Георгий Бовт: Почему повышение налогов в России проходит без общественного обсуждения
Увеличение налоговой нагрузки на граждан и бизнес в условиях экономических трудностей не российское ноу-хау, конечно. Хотя сейчас в мире набрала популярность теория, согласно которой налоги в такие периоды надо снижать, чтобы стимулировать предпринимательскую и покупательскую активность. Но это «не наш путь».
Наш путь – это верность фискальным традициям Средневековья, когда интересы царской казны – все, а потребности мелких людей – ничто.
В современных условиях это сопровождается также государственным патернализмом (выполнение социальных обязательств, даже если они не вполне адекватны состоянию экономики): в человеке, окормляемом государством, зависимом от него, власть видит более надежную опору, нежели в движимом предпринимательским духом самодостаточном, экономически состоятельном и «много о себе понимающем» гражданине.
До налогов «на дым» (на печные трубы), соль и число окон в избе дело пока не дошло. Но сегодня есть масса других возможностей.
Курс на увеличение фискальной нагрузки уже очевиден. Он в отличие от многих других стран, где повышение налогов является важнейшей частью общественных, не говоря уже о парламентских дискуссиях, проводится фактически «подпольно». Под шумок оживленных теледебатов о более «насущных» темах – об украинской сваре (как там Яценюк ущучил Порошенко, это же крайне важно), об аморальности «Гейропы», где идет охота на русских детей, и т.д.
Когда летом «Единая Россия» в рамках «нулевого чтения» по бюджету заявила о «недопустимости увеличения налоговой нагрузки» в условиях кризиса, уже стоило насторожиться: что у нас отрицают, затем обычно сами отрицающие и превращают в реальность. «Бессмысленно говорить о повышении налоговой нагрузки», – заверял глава бюджетного комитета депутат Макаров, отмечая отказ от повышения НДС и увеличения подоходного налога. НДС (который и так 18%), как и подоходный, пока не повысили. Хотя, полагаю, со вторым делом могут и не дотянуть до 2018 года.
Налог с продаж, как слишком очевидный вид побора, пока тоже ввести побоялись.
Видимо, сыграли роль неприятные ассоциации с горбачевскими временами (впервые он был введен в размере 5% в СССР в 1991 году, затем в России в кризисном 1998 году – в качестве регионального, просуществовав до 2004 года). Однако по другим направлениям фискальная мысль бьет ключом.
Тот же Макаров внезапно, «без объявления войны» и какого-либо широкого обсуждения даже на уровне мало что решающей Общественной палаты, внес поправки к закону о налоговом маневре в нефтяной отрасли, предусматривающие введение так называемых муниципальных сборов с малого бизнеса. 22 штуки: с торговли, за услуги по грузопассажирским перевозкам, авторемонту, химчистке, парикмахерские, ювелирные, фотоуслуги. Утверждается, что это коснется муниципальных образований трех городов федерального значения (Москва, Петербург и Севастополь) и ими же (прежде всего московскими властями, действующими тут объективно в пользу крупных торговых сетей и крупного бизнеса) было пролоббировано.
Однако что-то подсказывает, что почин будет подхвачен и в других регионах. В результате чего этот малый бизнес будет если не окончательно, то еще сильнее придушен. Уроки с недавним одномоментным уходом из экономической жизни не менее полумиллиона малых предприятий после повышения для них социальных взносов не учтены властью. Подумаешь, полмиллиона туда – полмиллиона сюда, на фоне наших-то больших свершений!
В России на долю малого и среднего бизнеса приходится до 22% ВВП. В США – более 50%.
К примеру, даже 70% нефтепереработки Америки – это относительно мелкие компании, и именно благодаря им сейчас США выйдут на первое место в мире по нефтедобыче. В Германии – более 70%, аналогично в других развитых странах ЕС. В бывшем соцлагере этот показатель существенно меньше, но даже там этот сектор дает 30% занятости. У нас же заниматься предпринимательством хотят от 2 до 7% (по разным оценкам) населения. В положении постоянно обдираемой липки никому быть почему-то не хочется.
По стране уже идет ползучее повышение земельного налога. Происхождение в налоговых уведомлениях этих цифр, отданных на откуп местным властям, гражданам решительно непонятно. Они воспринимают это как «ясак», спущенный из Орды. Отказавшись от введения налога на недвижимость, теперь, по принципу «не мытьем, так катаньем», «модифицируют» налог на имущество. Вопросы регулирования ставок будут решать местные власти. Казалось бы, вот она, связка между ними и выбирающими их гражданами. В каком-нибудь Нью-Йорке эти налоги дают 30% бюджета города, как и в других крупных мегаполисах Запада, в Москве – пока 7%. Однако в условиях непрозрачности местных и региональных налоговых потоков для граждан, традиционной неподотчетности властей, отсутствия обратной связи между ними и электоратом эта «связка» в глазах обывателя оборачивается всего лишь свалившимися на голову поборами, с которыми придется смириться, как со снегом зимой.
Плюс намерения депутатов минимизировать налоговые льготы при продаже недвижимости, если она не единственная, грозят перепахать весь этот рынок, который и так уже впал в стагнацию под воздействием понятных финансовых проблем, прежде всего недоступности ипотеки для большинства работающего населения.
Наготове и другие незамысловатые хитрости вроде увеличения цен на бензин, роста платежей по ЖКХ, увеличения доли платных медуслуг (эта доля там и так выросла в два раза за последние пару лет, достигнув трети их объема), а также услуг образовательных.
В последние недели на наших глазах произошло изящное ограбление населения в виде стремительной девальвации рубля, произведенной в том числе в интересах улучшения баланса бюджета.
Знающие люди недвусмысленно намекают: вся эта операция под прикрытием разговоров о подлых западных санкциях была произведена не без деятельного участия госбанков и, стало быть, с высочайшего одобрения. Удорожание импорта на 50%, число критически зависимых от которого отраслей экономики и потребления трудно перечислить, — это тоже усиление фискальной нагрузки на безмолвствующее по всем всем остальным поводам население.
Возможно, кого-то из обывателей еще продолжает греть миф о том, что у нас самые низкие в мире налоги. 13% НДФЛ отстегнул, причем не сам, осознанно составив и подав государству декларацию, а налоговый агент-работодатель, – и прочие хлопоты берет на себя благодетельное «нефтегазовое государство». Однако специфика нашей системы налогообложения такова, что ее прежде всего нужно сравнивать со странами, которые не принято считать демократическими, где, в свою очередь, налоги являются неотъемлемой частью общественного договора с властью.
В наиболее яркой форме этот принцип был сформулирован еще восставшими в 1776 году североамериканскими колонистами: «Нет налогов без представительства». С тех пор там так и повелось, что всякое увеличение (уменьшение) налоговой нагрузки в любой форме обязательно проходит через законодательную власть (федеральную или региональную) с непременным гласным, публичным и широким обсуждением предстоящих изменений.
Налоги в развитых странах являются важнейшей темой политической и предвыборной борьбы.
В последнее время такие обсуждения на уровне штатов США, как правило, заканчиваются референдумами (форма прямой демократии) по конкретному вопросу. Вы можете представить, ну, скажем, общемосковский референдум на тему какого-либо целевого налога (сбора)? А в другом регионе? А на уровне муниципалитета? Ничего этого нет, и власть воспринимается населением не как «партнер» по общественному договору, а как нечто надмирское, чужеродное, как непознаваемая, неподконтрольная внешняя сила, практически оккупационная. Отношения с ней могут быть либо в форме подчинения (неподчинения) ее диктату, либо в форме увиливания, эскапизма в параллельную реальность (к примеру, в теневую экономику).
Символично, кстати, что у нас на фоне всяких разговорах о скрепах и узах, в том числе семейных, напрочь отсутствует домохозяйство (то есть семья) как субъект налоговых отношений с государством, в чем был бы большой экономический и социальный смысл. Но это было бы слишком «по-человечески» для него, видимо, чтобы какие-то «винтики» выступали перед ним сплоченно как институт гражданского общества.
Непременной чертой стран, где отсутствует развитая демократия и, стало быть, вышеописанный общественный договор не действует, является то, что основная фискальная нагрузка на граждан и в значительной мере на предпринимателей приходится не столько на прямые налоги, сколько на косвенные, а также на всевозможные неформализованные поборы (скажем, доплаты в конвертах врачам или репетиторам, которые пытаются компенсировать недостатки бесплатного образования).
Так, граждане помимо 13% НДФЛ, по сути, платят (ведь именно они зарабатывают эти средства) еще 34% в виде всевозможных социальных и медицинских взносов. А еще есть уже упомянутый НДС, акцизы, пошлины. Есть не менее чем 50-процентная налоговая составляющая во всех платежах ЖКХ и в тарифах естественных монополий, налог на имущество физлиц, транспортный (плюс ввозная пошлина, если это иномарка), акцизы на бензин, из-за которых в том числе даже при падающей цене на нефть цена на бензин не падает никогда.
На круг получается вполне себе «скандинавский уровень» налогообложения.
Но без «скандинавской» демократической политической системы и «скандинавского» отсутствия того колоссального неравенства, который в нашей стране «индекс Джини» заставляет зашкаливать.
По сути, такая структура налоговой системы с преобладанием косвенных налогов недалеко ушла от Средневековья и уж тем более она не рассчитана на то, чтобы работать стимулом для какой-либо предпринимательской активности. Выход из кризиса властью видится не в поощрении такой активности, а в государственных инвестициях в мегапроекты и в помощи госкомпаниям. Мы даже не режем кур, «несущих золотые яйца». Мы просто не даем им вылупиться из яйца.
