«Попытки раскачать общественно политическую ситуацию, тем или  иным способом  ослабить  Россию,  ударить  по уязвимым, проблемным  местам, безусловно, предпринимаются и будут предприниматься», — сказал Путин.

В продолжении этих слов, Путин предупредил, что в связи с активизацией НАТО у российских границ, будут приняты меры  по  повышению обороноспособности  страны, в  том числе в Крыму и Севастополе.

Обсудили политику России по Украине с Федором Лукьяновым, политологом, главным редактором журнала «Россия в глобальной политике».

Монгайт: Каких изменений в нашей политике, связанно с обороной страны, нам стоит ожидать?

Лукьянов: Я не думаю, что нам стоит ждать каких-то изменений. Во всяком случае, исходя из того публичного, открытого, что мы услышали, это не следует. Все то, что сказал Путин о приближении НАТО к границам, и об опасностях смены режимов, «оранжевых революций», он все это говорил и раньше. Это не является какой-то концептуальной новацией.

Важное заявление, как мне кажется, сигнал тем силам внутри России, которые очень сейчас возбуждены и ожидают буквально завтра начала войны, он сказал, что нет прямых военных угроз. Есть всякие потенциальные, но прямых нет. И второе, что интересно, хотя не очень пока понятно, что это значит – вот этот упор на то, что любой альянс является ограничением суверенитета и у нас, слава богу, альянсов нет.

Любопытно, почему это вдруг сказано. Возможно, это некая аргументация, мотивация, ответ на те обвинения, которые много звучат сейчас и внутри страны, и в комментариях извне, что у России не осталось никаких союзников. Путин на это говорит, что нет союзников – и хорошо, тем больше свободы действий.

Казнин: На ваш взгляд, как изменится отношения России и ее западных партнеров после этой речи, где, с одной стороны,  не было сказано ничего такого, чего ждали многие, но в то же время были миролюбивые высказывания про призывы к миру и честному расследованию? Что-то изменится или санкции дальше будут продолжаться, и все останется так же, как есть сейчас?

Лукьянов: После этой речи, думаю, ничего не изменится. Это не точка или тире, поворот куда-то, это, как мне кажется, необходимое высказывание в той ситуации, которая сложилась, когда давление на Россию, пожалуй, беспрецедентно, надо было что-то ответить. Действительно, общий настрой, если не примирительный, я думаю, что в данном контексте это неправильное слово, то Путин демонстрирует, что Россия не настроена на усугубление конфронтации. Но, в основном, что будет дальше, пока неизвестно. Все будет зависеть от того, что именно установит расследование, что покажут «черные ящики».

Это с одной стороны, а с другой стороны, на востоке Украины продолжаются ожесточенные бои, и там решающий момент. Естественно, на Россию главным образом давят и требуют от нее не просто содействовать расследованию, в общем, этот вопрос постепенно уходит, ящики забрали, значит, пойдет своим чередом. А сейчас вопрос о блокировании границы и полном прекращении доступа ресурсов к ополченцам. Какое решение примет Москва, готова ли она отказаться от этой игры, это пока непонятно.

Монгайт: Не помню другого Совета безопасности, перед которым было бы столько слухов. Ждали и закрытия границ, и войны. На кого ориентировался Путин, высказываясь в этот раз, на аудиторию России или на аудиторию извне?

Лукьянов: Естественно, он ориентировался и на тех, и на других. Обычно Совет безопасности – это рутинное мероприятие, проходящее в фиксированное время. Кстати, как правило, никакой темы там не заявляется или тема чисто техническая. Этот ажиотаж был вызван, во-первых, внеочередное заседание, во-вторых, когда сказали, что это про суверенитет и угрозу территориальной целостности, любые мысли зародились.

Мне кажется, он пытался утихомирить самую воинственную часть внутри, с другой стороны, Западу дать понять, что, в принципе, Россия рассматривает возможность деэскалации. Вот это то, что он хотел сказать.

Казнин: А на ваш взгляд, прекращение какой-либо поддержки ополченцев означает ли скорое падение «ДНР» и «ЛНР»?

Лукьянов: Думаю, что это весьма вероятно, потому что, если прекратится поток, не будучи там, я не могу оценить, насколько он велик, но, безусловно, их ресурсы не могут быть бесконечными. Тактически, судя по тому, что мы оттуда слышим, тактически ополченцы действуют весьма грамотно и успешно, но стратегическая инициатива все равно принадлежит украинской армии.

Если будет перекрыт весь доступ туда, то, наверное, в обозримое время военное сопротивление организованное будет подавлено. Это не означает, что Украина одержит победу, потому что, что они собираются делать дальше с Донбассом, который разрушен в основном собственной артиллерией, это уже совершенно другой вопрос, ничего хорошего там не будет. Но это следующая фаза.

Казнин: Тем не менее, час назад пришла новость, что Евросоюз отложил принятие решения о новых санкциях против России, по крайней мере, на два дня. Это может быть прямым следствием результата Совета безопасности. Еще много вопросов, как скажется на рейтинге Владимира Путина отказ в поддержке востока Украины.

Лукьянов: Перенос решения по санкциям – это чисто техническая вещь. Я думаю, что это пока никак не связано с результатами Совбеза. ЕС работает очень бюрократически, там есть определенные процедуры, они обходить их не могут. Наверное, они будут учитывать, анализировать результат Совбеза хотя бы по той причине, что Европа вводить санкции очень не хочет, поскольку это идет в ущерб самой европейской экономики.

Заявление Олланда сегодняшнее о том, что Франция поставит «Мистраль» один, а дальше, грозно он сказал, мы будем смотреть, как Россия себя ведет. Это пример такого немножко карикатурного балансирования, потому что очень не хочется терять деньги и репутацию надежного поставщика военного, а ведь это касается не только России, это касается репутации Франции на вооруженном рынке. А с другой стороны, поставлять военные арсеналы стране, которую ты же сам вместе с другими западными лидерами обвиняешь в том, что она чуть не воплощение зла, это очень смешно.

Что касается рейтинга Путина, во-первых, никакого еще отказа от помощи ополченцам не произошло. Мы немножко преждевременно это обсуждаем. В принципе, ему будет сложно. После всех тех слов, которые были сказаны и в марте во время знаменитой речи крымской, и недавно, три недели назад, когда он выступал в МИДе и повторил все те позиции, которые были изложены, и про русский мир, и про поддержку соотечественников, и прочее, достаточно сложно объяснить отказ от помощи тем, кто сейчас действительно в ней нуждается.

Думаю, что поэтому какого-то резкого отказа, демонстративного, конечно, не будет. Если что-то и будет происходить, то достаточно эволюционно, с какими-то страховочными мерами.