Федор Лукьянов: Управляющий рисками
Итог отношений Путина и Обамы получился неоднозначным
Владимир Путин и Барак Обама, вероятно, в последний раз встретились друг с другом, во всяком случае — в качестве президентов своих стран. Через четыре месяца Обама покинет Белый дом, а, учитывая общее состояние отношений России и США, крайне трудно предположить, что за оставшееся время появится возможность или необходимость в организации специальной встречи. Значит разговор в Ханчжоу, который, согласно Обаме, прошел в «открытом, честном и деловом ключе», а, по словам Путина, помог «добраться до понимания друг друга и понимания проблем, перед которыми мы стоим», фактически подводит итог семилетним отношениям двух лидеров.
Итог, надо сказать, получается довольно неоднозначный, как минимум, куда более многослойный, чем можно судить по резко негативному информационному фону и сокрушительно критическим публичным оценкам.
Пожалуй, главный результат — Москва и Вашингтон вернулись к тому уже довольно забытому состоянию, когда в разговоре именно этих двух столиц решаются наиболее важные вопросы международной политики.
И дело не в невероятном могуществе России и Америки, их возможность управлять мировыми процессами как раз многократно сократилась по сравнению с тем, что было 30 лет назад. А в том, что резко убыло полку дееспособных держав в принципе. Европа свойства политического субъекта утратила — причем парадоксальным образом, и в объединенном, и в индивидуальном (то есть отдельных крупных государств) качестве. Китай, Индия, Иран, несмотря на очевидный рост амбиций, запросов и возможностей, пока не готовы самостоятельно участвовать в большой военно-политической игре. Вот и получается, что на Ближнем Востоке и на Украине, то есть в двух наиболее острых региональных кризисах сегодня, Путин и Обама оказываются основными собеседниками. Едва ли к взаимному удовольствию, но все же.
Ни для кого не секрет, что особых личных симпатий друг к другу, так называемой «химии», у двух президентов никогда не было и нет. Впрочем, судя по всем отзывам и описаниям многочисленных хроникёров обамовского президентства, он вообще не «химический» типаж. Барак Обама совсем не похож на собственный образ, в который в 2008 году влюбилось полмира — открытый, приветливый, «самый человечный». Первый чернокожий хозяин Белого дома — холодный и расчетливый прагматик, не слишком стремящийся налаживать тесные контакты с людьми, интеллектуал, желающий все рационализировать.
Поскольку политик в американской культуре просто не может быть замкнутым интровертом, перечисленные качества должны компенсироваться публичным поведением. Обама оставил странное впечатление как оратор, по крайней мере, в том, что касается внешней политики. Его заявления о конкретных странах и лидерах, включая Россию и Путина персонально, нередко звучали за гранью допустимого. Особенно с учетом того, что с этими же странами и лидерами ему приходилось одновременно решать важные вопросы. Трудно избавиться от ощущения, что таким внешне эмоциональным образом американский президент как раз и старался уравновесить свою сверхрациональность в реальных действиях, за которую его постоянно критиковали и оппоненты, и даже соратники.
Наиболее яркий и обошедшийся Обаме дороже всего пример — «красная линия», когда-то проведенная сирийскому президенту Башару Асаду. Сначала он объявил совершенно необязательный ультиматум. А потом, когда пришла пора воплотить его в жизнь, решил этого не делать. Причем само решение было совершенно разумным и, скорее всего, помогло избежать худшего. Но проявление откровенной непоследовательности нанесло ущерб и репутации самого Обамы, и авторитету Америки как державы, которая отвечает за свои слова.
Впрочем, если отвлечься от риторики (а Владимир Путин, надо отдать должное, никогда не отвечал ни на какие оценочные высказывания американского визави), то два относящихся друг к другу без симпатии президента сумели сохранить рабочий контакт по тем вопросам, по которым он был нужен. Прагматизм проявили обе стороны. А если в ближайшие недели все-таки удастся выработать приемлемую схему разграничения интересов в Сирии, то это можно считать просто большим успехом.
Отношения Путина и Обамы — пример достаточно эффективной минимизации ущерба в ситуации, когда сами отношения носят антагонистический характер, интересы не совпадают в основном, а видение мира — практически ни в чем.
Цель этих отношений — не их улучшение, а управление рисками. Отчасти как в холодную войну, но лишь отчасти, поскольку сейчас из-за гораздо более сложной и запутанной международной картины нужда во взаимодействии возникает много чаще, чем в эпоху идеологического раздела мира.
Кто бы ни победил на выборах в ноябре, российско-американский контекст изменится. Дональд Трамп и Хиллари Клинтон совершенно по-разному смотрят на внешнюю политику, но они оба не разделяют подхода Обамы. Трамп — хлестко и громогласно, Клинтон — скрыто, но отличие ее взглядов вполне очевидно. Вполне возможно, что после ухода Барака Обамы станет гораздо более понятной сдерживающая роль, которую он играл, благодаря своей нелюбви рисковать. И мы вспомним его время как довольно спокойный период между Москвой и Вашингтоном.
