Алексей Куприянов: Кашмир вам: как индийский премьер укрепляет сферу своего мирового влияния
| РБК
Стратегия Нарендры Моди — не сближаться сильно ни с кем из ведущих мировых игроков, чтобы не пришлось ради других жертвовать интересами Индии, и в то же время двигаться вперед — к статусу великой державы
Решение индийского премьера Нарендры Моди о территориальной реформе, в результате которой Джамму и Кашмир превратился из штата в союзную территорию и лишился части земель, вызвало в мире настоящую бурю. Соседний Пакистан назвал это «неприемлемым и непозволительным шагом», понизил уровень дипотношений и намекнул, что будет и дальше поддерживать кашмирских сепаратистов; недовольство выразил и Китай. В американской и британской прессе — настоящий вал критических публикаций, Индии пророчат полномасштабную войну и чуть ли не развал государства. А Моди, кажется, это нисколько не волнует: он сделал то, что счел необходимым, и продемонстрировал, что и в дальнейшем собирается вести себя так же, ставя на первое место интересы Индии. Так он поступал с самого начала своего премьерства — так намерен поступать и впредь.
Выяснение отношений
Когда Моди пришел к власти, он получил идеальную платформу для быстрого старта. Его предшественник Манмохан Сингх пытался с переменным успехом проводить многовекторную политику, но с годами стал все больше забирать в сторону США. Курс Сингха хорошо ложился в рамки «поворота в Азию» Барака Обамы: будучи слабым политиком, индийский премьер предпочитал прислушиваться к своему экспертному сообществу и политическим элитам, настроенным резко антикитайски и проамерикански. Однако перед самым уходом с поста Сингх, казалось, спохватился: Нью-Дели неожиданно резко отреагировал на инцидент с заместителем генконсула в Нью-Йорке Девьяни Кхобрагаде (ее обвинили в подделке документов при оформлении домработницы). Отношения двух стран охладились.
Став премьером, Моди тут же помирился со Штатами, а заодно продемонстрировал готовность дружить со всеми соседями сразу — от Пакистана до Китая, с которыми у Индии традиционно напряженные отношения. В сентябре 2014 года Моди принял в Индии Си Цзиньпина, а декабре 2015 года неожиданно прилетел в Пакистан на свадьбу внучки пакистанского премьера Наваза Шарифа. До того индийские премьеры не посещали Пакистан 12 лет, и этот шаг многие эксперты трактовали как сигнал о грядущих кардинальных переменах в отношениях Нью-Дели и Исламабада.
Но не прошло и года, как все изменилось. После очередного нападения кашмирских боевиков на индийский военный объект Индия неожиданно нанесла удар по территории непризнанного государства Азад Кашмир, де-факто находящегося под полным контролем Пакистана. Были разгромлены лагеря подготовки боевиков, погибли несколько пакистанских солдат, а отношения между странами с тех пор лучше всего описываются термином «вооруженный конфликт малой интенсивности». Год спустя наступил кризис и в китайско-индийских отношениях: сперва президент критически важных для безопасности Индии Мальдив резко развернул страну в сторону Китая, а затем произошел конфликт на плато Долам. Обошлось без стрельбы, но проамериканские круги в индийском политическом истеблишменте воспряли духом. Как оказалось, напрасно — менее чем через год Моди и Си Цзиньпин встретились в Ухани, после чего индийско-китайское сближение возобновилось. И вот теперь, отменив автономию Кашмира, Моди опять ставит под удар отношения с Пекином, который все активнее включает Пакистан в свою зону влияния.
Стратегия канатоходца
Со стороны эти ходы индийского премьера могут показаться метаниями человека, который не знает, какую политическую линию выбрать. На самом же деле они отлично укладываются в основное русло индийской политики, определенное еще во времена Неру: расти, развиваться и сохранять стратегическую автономию — то есть не сближаться слишком сильно ни с одним из крупных или средних мировых игроков, чтобы не вынуждать Индию жертвовать своими интересами ради интересов других стран, и в то же время двигаться вперед — к статусу великой державы, подобающему стране с многотысячелетней историей и трудолюбивым народом. С тех пор Индия напоминает канатоходца, который, искусно балансируя, идет вперед. С каждым годом делать это проще: Индия развивается быстрыми темпами, и ее вес в мире увеличивается — а значит, расширяется и пространство для маневра. С другой стороны, само пространство вокруг канатоходца меняется: мир становится все менее предсказуемым.
Сочетание этих двух факторов — роста индийской мощи и кардинальных изменений в мировом порядке — и определяет политику Моди. Со странами «ближнего соседства», то есть государствами Южной Азии, он стремится поддерживать хорошие отношения; со странами «расширенного соседства» — Ближнего Востока, Юго-Восточной и Центральной Азии, Восточной Африки — поддерживать здоровые деловые отношения, основанные на общем коммерческом интересе. Единственное исключение в этой схеме — Пакистан, который превратился за время премьерства Моди во «врага вообще», удобного внешнеполитического противника, против которого в нужный момент можно сплотить ряды нации. Но даже этот конфликт не вечен. Если Нью-Дели добьется того, чего хочет, то есть отказа Исламабада от поддержки кашмирских сепаратистов, отношения улучшатся моментально.
У Индии, которую строит Моди, вообще нет экзистенциальных врагов. Это страна, которая выстраивает свою зону интересов по границам Индийского океана и отрогам Гималаев, распространяя в то же время свое влияние на значительное расстояние от этих границ — от Фиджи в Тихом океане до постсоветских республик в Центральной Азии. При этом индийская внешняя политика все больше зависит от политики внутренней, и наоборот: так, необходимость изыскать средства и технологии для радикальных экономических и социальных реформ, затеянных Моди, вынуждает Индию идти на сближение с Китаем; сами же эти реформы нужны в том числе для того, чтобы обеспечить Индии достойное место на мировой арене. Новая Индия не любит и не хочет уступать: когда США попытались заставить индийцев отказаться от закупки российских С-400, Нью-Дели ясно дал понять, что не собирается менять свои решения под внешним давлением.
Сейчас Нарендру Моди ждут нелегкие времена. Дональд Трамп, по крайней мере пока, не намерен возвращаться на путь, проложенный Обамой, предпочитая укреплять экономику Соединенных Штатов вместо того, чтобы делать ставку на Индию, превращая ее в бастион против Китая. Более того, наметившееся в последние месяцы американо-пакистанское сближение (на почве переговоров об урегулировании в Афганистане) ставит Индию перед новой проблемой: куда бы наклониться, чтобы удержать баланс.
