование суверенных прав возможно в случае четкого понимания — кому и за что, что нация получает взамен. (А просить Минск будет дорого, не случайно все торги о приватизации белорусских активов начинаются, как правило, с запредельных и кажущихся контрагентам нереальными цен.) И тем не менее это вполне европейский подход, ведь именно на таком частичном и дозированном делегировании суверенитета в обмен на совместную выгоду основывалась интеграция Старого Света в эпоху ее расцвета. А завязла она в тот момент, когда всем стало казаться, что уступить предлагают слишком большой объем суверенных прав, не предлагая взамен ничего равноценного.

На этой неделе в Минске проходят две важные встречи в верхах — Высшего экономического совета Таможенного союза Белоруссии, Казахстана и России, а также СНГ, куда, как утверждается, приедут все главы государств. В преддверии этих событий хозяин саммитов Александр Лукашенко, ныне председательствующий в СНГ, делился своими представлениями об интеграции с руководителями ведущих СМИ из разных стран Содружества, которых пригласили на беседу.

Принимающая сторона всегда склонна преувеличивать масштаб проходящего у нее мероприятия, однако с утверждением белорусского президента об особой значимости именно этих заседаний можно согласиться. Через месяц вильнюсский саммит «Восточного партнерства», который все называют Рубиконом, — Украина и Молдавия готовятся подписать с ЕС соглашения, несовместимые с любой интеграцией вокруг России, Армения мечется между полюсами. Многие полагают, что СНГ не переживет эту веху. А Таможенному союзу настало время определиться насчет будущего — как произойдет переход к Евразийскому экономическому союзу, намеченный на начало 2015 года. Так что откровенный разговор как раз сейчас действительно важнее, чем когда-либо.

Лукашенко представляет мнение страны, наименьшей по размеру в Таможенном союзе, но наиболее важной для интеграционного проекта. Во всяком случае — наиболее важной для России. Минск трудно заподозрить в желании саботировать начинание — он начал говорить о союзе с Россией тогда, когда никто этого еще не делал, а также в том, что он поет «с чужого голоса» — если и есть в наших краях страна, неустанно доказывающая наличие собственной ни от кого не зависящей позиции, то это Белоруссия. Принимать или не принимать во внимание недовольство Минска — решать Москве, но воспринимать его надо как объективную сложность, которую следует иметь в виду.

Мантра Лукашенко — равноправие, взаимная выгода на основе встречного компромисса. И стремиться к этому компромиссу первой должна Москва — как самый сильный партнер, делающий самую большую ставку на успех проекта. Размер России дает ей самые обширные возможности, но и создает риск — многие опасаются быть втянутыми в ее орбиту вплоть до полной потери самостоятельности.

Из рассуждений белорусского президента следует примечательный вывод для России. Во-первых, Москва должна ясно понимать, что интерес других стран к интеграции никогда не будет таким же, как у России. У прочих стран-членов, как реальных или гипотетических кандидатов, резон экономический — им нужно развитие и благосостояние. Россия же прежде всего руководствуется геополитическим мотивом, хотя на сей раз старается сочетать его с продуманной экономической моделью.

При этом Москва разрывается между двумя ипостасями, друг с другом уже несочетаемыми. С одной стороны, центр бывшего единого государства, потерявший окраины и теперь нервно реагирующий на их попытки самоопределения либо усилия других полюсов по вовлечению их в свои проекты. С другой — центр новой интеграции, которая может строиться только на добровольной основе, как свободный выбор суверенных государств. Логика первого типа строится на противопоставлении «лояльный — нелояльный», а также на попытках принуждения к правильному выбору или как минимум отказу от неправильного. Второй тип поведения — предложение по-настоящему выгодных условий, от которых нельзя отказаться не потому, что иначе хуже будет, а потому, что лучшего никто не предлагает. Первое по мере удаления от былого советского единства все более деструктивно для всех, второе может дать перспективу на будущее, хотя ее и не гарантирует.

Лукашенко неожиданно резко высказался о российских миграционных дебатах. Мол, вместо того чтобы решать собственные проблемы с коррумпированными структурами, которые наживаются на нелегальной миграции, начинаете распугивать соседние страны, пока еще близкие, визами, санкциями, барьерами. И прав он в том, что залог успешной интеграции по российским лекалам — успех самой России, которая наведет порядок у себя и станет для соседних стран примером. Тогда, возможно, и желающих делиться с ней суверенитетом появится больше.