ЧЕМ ГРОЗИТ РОССИИ ЗАМОРОЗКА УКРАИНСКОГО КОНФЛИКТА ПО ЛИНИИ ФРОНТА
Мир по-русски – это не приостановка войны для ее возобновления на более выгодных условиях, а обеспечение безопасности в условиях нового равновесия
На середину июня в Швейцарии назначена т. н. мирная конференция по Украине. Заранее понятно, что очередное мероприятие без участия России, посвященное продвижению «формулы мира Зеленского», не имеет реальных перспектив. Его смысл – собрать как можно больше участников (контрольная цифра – 140) под флагом «мира, уважения суверенитета и соблюдения территориальной целостности Украины», чтобы затем использовать «мнение международного сообщества» для давления на Москву.
Одновременно с этими маневрами с нескольких сторон поступают предложения о перемирии, остановке конфликта. Стали известны детали «мирного плана» турецкого президента Реджепа Эрдогана. Они включают заморозку конфликта по линии боевого соприкосновения сторон; обязательства провести в 2040 году референдумы о будущей внешнеполитической ориентации Киева, а также о судьбе территорий, недавно вошедших в состав РФ; гарантии внеблокового статуса Украины; возможность ее вступления в Евросоюз, но не в НАТО, а также взаимный отказ России и США от применения ядерного оружия в любых обстоятельствах. О возможности раздела Украины по линии фронта публично говорят различные хорошо информированные эксперты в Америке и Европе. Китай выразил готовность создать условия для российско-украинских переговоров.
Позиция официального Киева, тем не менее, остается неизменной: никаких переговоров, «освобождение оккупированных территорий» и выход на границы 1991 года. Правда, как на Западе, так и на Востоке понимают, что киевский режим – игрок несамостоятельный и решения такого уровня за него будут принимать в Вашингтоне.
Президент Владимир Путин на встрече с белорусским коллегой Александром Лукашенко в очередной раз подтвердил стремление Москвы к миру и открытость к переговорам, но обязательно с учетом интересов безопасности России и сложившихся «на земле» реалий. Министр иностранных дел Сергей Лавров заранее отверг любой ультиматум, который может быть предъявлен России по итогам «мирной конференции». При этом Москва продолжает указывать на то, что украинский президент «сам себе запретил» любые переговоры с ней.
И все же слухи и домыслы о возможности переговоров по Украине и последующего перемирия активно циркулируют. Необходимо разбираться.
Зачем противнику передышка?
Стратегия США в украинском конфликте выглядит противоречивой. Официально американцы и их союзники поддерживают «формулу Зеленского». Одновременно Вашингтон сознает нереалистичность как самой этой формулы, так и практики ее силового навязывания. Ключевую роль в этом осознании сыграл провал прошлогоднего контрнаступления ВСУ, на которое Белый дом и Пентагон делали основную ставку. После перехода инициативы на театре военных действий к российской армии США оказались вынуждены скорректировать свою ближайшую цель. Теперь речь идет не о «нанесении стратегического поражения России на Украине», а о том, чтобы «не дать России победить в войне».
Есть и другие факторы, влияющие на подходы США к Украине. В условиях президентской предвыборной кампании политика администрации Джо Байдена на украинском направлении подвергается критике со стороны лидера республиканцев Дональда Трампа. У экс-президента свой взгляд на то, как в режиме «блиц-дипломатии» завершить конфликт. Несмотря на устойчивый антироссийский консенсус в американском политическом классе, пакет военной помощи киевскому режиму уже несколько месяцев блокируется в Конгрессе.
Скорее всего, этот пакет в конце концов примут (средства в основном будут потрачены в США), но важнее другое. Кто бы ни победил на ноябрьских выборах, значение Украины/Европы для американской внешней политики будет снижаться. На фоне усугубляющегося – несмотря на «дух сан-францисской встречи» Байдена и Си Цзиньпина – противостояния с Китаем, а также в условиях обострения кризиса вокруг Израиля на Ближнем Востоке США уже сейчас приступили к стратегической перегруппировке.
Смысл этой перегруппировки в том, чтобы переложить большую часть бремени (но не командных функций) по противостоянию с Россией в Европе на плечи союзников Вашингтона по НАТО, а собственные усилия сосредоточить на укреплении американской системы военных альянсов в Азии и частичном восстановлении влияния на Ближнем Востоке.
В этом контексте прекращение огня и установление перемирия между Россией и Украиной по линии боевого соприкосновения сторон имеет для администрации США как политический смысл, так и стратегическое значение. Такой вариант приостановки боевых действий иногда называется «корейской моделью». В 1953-м, после трех лет войны, США и их союзники, с одной стороны, и силы Китая и КНДР (за которыми стоял Советский Союз) – с другой заключили перемирие без политического урегулирования. Статус-кво на Корейском полуострове сохраняется уже более 70 лет.
В украинском конфликте перемирие позволит США в стратегическом плане эффективнее использовать ресурсы коллективного Запада в борьбе за сохранение американской гегемонии. Европа, которая окажется в состоянии длительного – на десятилетия – противостояния с Россией, должна будет наращивать собственные военные усилия, полагаясь по-прежнему на общее покровительство и прямое руководство со стороны Америки. Украина получит передышку для укрепления киевского режима, восстановления военного и военно-промышленного потенциала. Население Украины будет заряжено на долгосрочный реваншизм в отношении России. Политическая зависимость Украины от США закрепится надолго, а финансовая поддержка Киева ляжет в основном на плечи европейцев. Сами же американцы получат возможность переориентировать часть ресурсов на борьбу с Китаем в Азии.
В тактическом плане перемирие позволит Белому дому в год президентских выборов говорить, что ему удалось «остановить натиск России»; представить Байдена «спасителем демократии/Украины/Европы» и «миротворцем»; лишить смысла обещание Трампа быстро урегулировать украинский кризис путем прямого диалога с Кремлем. Что будет, если Россия действительно остановится на линии фронта?
Гипотетическое согласие Москвы на начало переговоров о перемирии с Киевом (которому будет спущен из Вашингтона приказ договариваться) будет иметь для России много крайне отрицательных последствий и – в стратегическом плане – никаких положительных.
Сам факт новых переговоров («Стамбул-2», «Минск-3») станет серьезнейшим ударом по авторитету высшего руководства страны. У наиболее активной патриотической части граждан переговоры вызовут чувство сильнейшего разочарования. В обществе начнется брожение, сопровождаемое рассуждениями на тему «это глупость или измена?» Армейская дисциплина не дрогнет, но деморализация армии, особенно в офицерском корпусе, будет очень сильной.
Одновременно воспрянут духом те силы в обществе, которые с самого начала СВО были за мир любой ценой, поскольку война существенно ущемила их финансовые интересы. Одна только перспектива возвращения к «нормальному», т. е. довоенному характеру отношений с Западом существенно расколет страну. В результате верховная власть в значительной или даже критической степени лишится народной поддержки. Поддержка же власти со стороны той части элиты, которая выступит за перемирие, будет своекорыстной и ненадежной.
Есть и еще один, кажущийся техническим, но тем не менее важный момент. Нынешняя администрация США не настроена на диалог с Кремлем. Эта позиция, вероятно, сохранится. Вместо прямых переговоров главных противников – Москвы и Вашингтона – по широкому кругу вопросов России будет предложено договариваться только о перемирии и непосредственно с подконтрольным американцам киевским режимом, который российские официальные лица давно называют нацистским и террористическим. К тому же президентский срок Зеленского истекает 20 мая, после чего его легитимность в глазах многих станет сомнительной.
Конечно, в случае достижения договоренности о прекращении огня резко снизится уровень боевых потерь. Однако, учитывая опыт войны в Донбассе в 2014–2022 годах, можно предположить, что диверсии, обстрелы городов и сел российского приграничья, бомбардировки с помощью дронов и теракты не прекратятся. При этом, по-прежнему закрывая глаза на такие действия со стороны Украины, Запад будет «наказывать» Россию за ответные меры. Снятия санкций – за исключением, возможно, некоторых персональных в качестве награды – ожидать не стоит. Антироссийский санкционный режим сохранится на протяжении десятилетий.
Принятие западных «мирных» предложений станет не только моральной капитуляцией перед бандеровской властью: результаты договоренностей с Киевом, если таковые появятся, не будут иметь никакой силы. США не станут связывать себя ничем, а европейские посредники, если их привлекут к этой дипломатической операции, поведут себя не лучше, а, скорее, намного хуже, чем в сюжете о соглашении между украинской властью и майданной оппозицией или же в ходе приснопамятного «минского процесса».
Итак, идея переговоров о перемирии явно играет на руку не России, а ее противникам. Тем не менее их активность на дипломатическом фронте заставляет Москву предложить собственную формулу мира. Такая формула (не эвентуальная переговорная позиция, а изложение основных принципов безопасности в регионе) должна быть предназначена прежде всего для действительных или потенциальных партнеров России – стран мирового большинства. Москве следует предъявить им весомые аргументы против западной пропагандистской риторики. Наряду с общими целями СВО эта формула мира опиралась бы на важнейшие положения российских предложений странам Запада от декабря 2021 года.
Цели России в украинском кризисе
Цели российской военной операции были заявлены в самом начале СВО: денацификация Украины и ее демилитаризация. Впоследствии к этому добавились необходимость обеспечения прав русских на исторических российских землях и учета новых геополитических реалий – т. е. вхождения в состав Российской Федерации путем референдумов четырех регионов Донбасса и Новороссии – Донецкой и Луганской народных республик, Запорожской и Херсонской областей. Перечисленные цели нуждаются в детализации. Рассуждая логически, такая детализация могла бы выглядеть следующим образом.
Денацификация Украины является ключевой задачей. Речь идет не только о полной смене правящей верхушки страны. Логика диктует необходимость ликвидации нынешнего режима во всем его объеме: госаппарата, силовых структур, а также его политических, общественных, идеологических, пропагандистских и прочих опор и составляющих. Денацификация означает не только политическое, но и духовное оздоровление населения Украины. Очевидно, что эта задача должна будет решаться поэтапно и вестись последовательно в течение длительного времени.
Демилитаризация Украины – важнейшая задача в сфере безопасности. Она означает создание условий, гарантированно исключающих угрозы безопасности России с украинского направления. Такие гарантии включают: нераспространение НАТО восточнее границ Польши, Словакии, Венгрии и Румынии; отсутствие на территории Украины западных военных баз, военных объектов, войск. Будущая украинская государственность имела бы право располагать ограниченными силами безопасности и придерживаться строгого нейтралитета. Военная промышленность страны подлежала бы демонтажу. На территориях, примыкающих к границам России, создавалась бы широкая зона безопасности, на которой запрещалось бы размещение любых вооружений и любого числа военнослужащих Украины.
Обеспечение прав русских на исторических российских землях включало бы прежде всего свободу волеизъявления местного населения относительно статуса своей территории (области). В тех случаях, когда на областном референдуме граждане высказывались бы за вхождение в состав Российской Федерации, это решение подлежало бы рассмотрению в порядке, предусмотренном Конституцией РФ. Там, где граждане проголосуют за сохранение территории в составе будущего украинского государства, в таком государственном образовании обеспечивались бы статус русского языка и действительное равноправие русских и русскоязычных граждан с этническими украинцами и всеми прочими гражданами.
В территориально-политическом отношении ближайшая задача России – полное освобождение тех частей ДНР, Запорожской и Херсонской областей, которые сейчас находятся под контролем Киева. В дальнейшем в состав РФ могли бы быть приняты – также путем референдумов – ряд областей исторической Новороссии: Николаевская, Одесская, а также Харьковская, Днепропетровская и, возможно, другие.
Следует, однако, иметь в виду, что включение всей территории Украины в состав России нецелесообразно. Очевидно, что западные области Украины не могут быть успешно социализированы в общерусской среде. Ясно также, что центральные области Украины (Правобережье Днепра) относительно слабо связаны с Россией и в случае принудительного включения в состав РФ будут дестабилизировать страну. Киев за последние десятилетия подвергся серьезной галицизации, следы и особенно корни которой ликвидировать будет трудно. Ряд областей Восточной Украины – Полтавская, Черниговская – исторически были очагом малороссийской культуры; их немедленное присоединение к РФ создаст больше проблем, чем принесет выгод.
Учитывая эти обстоятельства, для Москвы целесообразно сохранить на значительной части нынешней Украины (центр плюс восток) украинскую государственность, политически ориентированную на Москву. Эта Новая Украина, денацифицированная и демилитаризованная, выполняла бы роль нейтрального буфера между Россией и странами НАТО. В перспективе и при условии серьезной и успешной работы в сфере государственного и культурного развития, а также экономического взаимодействия Новая Украина могла бы – если такова будет воля ее населения – стать кандидатом на вступление в Союзное государство России и Белоруссии, что означало бы восстановление единства трех народов – наследников Древней Руси – и их тесную интеграцию.
Западные области Украины, вероятно, войдут в сферу влияния Запада. Там может быть образовано отдельное государство – «возрожденная Западно-Украинская народная республика» или даже «свободная Украина». Также возможен, хотя и менее вероятен, раздел западноукраинских земель между Польшей, Венгрией и Румынией. Как бы то ни было, географическое положение и военный потенциал этих территорий не будет непосредственно угрожать России. Проблемой для Москвы в этом случае станут постоянные – и неизбежные – попытки украинских националистов и Запада использовать эти территории для дестабилизации Новой Украины.
Российская формула мира
Приведенная выше детализация целей российской политики логически вытекает из коренных интересов безопасности России. Смысл СВО – в достижении заявленных целей и их последующем гарантировании силами и возможностями самой России.
Военное измерение конфликта, однако, не единственное. Нужно спокойно и доходчиво объяснять прежде всего своим гражданам, а также нашим партнерам в рядах Мирового большинства, чего добивается Москва. Мир по-русски – это не приостановка войны для ее возобновления на более выгодных условиях, а обеспечение безопасности в условиях нового равновесия.
В общих чертах российская формула мира могла бы выглядеть следующим образом. Устранение причин, приведших к конфликту на Украине («замирение»); ликвидация неонацистского режима в Киеве («денацификация»); снижение уровня противостояния («демилитаризация»); свобода волеизъявления граждан (признание геополитических реалий, основанных на волеизъявлении жителей Донбасса, Новороссии и других регионов, как ранее – Крыма); устранение дискриминации людей на Украине по языковому, культурному, конфессиональному признакам. Работать на основе этих принципов, обсуждать пути и возможности их реализации Россия готова совместно со всеми заинтересованными сторонами.
Нужно, конечно, понимать, что формулы формулами, а Россия не может и не должна полагаться на чужие гарантии. Единственные реальные гарантии – это те, которые мы можем создать и поддерживать самостоятельно. «Недопобеда» в конфликте на Украине губительна для России. Победой же стоит считать не простое расширение территории, а достижение тех целей, которые уже давно сформулировало руководство страны. Этих целей невозможно добиться, только проявляя добрую волю. Военные усилия, однако, должны быть поддержаны активной политической работой. Для этого потребуется то, что можно было бы назвать специальной дипломатической операцией.
