ФИНАНСЫ ИЗ ГАЗА
В чем причина первого энергокризиса зеленой трансформации
Цены на газ этой осенью рекордны. Поставки ограничены. Европейцы готовятся к холодной и дорогой зиме. Подорожание электроэнергии приведет к увеличению цен на многие товары, включая продукты питания. Причины европейского энергетического кризиса далеко не однозначны и показывают, насколько сложен и взаимосвязан глобальный энергетический рынок.
«Мир переживает первый крупный энергетический кризис перехода к чистой энергетике. И этот кризис не будет последним. В следующие несколько десятилетий может появиться больше периодов инфляции, вызванной ростом цен на энергоносители»,— написал Bloomberg в начале октября, когда котировки форвардных контрактов на Виртуальной торговой точке передачи права собственности на природный газ Title Transfer Facility (ТТF) в Нидерландах достигали рекордных значений, подбираясь к отметкам $2 тыс. за 1 тысячу кубометров газа.
Хотя мировая экономика и в прежние десятилетия сталкивалась с сокращением поставок энергоносителей (вспомним Нефтяной кризис 1973 года и Исламскую революцию в Иране) и нестабильными рынками из-за стихийных бедствий или конфликтов на Ближнем Востоке, энергетический кризис такого масштаба, как в 2021 году, наблюдается впервые. Нехватка природного газа, угля, мазута и электроэнергии на рынках от Великобритании до Китая нарастает в самый неподходящий момент, когда мировая экономика демонстрирует высокие темпы восстановления после пандемии коронавируса. Но у всего есть причины и последствия.
Закон непредвиденных последствий
Закон непредвиденных последствий в экономике — свойство политических действий иметь ненамеренные эффекты в дополнение к тем, которые были целью этих действий
У взлета цен на энергоносители осенью 2021 года есть целый ряд причин, и лишь одна из них относится непосредственно к сфере добычи нефти и газа, остальные причины происходят из мира финансов и геополитики.
«Сланцевая революция» и демпинг ряда стран ОПЕК в предыдущем десятилетии вызвали кризис перепроизводства углеводородов. Но следующей за перепроизводством фазой любого экономического цикла является фаза спада. Повсеместное сокращение добычи углеводородного сырья из-за обвала котировок к многолетним минимумам, а также соглашение ОПЕК+ решили проблему переизбытка нефти (и сланцевого газа). При этом значительно сократились инвестиции в разведку, добычу и сервис, как следствие затяжного падения цен на энергоносители, начавшегося в 2014 году и продолжавшегося до середины 2020 года. Проблема усилилась в момент пика пандемии, когда спрос на энергоносители резко снизился из-за остановившихся производств, транспорта и массовых локдаунов в большинстве регионов мира. Но когда спрос в 2021 году начал восстанавливаться, оказалось, что в мире уже возник дефицит энергоносителей, который быстро не восполнить, причем в условиях доминирования климатической повестки и зеленой трансформации этот дефицит может сохраняться годами.
Целенаправленная политика отказа от инвестиций в нефтегазовый сектор и жесткие требования ESG по углеродной нейтральности, которые устанавливаются правительствами, центральными банками и крупнейшими инвестиционными фондами и банками, привели к дисбалансу восстанавливающего спроса на традиционные энергоносители со стороны потребителей и реального предложения со стороны теряющей капитал нефтегазовой отрасли. Инвесторы с энтузиазмом вкладывают деньги в компании альтернативных источников энергии, а не в компании, работающие с ископаемым топливом. Инвестиционный и спекулятивный капитал годами перенаправлялся из традиционной экономики в «новую» экономику, которой, вот уж сюрприз так сюрприз, также требуется очень много электроэнергии. Согласно прогнозам, при сохранении текущих темпов цифровизации уже в 2025 году на цифровую экономику будет приходиться 20% мирового потребления электроэнергии.
Goldman Sachs в одном из обзоров назвал нынешний энергетический кризис «местью «старой» экономики»: «В «новую» экономику вложено слишком много средств, а в «старой» — голод».
По экспертным оценкам, озвученным на ПМЭФ-2021, для поддержания текущего уровня добычи до 2040 года в мировую нефтегазовую отрасль требуется инвестировать порядка $17 трлн, но уже очевидно, что при доминировании мировой климатической повестки над научной, промышленной и технологической эта отрасль такой объем средств не получит. Хроническое недоинвестирование однозначно гарантирует дальнейшую нестабильность поставок нефти и газа, как, впрочем, и остальных базовых материалов «старой» экономики — металлов, удобрений, цемента и угля.
Но индоктринированным политикам будет сложно отказаться от текущей климатической повестки и согласиться на развитие и расширение атомной энергетики. Мир продолжит следовать зеленой трансформации и при этом испытывать хронический дефицит традиционных энергоносителей. К тому же зеленая трансформация и инвестиционные принципы ESG усилят инфляционные процессы, так как сделают более дорогостоящими использование традиционных углеводородных источников энергии, поднимут стоимость ввода мощностей по добыче столь необходимых металлов для электрификации и повысят и без того высокие платежи по выбросам углекислого газа, связанные с энергоемким производством. Квоты на выбросы углекислого газа растут в стоимости, а впереди еще и введение углеводородного налога, который в конечном итоге придется платить потребителям.
В такой ситуации биржевые котировки нефти, газа и угля будут намного выше, чем в предыдущие годы, а аналитики инвестбанков продолжат на полном серьезе рассуждать о сырьевом суперцикле, который может продлиться не менее десяти лет, а также о том, что дефицит и высокие цены во всем мире серьезно подорвут восстановление мировой экономики.
Глобальная инфляция и биржевая игра
Непредвиденные последствия климатической повестки негативны для социально-экономической сферы, но вполне благоприятны для финансового капитала и биржевых спекулянтов.
Беспрецедентная денежная эмиссия центральных банков развитых стран и Китая, увеличивших за пандемию денежную массу в своих странах на четверть, и переход к фискальному доминированию раздули пузыри на финансовых рынках и запустили глобальную инфляцию. Переизбыток денежной ликвидности и дефицит реальных товаров вызвали взлет цен в энергетике, металлургии и сельском хозяйстве. А поскольку в предыдущие три десятилетия в мире шел перманентный и планомерный процесс превращения реальных товарных рынков в финансовые и биржевые, и теперь цены на сырье в большей степени определяются объемом предложения денежных средств, к естественному спросу на углеводороды, промышленные товары и сельхозпродукты подключились средства инвесторов и биржевых спекулянтов.
Trend is our friend («Тенденция — наш друг»), гласит народная биржевая мудрость. Следование трендам в глобальном распределении активов позволяет игрокам зарабатывать без излишнего отвлечения на оценку рисков. Денежное изобилие и самоусиливающийся процесс покупок сформировали устойчивый восходящий тренд на рынке углеводородов. Рефлексивная реакция игроков на рост цен дополнительно подогревает как интерес спекулянтов к игре на повышение, так и инфляционные процессы, поэтому с конца прошлого года покупка биржевых контрактов на сырьевые и агропромышленные товары стала популярной стратегией хеджирования инфляции, что дополнительно усиливает инфляционные ожидания и поддерживает трендовый рост биржевых котировок.
Длинные позиции хедж-фондов в сырьевых фьючерсах обеспечили им дополнительную прибыль, но одновременно увеличили риски для реальной экономики и создают ощутимые проблемы развивающимся странам, у которых нет возможности компенсировать бесконечной денежной эмиссией рост затрат на энергию и продовольствие.
Спекуляция как системная проблема
Миру, утопающему в избыточном капитале, словно раджа из сказки про Золотую антилопу в волшебном золоте, может не хватить решимости обуздать глобальную спекуляцию. Спекуляция стала системной проблемой мира финансового суперкапитализма. В спекуляции участвуют не только биржевые игроки, инвестбанки, хедж-фонды, но и политики и политические партии, ратующие за ускоренный зеленый переход, лоббисты, эксперты, экономисты, ангажированные ученые, корпорации со своими корыстными интересами и даже обычные граждане, вовлеченные в операции на финансовых рынках напрямую или через пенсионные или инвестиционные фонды. Они все соучастники этого, по сути, аморального процесса, вне зависимости от того, осознают они это или нет.
И именно глобальная биржевая спекуляция на реальных активах способна разрушить мир, в котором вместо рациональных, научно обоснованных структурных изменений в промышленности, энергетике и экономике предпочитают годами и десятилетиями прикрывать проблемы и дисбалансы триллионными монетарными и фискальными мерами.
Галоп газовых цен
Рост котировок природного газа на нидерландском хабе ТТF поражает воображение даже спекулянтов на крипте.
Если весной 2020 года котировки контрактов на природный газ в пересчете мегаватта на тысячу кубометров держались у отметки в $60, то к началу октября 2021 года они превысили уровень в $1900.
Годовой рост биржевых цен в 32 раза впечатлит даже тех ветеранов рынка, которые не брезгуют веществами, запрещенными в России.
Газ в Европе в дефиците из-за взлетевшего спроса в Азии, за которым не поспевает добыча, из-за увеличившегося энергопотребления вследствие холодной зимы и жаркого лета 2021 года, из-за возникших дисбалансов энергосистем после включения в европейскую энергогенерацию нестабильных источников возобновляемой энергии, заменивших традиционную тепловую и атомную генерацию. Слишком быстрый переход на зеленую электроэнергию сделал энергосистемы менее устойчивыми. Прерывистость источников энергии всегда ведет к росту затрат и необходимости содержать резервные мощности и дополнительные аккумуляторные хранилища. Напряжение на мировом газовом рынке спровоцировало рекордный скачок цен на электроэнергию в Европе, а переход на возобновляемые источники лишь усугубил проблемы.
Дефицит газа мог бы быть значительно меньше, если бы не политика самого Евросоюза и трансатлантическая солидарность с США. Санкционное давление на Россию, длительное блокирование строительства газопровода «Северный поток-2», либеральные ценности Третьего энергопакета ЕС и пр. не способствовали заполнению европейских ПГХ в преддверии зимы.
Дефицит в сочетании с избытком денежной ликвидности — это всегда рост цен. Особенно когда ценообразование из политических соображений перестает опираться на долгосрочные газовые контракты с надежными поставщиками, отвязывается от ориентира нефтяных цен и полностью передается на милость стихии рынка биржевых контрактов.
А у этой стихии масса подводных камней. Чтобы получить прибыль в биржевой игре, нужно купить актив дешевле и продать дороже. Но можно сначала продать дороже то, чего у игрока нет, а затем откупить дешевле и подвести баланс. Ситуация, когда сначала продается то, чем продавец не владеет, называется короткой позицией (short). Короткое сжатие (short squeeze) — ситуация на рынке, когда продавцы начинают нести неприемлемые убытки из-за того, что не просто могут откупить актив дешевле, а текущая стоимость актива оказывается намного выше первоначальной цены продажи, и чтобы исполнить свои обязательства по поставке, они вынуждены покупать этот актив на рынке по любой, даже сверхвысокой, цене.
Зачастую к короткому сжатию обычных спекулянтов добавляются проблемы более «продвинутых» игроков — продавцов опционов. Судя по «ракетно-космической» динамике взлета котировок форвардных контрактов на природный газ на площадке ТТF в Нидерландах, к естественному спросу на газ со стороны потребителей и спросу из-за закрытия коротких позиций спекулянтов добавляется гамма-сжатие позиций тех, кто ранее продавал колл-опционы на газ глубоко out-of-the-money (то есть по фиксированной цене — strike price,— которая на момент продажи опциона была выше текущей рыночной), но эти опционы внезапно стали для их покупателей in-the-money (текущая цена поднялась выше страйка), то есть прибыльными, а для продавцов — убыточными. И продавцы опционов колл вынуждены открывать длинные позиции на форвардных контрактах, чтобы хеджировать свои короткие позиции по опционным обязательствам. Так как покупки контрактов происходят массово, это означает, что маркетмейкеры опционов набирают достаточно большие длинные позиции, что продолжает толкать котировки на газ все выше и выше.
Перспективы зимы 2021/2022
Волатильность на спотовом рынке газа растет, а вместе с ней растут страхи европейцев. Тем более что нехватка энергии в наиболее населенных странах мира — Китае и Индии — будет способствовать росту цен на энергоносители. Главное агентство экономического планирования Китая — Национальная комиссия по развитию и реформам — предупредила, что ограничения на потребление электроэнергии сохранятся и в следующем году. Значительные перебои в электроснабжении происходят в Индии. Потребность в электроэнергии во второй по темпам роста после Китая крупной экономике мира возросла быстрее, чем прогнозировалось ранее. Нехватка угля на электростанциях в Индии может продлиться до марта 2022 года.
Для Европы энергокризис зеленой трансформации грозит социально-политическими последствиями. Кризис «наносит ущерб нашим гражданам и, в частности, наиболее уязвимым домохозяйствам, ослабляя конкурентоспособность и усиливая инфляционное давление», заявила в Европейском парламенте еврокомиссар по энергетике Кадри Симсон: «Если кризис не остановить, это может поставить под угрозу восстановление экономики Европы». В Великобритании решились на внеплановые финансовые интервенции, для того чтобы восстановить работу оставшихся угольных шахт и ТЭС, с которыми так жестоко боролась «железная леди» Маргарет Тэтчер. К тому же там сохраняется нехватка бензина на заправках и высокие цены на энергоносители.
Абсурдность ситуации с зеленым переходом делает сейчас Льюиса Кэрролла одним из самых актуальных писателей Европы:
«— Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?
— А куда ты хочешь попасть? — ответил Чеширский Кот.
— Мне все равно…— сказала Алиса.
— Тогда все равно, куда и идти,— заметил Кот.
— Только бы попасть куда-нибудь,— пояснила Алиса.
— Куда-нибудь ты обязательно попадешь,— сказал Кот.— Нужно только достаточно долго идти».
Но ЕС, как и США и Британия, пока в лучшем положении, чем развивающиеся страны. Возможность печатать деньги — доллары и евро — и использовать их для покупки реальных активов выгодно отличает государства Западной Европы и США от большинства стран мира.
Интересы России
«Россия полностью выполняет свои контрактные обязательства перед нашими партнерами, в том числе и в Европе, обеспечивает гарантированные бесперебойные поставки газа на этом направлении», — заявил президент Путин на форуме «Российская энергетическая неделя».
Путин про газ
Действительно, сейчас в мире дефицит всего и на свеженапечатанные деньги все сложнее что-либо купить. Глава Минфина России Антон Силуанов заявил на встрече министров финансов и управляющих центральными банками «Группы двадцати», что видит риски развития стагфляционного сценария мировой экономики: «Это стало следствием применения стимулов, несоразмерных возможностям восстановления экономик».
Европе нужен российский газ, нефть и уголь. Но в условиях безудержного эмиссионного роста объема мировых денег и бесконечного накопления долгов, которые непонятно кто и как будет возвращать, торговля энергоресурсами, по сути, происходит даже не за цветную бумагу, а за электронные записи на серверах банков. Но нефть, газ и уголь — это реальный энергоактив, в том числе и наших следующих поколений. Эти ресурсы можно поставлять лишь в обмен на реальные активы и технологии, которые страны Запада пока не собираются нам продавать, в том числе и технологии нефтедобычи и нефтесервиса, не говоря уже о технологиях машиностроения, энергомашиностроения, биомедицины и компьютерных технологиях.
И если Европе нужно больше энергоносителей из России, то необходимо обусловить такое взаимодействие с Евросоюзом снятием антироссийских санкций и изменением политики сотрудничества в области технологий.
Дилемма ведь несложная: либо антироссийские санкции, либо дополнительный газ из России; либо непризнание Крыма, либо дополнительный газ и нефтепродукты; либо продолжение политики русофобии и отказ продавать технологии, либо дополнительный газ, уголь и электроэнергия. Именно эти вопросы сейчас необходимо поднимать в любых диалогах с нашими европейскими «партнерами».
