Федор Лукьянов: Год с лицом Кима
Великие державы не сойдутся в едином подходе к проблеме КНДР
Накануне Нового года поинтересовался у японского коллеги, как в Токио смотрят на Северную Корею, тревожит ли возможная эскалация ракетно-ядерного кризиса. К моему удивлению, он отреагировал спокойно: провокаций скорее всего больше не будет, Пхеньян достиг своих целей (создание потенциала ядерного сдерживания) и теперь сосредоточится на дипломатических инструментах. А новая задача — снизить санкционное давление на экономику, значительно возросшее за минувший год. Вашингтон же в войне не заинтересован нисколько, плотно окружившие Трампа генералы не хотят лишних рисков. Значит, резюмировал собеседник, в следующем году возможны и прямые переговоры. Чего с самого начала и добивалась КНДР.
При всем обилии очень важных международных событий 2017 года северокорейский сюжет стоит выделить. Режим чучхе, уходящий корнями в мировую систему социализма второй половины ХХ века, пережил эту систему уже почти на 30 лет. После исчезновения СССР полагали, что дни Пхеньяна сочтены. Во-первых, ушел основной патрон и донор, во-вторых, на волне всеобщей демократизации Северная Корея смотрелась все более диковинным (для многих просто диким) анахронизмом. Но сценарий оказался более прихотливым. Семья Ким извлекла свой вывод из кризиса прежних союзников, которые пытались гасить внутренние напряжения управляемой либерализацией, уменьшением пресса. Только закручивать гайки, жестоко карать сомнения, не давать политической слабины — этот рецепт сработал. Власть в КНДР гладко сменилась с тех пор дважды, страна пережила хозяйственную катастрофу и страшный голод, но выстояла, а в какой-то момент начались осторожные экономические реформы, которые позволили перейти из режима кризисного выживания к своеобразному развитию.
Помимо внутренней стабильности есть проблема внешней устойчивости, и здесь северокорейское руководство тоже проявило чутье. Интенсивная работа над ядерной программой началась еще до того, как стало понятно, что «самобытные» диктатуры будут устраняться с политической сцены не только силой идей и экономическим давлением, но и вооруженным вмешательством. Так что единственная гарантия — способность нанести ответный неприемлемый ущерб. Созданием ее и занялись, наблюдая параллельно, сколь плачевна судьба тех, кто дрогнул на этом пути, Саддам Хусейн, Муамар Каддафи…
2017 год стал кульминацией. С одной стороны, череда демонстративных действий Пхеньяна по проведению ядерных и ракетных испытаний, откровенное игнорирование реакции международного сообщества. С другой — угрозы со стороны США вплоть до заявления президента Трампа с трибуны Генеральной ассамблеи ООН о готовности уничтожить Северную Корею. В середине года всерьез заговорили о возможности войны. К осени стали проступать ее контуры. Санкционный нажим через Совбез ООН достиг почти максимального уровня. Но ничего не произошло. А теперь заговорили и о возможной разрядке.
Во всей этой истории есть два компонента. Один связан со спецификой северокорейского режима, крайне нестандартного и персонифицированного. Готовность Ким Чен Ына идти напролом и смело поднимать ставки впечатляет, при этом большинство наблюдателей признают, что вождь КНДР — очень расчетливый игрок, понимающий, что и зачем он делает.
Но есть и другая сторона. Северокорейский кризис характерный пример того, что получается, когда международная система пребывает в состоянии дисбаланса, а все ключевые игроки заняты решением собственных проблем и не заинтересованы в распутывании сложных узлов. Ким Чен Ын еще задолго до Трампа сформулировал для себя его главный лозунг: «Северная Корея — прежде всего», конечно, с поправкой на то, что в его понимании интересы страны идентичны интересам семьи. Поэтому Кима нисколько не смущает реакция извне, он уверенно гнет свою линию. Еще и потому, что знает: несмотря на дружное голосование в Совбезе, великие державы не сойдутся в едином подходе к ядерной проблеме Корейского полуострова. Необходимость поддержания режима нераспространения не оспаривает никто, но практически у всех есть и другие, собственные цели и приоритеты. А они в конечном итоге перевешивают то, что является бесспорным общим благом.
2017 год окончательно продемонстрировал уход прежних схем, изменение моделей поведения, считавшихся аксиомами три последних десятилетия. В авангарде, конечно, Соединенные Штаты, поворот которых «к себе» не начался при Трампе, но стал при нем очевидным и открытым. Америка не отказывается от первенства, но не претендует больше на «глобальное лидерство». Это влияет на всех — открывает возможности перед прочими игроками, однако погружает их и в состояние растерянности. Слишком для многих доминирование США стало естественным состоянием и точкой отсчета для выработки собственного поведения. И не очень понятно, что делать, когда гегемон поворачивается спиной.
В этом плане стратегия Северной Кореи, которая всегда ориентировалась только на себя, предпочитая курс на автаркию в сочетании с аутизмом, оказывается более приспособленной к новым условиям. Неожиданный итог.
