Александр Крамаренко

| РСМД

Встреча президентов Д. Трампа и В. Путина в Осаке, проходившая после доклада Р. Мюллера, вызвала понятные ожидания на предмет возможной стабилизации в российско-американских отношениях, которые в отличие от опыта предыдущих администраций начались с кризиса, а не с позитивного развития.

Есть люди, имеющие страстишку нагадить ближнему,
иногда вовсе без всякой причины… Чем кто ближе с ним сходился,
тому он скорее всех насаливал… В ту же минуту он предлагал
менять всё что ни есть на всё что хотите.

Мертвые души, Н.В.Гоголь

Встреча президентов Д. Трампа и В. Путина в Осаке, проходившая после доклада Р. Мюллера, вызвала понятные ожидания на предмет возможной стабилизации в российско-американских отношениях, которые в отличие от опыта предыдущих администраций начались с кризиса, а не с позитивного развития. Если вспомнить, то при Б. Клинтоне начало наших отношений было многообещающим, пока не было принято решение о расширении НАТО в 1994 г., а закончилось все бомбардировками натовской авиацией Сербии в 1999 г. Неплохо все начиналось и с Дж. Бушем-младшим, пока мы не разошлись по вопросу о войне в Ираке, а под занавес получили заявление о том, что Украина и Грузия рано или поздно вступят во все тот же Североатлантический альянс. Кавказский кризис в августе 2008 года был быстро урегулирован, а Глобальный финансовый кризис, разразившийся в сентябре того же года, позволил нам сменить тему разговора, и администрация Б. Обамы смогла запустить свою «перезагрузку», которая не выдержала испытания уже украинским кризисом, где инициативу взял на себя Евросоюз.

Теперь этот рисунок поменялся. Значит ли это, что есть основания рассчитывать на еще одну перезагрузку? И надо ли к этому стремиться, раз всё кончается разочарованием и опускает наши отношения ещё ниже? Чтобы ответить на этот вопрос, а итоги саммита в Осаке, равно как и прошедшая накануне трехсторонняя встреча по линии совбезов в Иерусалиме, ответов никаких не дают, надо обратиться к контексту — внутриамериканскому и глобальному. И тот и другой кардинально изменились или, точнее будет сказать, достигли уровня кристаллизации (не будем злоупотреблять термином «энтропия»), позволяющем судить о новом качестве ситуации. Соответственно, логика прежних схем перестает работать.

В самой Америке «гражданская война» вышла на новый уровень с избранием Трампа. Его администрация закрывает глобальный проект Запада, намереваясь конкурировать со всеми, будь то друзья, союзники или предполагаемые противники. Все становятся конкурентами, хотя вызовы, которые они «бросают» США могут различаться. Такая резкая смена курса продиктована стремлением элит найти пути решения стоящих перед страной проблем, хотя вроде как элиты дружно высказываются за статус-кво (а Китай и Россия обвиняются в «ревизионизме») и противостоят «Трампу-разрушителю». Трамп не только говорит и твитует, но и действует, вокруг него сплачивается не только его преимущественно белый электорат, но и Республиканская партия. У него серьезные шансы на переизбрание в 2020 году. Поэтому речь идет о будущем США, где замаячила перспектива утраты белой Америкой абсолютного большинства. Поэтому трампизм смахивает на мобилизационный проект элит, в любом случае их англосаксонско-протестантского ядра. Нельзя исключать, что за 8 лет президентства Трампа Америку будет не узнать, по крайней мере, самим американцам, которым свойственно трактовать все сомнения в пользу своей страны: тогда уже будет не до сомнений.

Так, Майкл Томаски (Michael Tomasky) в статье «Неверие в американскую демократию» («Нью-Йорк таймс» за 1 июля 2019 г.) считает, что речь идет о движении в направлении американской разновидности «состязательного (competitive) авторитаризма». Тогда возникает вопрос, а что по-настоящему состязательного было в политической системе США и политике её администраций, начиная с Клинтона, и в чем проявлялся американский демократический плюрализм в эпоху «конца истории». Ведь именно безальтернативный центризм терпит крах повсюду на Западе.

Стремлению законсервировать «белый момент» (хотя ему 400 лет, но всё когда-то кончается) во внутренней жизни США вполне соответствует внешнеполитический курс на сохранение если не «однополярного момента», то, по крайней мере, того, что ещё можно спасти на путях жесткой конкуренции и односторонней политики. Все это сопровождается разговорами о «российской угрозе» американской демократии (эту тему Обама передал Трампу по эстафете, в чем ещё одно важное отличие нынешней ситуации от всех предыдущих) и об «экзистенциальной угрозе» Америке со стороны России на том лишь основании, что мы теоретически можем уничтожить США, как, впрочем, и они нас, хотя мы так вопрос не ставим.

Внешняя политика Трампа — это, если угодно, классическое продолжение внутренней. С одной стороны, борьба с экономическими конкурентами в лице Китая и ЕС/Германии, с другой — специфическая повестка дня, уходящая корнями в идеологию христианского сионизма американских евангелистов (составляют четверть электората), которая направлена против Ирана и дополнена попыткой закрыть Палестинский вопрос в рамках так называемой «сделки века» (объявление о её параметрах теперь переносится на ноябрь). То есть очень короткий список. В нём отсутствует проблематика контроля над вооружениями, включая её американо-российский срез. Поэтому ждать прогресса тут не приходится, что «работает» в обе стороны: Вашингтон не считает Россию реальной ядерной угрозой и в то же время усилиями американской стороны поддерживается сам этот тезис, которому противоречили бы содержательные контакты с Москвой по данной теме (заодно дается понять, что с «таким врагом» говорить не о чем).

Соответственно, всё получается довольно стройно на российском «фронте» Трампа. Если другие, а это Наполеон, Британская империя и Гитлер, занимались самовозвеличиванием, выбирая себе в качестве достойного противника Россию, то почему должно быть иначе с Америкой? Одно дело — стремление Трампа общаться с российским лидером, другое — о чем? Трамп знает, что не сможет нас подписать на противостояние /изоляцию Китая, а затем и Германии, в том числе через разрушение ЕС. Мы не пожертвуем своими отношениями с Пекином и не будем влезать во внутризападные разборки. Еще меньше оснований видеть в Москве союзника против Ирана и палестинцев. Ничего сверх того Трампу не надо. Значит, и говорить не о чем. Не будет фальстарта, а будет продолжение экономической войны против России — санкций разной степени «драконовости». Плюс контакты, призванные не допустить прямого вооруженного конфликта между нами как «голого» минимума — для этого у обоих лидеров достаточно доверия друг к другу.

Наверное, не будет большим преувеличением сказать, что раньше, чем американцы разберутся у себя, нет смысла рассчитывать на нормализацию наших отношений. Ну, а пока отсылка к Гоголю помогает проиллюстрировать то, чего нам следует ждать в прозаической реальности, пусть это звучит слегка гипертрофированно и карнавально. Но ведь время карнавальное и герои ему под стать. Англо-американцы периодически обвиняют друг друга в зловредности (трудно переводимое слово bloodymindedness), то есть чтобы другому было плохо даже без видимого выигрыша для себя. Вашингтон выступает в роли спойлера на Украине и в Сирии, не будучи в состоянии рассчитывать на большее, и это при всём уважении Трампа к Путину, который, судя по языку жестов, может считаться его наиболее желанным собеседником. Ничего личного! Потом, эти гадости американцам ничего не стоят, так как мы пока не стоим у них на дороге в торгово-экономических делах. А менять одно на другое в рамках мифических «больших сделок» с Кремлём — не менее карнавально и сюрреалистично, хотя об этом только и пишут в американских СМИ, прекрасно понимая, что Белый дом может нам предложить только то, что нам уже принадлежит, скажем, в Сирии и на Ближнем Востоке в целом. Хорошо уже то, что, похоже, никаких «неприличных предложений» Трамп нам не делает, например, о нашей «стратегической автономии» от Китая (изобретение американских политологов). Поднимать же ставки США явно не готовы ввиду очевидных рисков, в том числе для избирательной кампании самого Трампа.

Поэтому логично предположить продолжение той ситуации, когда США и Россия, пользуясь эмансипацией международных отношений и друг от друга после окончания холодной войны, действовали, как могли, в том числе односторонне, на свой страх и риск. Конечно, могло бы быть иначе, если бы американцы вели себя по-другому. Но, как объясняет Дмитрий Тренин, это исключено. Я бы согласился с ним в другом — в том, что России надо играть балансирующую роль в мировых делах, но только с той поправкой, что это уже давно происходит, иначе мы бы давно жили в менее свободном, более детерминированном и более чудном мире.

Метки: большая двадцатка, Буш, власть, германия, ЕС, история, Китай, Клинтон, Международные отношения, Обама, Путин, США, США-Россия, Трамп, Украина