Федор Лукьянов

| Forbes

Крупнейшая геополитическая катастрофа ХХ века разразилась 100 лет назад. В августе 1914-го в Европе началась Первая мировая война.

Помимо многомиллионных жертв она привела к крушению четырех империй — Российской, Османской, Австро-Венгерской и Германской. Стала причиной геноцида (армяне в Турции) и первого применения оружия массового уничтожения (химического). Вызвала массовые переселения, утрату многими нациями исконных территорий и превращение их в разделенные народы. Породила две тоталитарные идеологии — нацистскую и коммунистическую. Прочертила новые границы, что стало миной замедленного действия. Предвосхитила и обусловила свое продолжение — Вторую мировую, самый разрушительный конфликт в истории человечества, в ходе которого было применено и самое смертоносное оружие — ядерное.

Растянутая во времени катастрофа продолжалась, по сути, всю первую половину столетия. К перечисленному можно добавить и Великую депрессию. Она стала катализатором реваншизма в Германии, ослабила демократии и рынки, укрепила СССР, существовавший в иной экономической реальности. Когда Владимир Путин назвал крупнейшей геополитической катастрофой минувшего столетия распад СССР, он имел в виду ожидаемые последствия. Исчезла держава, которая столетиями структурировала евразийское пространство. А во второй половине ХХ века еще и составляла одну из двух опор мирового порядка. Вакуум быстро стал заполняться чем попало.

Сопоставим ли масштаб? После распада СССР прошло уже почти 23 года, больше, чем с окончания Первой мировой войны до начала Второй. Изменения в мире огромны, но наибольшие сдвиги, пожалуй, случились в технологиях, а не в социально-политической сфере. Мировой войны нет.

Можно вздохнуть с облегчением и перестать проводить пугающие параллели? Похоже, нет.

Политический сезон 2013/2014 изобиловал катаклизмами — от ожидавшейся, но несостоявшейся войны в Сирии осенью до гражданской войны на Украине весной и фактического распада Ирака летом. А отношения крупнейших стран как на машине времени перенеслись больше чем на четверть века назад.

Вторая мировая стала результатом того, что победители первой не смогли или не захотели построить систему, оставлявшую достойное место проигравшим. После Второй мировой войны к этому вопросу подошли более ответственно. Агрессора наказали, разделив страну, но ее части интегрировали в две имевшиеся тогда системы на общих основаниях.

Холодная война, к счастью, не перешла в полноценное столкновение, но и не закончилась полноценным миром. И возникла атмосфера недосказанности — все понимают, кто и кого победил, но формально это нигде не зафиксировано. Потому и отношения между победителями и побежденными не были урегулированы, новый мировой порядок не сложился. Получилось нечто смазанное: не стремление одних к доминированию и других — к реваншу, как после 1918 года, и не система баланса, как после 1945-го.

Год 2014-й стал реваншем истории — бумерангом вернулись прежние проблемы.

Ирак и Украина трещат по внутренним линиям, которыми когда-то решили пренебречь при создании государств. «Русский вопрос» о месте России в Европе, который стоял в XIX веке (кстати, он и тогда был связан с Крымом), вновь актуален. Как ни странно, вновь появился «германский вопрос» — сама жизнь толкает Берлин на лидирующие позиции в Европе, что вызывает у всех букет чувств и ассоциаций. Ближний Восток напоминает и эпоху заката Османской империи, и националистический подъем эпохи деколонизации.

Наконец, США остаются гегемоном — позиция, восхождение на которую они начали с Первой мировой. Но усиливаются ожидания смены лидера, что вне зависимости от обоснованности (Китай открещивается) подтачивает стабильность. В ХХ веке смена лидеров (США вместо Великобритании) произошла плавно благодаря их культурно-исторической близости, а также быстрому росту внешней угрозы (советской). Сейчас это едва ли пройдет бесконфликтно.

По многим признакам мы вернулись к развилке 1989 года, когда распад советского блока, а потом и СССР закладывал направление перемен. По стечению обстоятельств переиграть историю больше других стремится Россия, но выступает скорее как инструмент этой самой истории. В очередной раз доказывая, насколько в том рубежном году был неправ Фукуяма, провозгласивший ее конец.