Время сжалось — за год происходит столько, что в спокойные периоды хватило бы на десятилетие. Пружина событий, напротив, разжимается. Накопленный массив глобальных политических перемен, который еще недавно пытались удержать крышкой прежних институтов, рвется наружу, сметая препоны. 2015-й — не первый год резких виражей, но их крутизна и скорость нарастает. 2016-й станет продолжением — процессы, начавшиеся в минувшие месяцы, будут, скорее всего, набирать обороты.

Тем не менее попробуем обнаружить позитивные приметы. Что главное произошло в уходящем году?

Предпринята попытка остановить разрушение Ближнего Востока в том виде, в котором он существовал раньше. В силу разных обстоятельств (рост террористической опасности, российское военное вмешательство, запутавшиеся отношения региональных держав) акцент сместился. Еще летом большинство стран считали приоритетом немедленную смену режима в Сирии, что, вероятнее всего, повлекло бы за собой ускоренный демонтаж и страны, и всей региональной системы. Впоследствии упор был сделан на хотя бы минимальную координацию против ДАИШ и работу по политико-дипломатическому выстраиванию переходного процесса. Иллюзий питать не нужно — разногласия крайне остры, а взаимопонимание очень хрупко, при том что даже в идеальной ситуации шанс прекратить засасывание региона в воронку невелик. И все же — год назад не было и того.

Соглашение по иранской ядерной программе показало, что настоящая дипломатия с жестким торгом, но устойчивым результатом возможна. Едва ли поставлена финальная точка, тем более что Иран сейчас в самом центре внимания и в связи с его ролью в региональных разбирательствах. Однако после многолетнего неверия в то, что дипломатическими методами вообще возможно хоть что-то решить, на горизонте блеснул луч надежды.

Минский процесс стал другим, хотя и весьма своеобразным, подтверждением того же феномена. Весь конфликт на востоке Украины представлял собой густую и непрозрачную субстанцию, окруженную всеобщими умолчаниями и двусмысленностями. Когда ни одна из участвующих сторон не называет вещи своими именами, трудно рассчитывать на дипломатический прогресс, и все же удалось предотвратить сползание к большой войне. Язык не повернется назвать существующую ситуацию успехом, недовольны все, но в сравнении с тем, что могло бы быть, стоит оценить усилия. Их продолжение следует, хотя рисков, без сомнения, изобильно.

Весной между Россией и Китаем подписан документ о сопряжении проектов Евразийского экономического союза и Экономического пояса Шелкового пути. Не нужно напрягаться, чтобы найти многочисленные проблемы, которые стоят на этом пути. Здесь и явная институциональная слабость ЕАЭС, отношения внутри которого пока совсем не урегулированы, а в минувшем году еще и обострились. И очень разветвленная стратегия Китая, который одновременно стремится работать по очень многим направлениям, хотя временами они не вполне сочетаются друг с другом. И экономические проблемы в обеих странах — совершенно разные, но достаточно острые.

Все так, но это не умаляет значения процесса, которому дан старт. Формирование целостной Евразии — и экономическая, и политическая необходимость на фоне перемен, начавшихся в мире. Начался переход от универсального глобализма к децентрализованному, как его несколько лет назвал крупный теоретик международных отношений Барри Бьюзан. Это неизбежно влечет за собой фрагментацию международной экономической системы, ее расслоение по региональному принципу — вокруг ведущих стран, ни одна из которых уже не будет иметь статуса сверхдержавы. США это поняли — то ли рационально, то ли интуитивно — и начали процесс формирования мегаблоков, первым из которых стало Транстихоокеанское партнерство. Консолидированная, но открытая вовне Евразия станет вкладом России и Китая в созидание такого нового мирового устройства. Это — объективная тенденция. Как говорится в недавнем годовом докладе Валдайского клуба, «новые «большие» сообщества не носят интеграционного характера, но предполагают более интенсивные режимы и общие правила торгово-экономического взаимодействия».

Относительные плюсы можно найти и в развитии Европейского союза, несмотря на пребывание его в глубоком кризисе. Завершился период отрицания, когда хорошим тоном было делать вид, что происходящее — не более как временные трудности и издержки роста. Евросоюз всерьез взялся за осмысление — что делать с евро, с беженцами, с нарастающим отчуждением населения от политических элит и т.д. Правда, само по себе осмысление не гарантирует правильных выводов. И все-таки наступила другая фаза.

Главные события-2016 связаны с политическими руководителями. Кто победит на выборах в США? Что станет с главой Сирии? Каким образом преодолеет собственноручно созданную запутанную ситуацию президент Турции? Убедит ли британский премьер своих соотечественников, что пребывание в ЕС выгодно стране? Остановит ли канцлер Германии соскальзывание вниз своей популярности, которое спровоцировано проблемой беженцев? Решится ли президент России на экономические шаги, необходимые в условиях ухудшающейся внешней конъюнктуры и давления? Современная политика снова очень персонифицирована, и ответственность делегировать некуда.