Федор Лукьянов: Политика внутренняя и наружная
За десять дней, что миновали после встречи Владимира Путина и Дональда Трампа в Хельсинки, по американскому политическому пространству прокатилось цунами. Со стороны это выглядит, мягко говоря, экзотично.
Большинство прессы и значительная часть политического класса сладострастно смакуют образ собственной супердержавы как банановой республики, управляемой извне (из Кремля). Раньше пропагандисты, напротив, обычно старались приписать своей стране дополнительную мощь и возможности, но сейчас все иначе. Вполне инструментально — внешняя политика стала средством внутренней борьбы. Дискредитация Трампа важна настолько, что сопутствующий ущерб в виде репутации США роли уже не играет.
Здесь, однако, происходит главный парадокс. Судя по свежим опросам, на поклонников Трампа, да и вообще сторонников Республиканской партии, буря наверху не произвела почти никакого впечатления. Получается, что демократический истеблишмент ведет интенсивный огонь «по площадям», но не попадает в цель. Американский социолог Генри Олсен в The Guardian объяснил причину такой устойчивости рейтинга Трампа.
Вкратце аргументы сводятся к следующему. Трамп проводит намного более традиционную республиканскую политику, чем кажется, если обращать внимание прежде всего на его стиль поведения. Так что многие разделяют его оценки, хотя и отвергают форму их выражения. Избиратели Трампа делятся на несколько групп, каждая из которых разделяет не все, что он делает, но поддерживает какой-то из его приоритетов, совпадающий с ее убеждениями. Это очень разные люди от откровенных расистов, которым импонирует ненависть Трампа к политкорректности, до либертарианцев, всегда выступающих за снижение налогов. Кроме того, в жестко двухпартийной системе, которая существует в США, оппозиция Трампу означает поддержку демократов. Но состояние и идеология демократического истеблишмента вызывает острое отторжение у большинства республиканцев, как бы они ни относились к Трампу. Наконец, и это особенно примечательно, феноменальная агрессивность медиа и мейнстрима в отношении президента, готовность раздувать любой шаг до масштабов вселенского скандала оказывают обратное воздействие — республиканское ядро консолидируется в противостоянии нападкам. К тому же начинается своего рода привыкание — синдром «волки, волки».
Разношерстных участников коалиции «за Трампа» объединяет то, что все они мало интересуются внешнеполитическими вопросами. В этом есть и плюсы и минусы. Плюсы в том, что неслыханная истерия по поводу России обходит их в значительной степени стороной. И при более благоприятных обстоятельствах российская тема не будет вызывать такой аллергии, которая провоцируется приверженцами антироссийского подхода. Минусы — Россия вообще не входит в круг приоритетных тем трампистов, так что прилагать усилия для нормализации отношений им особенно и не с руки.
Нынешняя настойчивость президента, тот факт, что после сокрушительного приема из-за Хельсинки он немедленно распорядился начать подготовку визита Путина в Вашингтон, связаны не с тем, что он придает отношениям с Москвой такую значимость. Трамп, похоже, хочет доказать всем свою непотопляемость и способность проводить линию, которую считает нужной. Невзирая на чью-либо реакцию.
При этом он в российском вопросе так же последователен, как и в остальных. С самого начала он хотел «поладить» с Путиным, чтобы избавиться от нескольких неглавных для него, но утомительных проблем (например, Сирия), а в идеале потом заручиться поддержкой (или хотя бы нейтралитетом) России против Китая. В принципе все, что ему нужно. Изначально таков был план незадачливого помощника по национальной безопасности Майкла Флинна, да и главный советник Стив Бэннон видел российское направление примерно так же.
Трамп постоянно пытается вернуться к такой повестке, хотя ситуация меняется, а перспектива, например, добиться антикитайского разворота российской политике стремится к нулю. Тем не менее внутренняя стабилизация (после промежуточных выборов в Конгресс или перевыборов Трампа на второй срок), наверное, позволит продвинуться на каких-то конкретных двусторонних направлениях. Модель такого локального прогресса — Сирия, где, оказалось, противоречия далеко не столь остры, как было принято считать.
Надо ли России соглашаться на игру Трампа и всерьез отнестись к возможности осеннего визита? Это будет означать (особенно в преддверии выборов), что российский президент просто с головой нырнет в омут американских внутренних страстей, невольно становясь их ключевым участником. Едва ли это принесет какой-то результат. Достаточно посмотреть на информационную картину в США после Хельсинки — практически ничего из того, что объявили президенты (по Сирии, разоружению, деловым контактам, Украине, экспертном диалоге и пр.), в ней нет. Только российское вмешательство. С перспективой очередных санкций. Нет, воистину, пока Америка не разберется сама в себе, рассчитывать на действенность привычных дипломатических форматов не приходится. Встречи в верхах, какими мы их помним из прошлого, сейчас просто уже не работают так, как прежде.
