Можно ли говорить о провале урегулирования? Нет, но для того чтобы вернуться к диалогу, теперь потребуется еще один виток боевых действий.

Будем откровенны: в конфликтах подобных сирийскому вооруженное противостояние «на земле» и политико-дипломатический торг на нейтральной территории две стороны одного процесса. Война — способ усилить свои переговорные позиции. И пока какая-то из сторон полагает, что может добиться своего (пусть и не полной победы) военными средствами, она будет их применять. К подлинному политическому процессу переходят тогда, когда становится понятно, что посредством боевых действий изменить расстановку сил больше невозможно.

Примерно так развивались события год назад, когда после нескольких сорвавшихся попыток запустить мирное урегулирование на Украине начался таки минский процесс. Ему предшествовали многочисленные пробы сил в попытке решить вопрос военными методами.

Успехи правительственных сил скорее всего приведут к тому, что внешние патроны различных оппозиционных групп постараются увеличить поддержку своих клиентов, дабы выровнять шансы.

Турция и Саудовская Аравия, для которых ставки в конфликте очень высоки, могут решиться и на какую-то форму вторжения, особенно вероятно это с турецкой стороны.

Саудиты настолько озабочены ростом иранского влияния, а турки перспективой дальнейшего укрепления позиций курдов, что придется принимать на себя гораздо больший риск, чем предполагалось вначале. Такой сценарий будет на деле означать, что шансы на фактический раздел Сирии возрастают. А это, вероятно, ведет к дальнейшим потрясениям на всем Ближнем Востоке. «Война по доверенности» между США и Россией в сочетании с запутанной конфронтацией региональных игроков обрекают регион на совершенно непредсказуемое будущее.

Есть и небольшие лучи света. Главный — несмотря на кризисное состояние отношений и разных союзников в Сирии, Москва и Вашингтон стараются вести себя аккуратно и избегать риска прямого столкновения. Россия и США по-прежнему считают уничтожение ИГИЛ (террористическая группировка, запрещенная в РФ) главной целью кампании, но, как и раньше, расходятся в понимании того, какие средства для этого пригодны.

Для Кремля основной (если не единственно возможный) инструмент достижения этой цели — правительственная армия. Соответственно будет делаться все, чтобы помогать ей укреплять ее позиции. Готовность России искать контакты с «умеренной оппозицией», похоже, заметно ослабла после двух событий. Во-первых, формирования сборной делегации под диктовку Саудовской Аравии, что ярко продемонстрировало, что решающим влиянием обладают отнюдь не внутренние силы. Во-вторых, категорический отказ Турции согласиться на участие в переговорах курдской делегации, что ставит под вопрос смысл дипломатического процесса с оппозиционерами в целом.

Вообще, если снова быть откровенным,

борьба с ИГИЛ в условиях небинарного конфликта, когда сторон больше двух, обрекает любые надежды на победу над терроризмом на неудачу. В противостоянии правительства и «умеренной оппозиции» победителем всегда выйдет ИГИЛ.

Путь один — уменьшить количество противостоящих сторон. Лучше путем дипломатический сделки.

Наконец, главное о переговорах. Их цель нужно переформулировать. В условиях такого ожесточенного многоуровневого военного противостояния задача выработки нового устройства Сирии, раздела постов, достижения договоренностей о будущей судьбе Башара Асада бессмысленна. Целью переговоров должно быть устойчивое перемирие, прекращение боевых действий, фиксация ситуации на какой-то момент без договоренности о том, как все будет работать потом. Это, кстати, тоже сближает с минским процессом, а также требует вовлечения максимального количества полевых командиров, тех, кто что-то решает непосредственно «на земле». Если удастся прекратить войну, а это, повторю, возможно, когда все поймут, что всерьез изменить расстановку сил вооруженными методами не удастся. После этого уже можно обсуждать будущее устройство. Гарантии нет, но так, как сейчас, точно работать не будет.

Пока же ситуация будет обостряться и запутываться. России предстоит выдержать шквал обвинений в том, что под ударами авиации гибнет мирное население в Сирии, и чем успешнее наступление правительственных войск, тем жестче гуманитарный нажим. Саудовская Аравия продолжит формировать очередную коалицию из ближайших союзников, куда записываются те же, кто уже давно осуществляет операцию в Йемене — без впечатляющих успехов. А Турция будет и дальше углубляться в трясину противостояния с курдами, которые в то же время служат едва ли не основной опорой Соединенных Штатов в их намерениях активизировать свое присутствие в зоне боевых действий.

Мрачный абсурд ситуации состоит в том, что в конце концов все вернется в ту же Женеву, за тот же переговорный стол. Но не раньше, чем все поймут полную бесперспективность дальнейшего кровопролития, а до этого еще не близко.