Федор Лукьянов: Подмена политиками лидерских качеств лицедейством сегодня опасна как никогда
| Профиль
Гримаса ярости, исказившая лицо девочки-подростка, которая с преувеличенно театральными фиоритурами декламирует, иногда заглядывая в бумажку, заранее подготовленный текст «фром зе боттом оф зе харт» (Грета Тунберг).
Всклокоченный человек, ошарашенный тем, что избранная им тактика необузданного отморозка не опрокинула противников, а, напротив, заставила их объединить усилия и нанести ответный нокаутирующий удар (Борис Джонсон). Профессионал-шоумен, беседующий на камеры со скандальным, но весьма успешным бизнесменом, – оба изображают глав крупных государств, стараясь не «расколоться», как рассмеявшийся артист на сцене (Владимир Зеленский и Дональд Трамп).
Три картинки на протяжении трех дней из самого сердца мировой политики. Конец сентября 2019 года. Нью-Йорк. «Высокая неделя» Генассамблеи ООН.
Современный мир – череда образов. Но чтобы эти образы привлекали внимание, они должны быть все ярче, парадоксальнее, откровеннее. Иначе не будоражит, а значит, и не влияет на ход событий. Чтобы расшевелить публику, в дело идут все более жесткие приемы. Но, как и в случае с наркотиками, происходит привыкание, так что приходится либо увеличивать дозу, либо полагаться на все более забористые препараты/сюжеты.
О том, что упорядоченный мир закончился, а закономерность стала побочным эффектом череды случайностей (раньше считалось, что наоборот), пишут давно. Равно как и о том, что по мере эрозии правил и норм личностный фактор все больше выходит на авансцену международной политики. Правда, в атмосфере тотального диктата коммуникаций запрос на личности может удовлетворяться двояким образом. Появлением действительно сильных и решительных политиков, готовых брать на себя ответственность и заменять недействующие институты, или имитацией этих качеств, созданием соответствующего образа. Перечисленные выше персонажи (пожалуй, за исключением Трампа, все-таки эффект масштаба) – довольно наглядные иллюстрации второго феномена. Зеленский, в буквальном смысле сошедший с телеэкрана в настоящую политическую жизнь. Джонсон, изображающий озверевшего Халка, чтобы отбить у противников желание сопротивляться. И даже странная шведская девочка Грета, ставшая героиней (а не драматургом) трагифарсового спектакля на животрепещущую тему климатических изменений. Все они лицедействуют, полагая, что амплуа самоценно, оно ответит на запрос и магическим образом преобразит обстоятельства.
Но чуда не происходит. Конфликт в Донбассе не урегулируется. Брекзит не совершается. Климат не перестает меняться. Потому что, сколь правдоподобной и убедительной ни была бы иллюзия, реальные процессы фундаментально меняющегося мира идут своим чередом. А значит, их последствия аукнутся, причем в усиленном виде, когда рассеется одурманивающий эффект.
В Сочи 30 сентября открылся XVI ежегодный форум Валдайского клуба, основной темой которого на этот раз стал Восток в широком понимании – от его западной оконечности в Магрибе и Леванте через евразийский массив до тихоокеанских просторов. Сюжет столь масштабный, что язык не повернется назвать его региональным. Восток сегодня – самая динамичная и бурно развивающаяся (во всех смыслах) часть мира, глобальные перспективы зависят именно от того, что будет там. Кстати, Восток в силу своей культуры и традиции пока в меньшей степени подвержен описанной выше театрализации, здесь «железо» по-прежнему важнее «программного обеспечения», хотя общие тенденции стороной не обходят.
Валдайский клуб подготовил к нынешнему заседанию очередной, уже шестой по счету, доклад, в котором авторы пытаются дать оценку состоянию мирового устройства. Его название – «Время взрослеть, или Оправдание анархии. Как отсутствие мирового порядка может способствовать ответственному поведению государств».
За предыдущее пятилетие осмысление двигалось по сложной траектории. От призыва к мировому сообществу в 2014 году отложить распри и договориться о новых «правилах игры», дабы избежать «игры без правил». До констатации в 2018‑м: «Развилка формирования эффективно функционирующего международного порядка на основе глобального управления пройдена. Мир… соскользнул в эпоху односторонних решений – эта тенденция объективна, ею нельзя управлять, но необходимо понимать ее последствия». Далее высказывалось сомнение в вероятности «построения нового порядка в разнообразном взаимосвязанном мире государств, которые не станут менее эгоистичными».
Доклад‑2019, по сути, завершает этот цикл, выдвигая следующую гипотезу: «Исторический опыт человечества позволяет предположить, что более естественным состоянием международных отношений является анархия, а относительный порядок ХХ века был результатом специфического стечения обстоятельств именно того периода». Иными словами, под сомнение поставлены интеллектуальные и политические искания последних полутора-двух десятилетий, показавших, что ситуация становится все менее подконтрольной любым странам и силам.
Большинство дискуссий были направлены на то, чтобы понять, как восстановить управляемость международными отношениями, вокруг чего государства и народы могут объединиться, чтобы зафиксировать какой-то новый мировой порядок. «Интеллектуальные баталии ведутся о том, каким станет будущий мировой порядок. Однако, на наш взгляд, вопрос надо формулировать иначе – можно ли вообще назвать порядком наступающее состояние международной среды?» – полагают составители доклада.
Опускаем рассуждения авторов о том, почему вторая половина ХХ века была уникальным периодом с точки зрения готовности ведущих международных игроков подчиняться согласованным правилам, а эпоха «либерального мирового порядка» в конце ХХ–начале XXI столетия быстро размыла многие из принципов, формировавшихся на европейской, а потом глобальной арене с XVII века.
А также весьма подробное описание особенностей современного состояния и изменения таких понятий, как «ценности», «сила» (прежде всего военная), «дипломатия», «экономическая взаимозависимость». Одно из ключевых положений, увязывающее доклад с темой этого года: «В категорию ведущих мировых держав возвращаются великие цивилизации Востока, в первую очередь китайская. Они несут иное понимание принципов организации международных отношений. Европейская традиция последние несколько столетий предусматривала объединения формально равных, лидерство же определялось только силовой способностью его обеспечить». Однако «и для легизма, и для конфуцианства (классические китайские школы мысли) «верховенство» – понятие не относительное, а абсолютное, изначально присущее одному носителю, и его принадлежность не меняется в зависимости от качеств конкретной державы. Даже многократно превосходящие Поднебесную по своим силам «варвары» не становятся от этого лидерами, закон которых справедлив только потому, что подкреплен силовым ресурсом».
Отход от сугубо западноцентричных представлений о мировой политике заставляет поставить несколько фундаментальных вопросов: возможен ли теперь порядок в принципе? нуждается ли мир в «правилах игры» или только в «технике безопасности»? почему, собственно, государства должны подчиняться определенным правилам? «Наиболее надежным ограничителем агрессивных проявлений одних в отношении других является не право и закон (они – продукт доброй воли и подлежат пересмотру), а неминуемость наказания, которое может последовать в ответ на произвол. Эта неминуемость обеспечивается возможностями других и их решимостью отстаивать свои интересы и принципы даже перед вероятностью катастрофы, которая в случае столкновения ядерных сверхдержав с высокой степенью вероятности примет планетарный характер. В центре внимания – не способ достижения мира, а образ поведения государств и его рамки».
Вывод авторы делают, возможно, несколько шокирующий: «Мы признаем невозможность создания мирового управления, опирающегося на силы конкретной страны/группы стран, и полагаемся на инстинкт самосохранения государств… Этот новый мир гораздо демократичнее своего предшественника и одновременно гораздо требовательнее к лицам, принимающим решения. Но именно поэтому он открывает огромные возможности для дальнейшего взросления человечества как социума самостоятельных индивидуумов – государств. Для того чтобы воспользоваться ими, нужно лишь осознать серьезность перемен и освободиться от сковывающего интеллектуального наследия уходящей авторитарной эпохи».
Странный, парадоксальный итог тридцати лет после «конца истории» (нашумевшая статья Фрэнсиса Фукуямы была опубликована летом 1989 года): демократия действительно торжествует, но не в том смысле, который подразумевали адепты «либерального порядка». Она распространилась в мире не столько как доминирующая форма управления государствами (хотя сдвиги очевидны – откровенные диктатуры в стиле ХХ века уже не приживаются), сколько как требование права голоса в функционировании международной системы. Эмансипация отдельных государств и народов, освобождение их от патроната проявляется, в частности, в том, что жесткие обязывающие альянсы перестают быть доминирующей формой межгосударственных отношений, свобода рук и гибкость действий ценятся все выше даже теми, кто в альянсы входит. Но тем важнее налаживание взаимопонимания и осознание важности самоограничения – для выживания и обеспечения безопасности в условиях отсутствия эффективных правил.
Возвращаясь к начальной теме – подлинное требование времени прямо противоположно духу лицедейства, воцарившемуся в мировой политике. Личностный фактор как медийная имитация противоречит необходимости сильных и ответственных лидеров, понимающих реальные опасности, а не играющих в такое понимание на потребу разочарованной прежними властителями публике. Этот контраст все более разителен. Может быть, Валдайский доклад хотя бы отчасти достигнет своей цели и поспособствует пониманию того, что шоу не должно продолжаться.
