Владимир Мау

| «Новые Известия»

Пришедший в Россию кризис обнажил наши застарелые «болячки»: архаичную структуру экономики, ее сырьевую зависимость, чрезмерную роль государства, некомфортную среду для ведения бизнеса. Пока в правительстве спешно разрабатывают антикризисные меры, эксперты ломают копья – выйдем ли мы из кризиса обновленными или же скатимся в разряд слаборазвитых стран? Своими оценками происходящих в экономике процессов и прогнозами их развития с «НИ» поделился ректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы, член президиума Экономического совета при президенте РФ Владимир МАУ.

– Владимир Александрович, сейчас много споров о характере кризиса, наступившего в России. Можно ли сказать, что мы переходим к мобилизационной модели экономики?

– Наши сложности связаны с наложением нескольких кризисов, сказывается также существенное влияние политических факторов на экономическое развитие, санкции, геополитическая напряженность. Бизнес испытывает состояние неопределенности. Невозможно политические проблемы решать методами денежной политики. Бизнес интересуется у власти, по каким принципам будем жить дальше – «все для фронта, все для победы» или максимизация прибыли? И то, и другое в нашей истории уже было, можно адаптироваться и к тому, и к другому. Нельзя только одновременно двигаться в обоих этих направлениях. Но говорить, что мы строим мобилизационную экономику, я бы не стал. Разрабатываемые сценарии действительно могут быть разными, включая и мобилизационную модель. Но признаков ее реализации не видно.

Мобилизационный сценарий – это когда у государства (в расширенном бюджете) концентрируется большая доля финансовых ресурсов — для их административного, директивного перераспределения. Иными словами, когда происходит увеличение доли бюджетных расходов в долях ВВП. У нас скорее наблюдается их сокращение. Поэтому то, что происходит у нас сейчас, трудно назвать мобилизационным сценарием. С другой стороны, и либерализационным его тоже не назовешь. Россия оказалась на развилке – либо движение по пути усиления роли государства в экономике, либо более активная поддержка частной инициативы.

– Насколько эффективным можно считать разработанный в правительстве антикризисный план?

– Принятые в январе меры антикризисной политики являлись краткосрочными и спасательными. Для устойчивого же роста нужны понятные ориентиры институционального и структурного характера. Они должны быть включены в новую редакцию Основных направлений деятельности правительства, которые должны быть разработаны в ближайшем будущем. Принимаемые правительством инициативы действительно пока недостаточно понятны, во всяком случае с точки зрения стратегии. Но в целом можно сказать, что они адекватны. Особенно учитывая нестабильность цен на нефть. На сегодня вряд ли надо вносить радикальные изменения в предлагаемый набор антикризисных мер.

– Одним из ключевых приоритетов на ближайшие годы правительством выдвинута программа импортозамещения. Каковы ее перспективы, можно ли сказать, что скоро нам любые санкции станут нипочем?

– Параметры программы импортозамещения должны быть уточнены. Настоящее импортозамещение, которое нужно стране, должно быть экспортноориентированным. Иными словами, продукты, производимые для внутреннего потребления, должны быть конкурентоспособны и на внешних рынках.

– Следовательно, целью программы импортозамещения являются поставки на экспорт, а не удовлетворение внутреннего спроса? Не получится ли так, что, как и в советское время, все лучшее будет гнаться за рубеж, а население собственной страны будет ходить в некачественной одежде, ездить на плохих машинах, питаться несъедобными продуктами?

– Смысл импортозамещения не в том, чтобы кормить народ, а прежде всего в том, чтобы диверсифицировать экономику. Такая экономика лучше справляется и с внутренними проблемами, и с внешней конъюнктурой. На самом деле важность политики импортозамещения вытекает не из санкций или девальвации. Это в первую очередь проблема изменения структуры экономики, преодоления сырьевой зависимости. Если говорить о смысле импортозамещения – разве государство должно кормить население?

– А как же быть с нашим продуктовым эмбарго? Полки магазинов пустеют, цены растут. Наши производители пока не в состоянии заместить образовавшиеся на продовольственном рынке бреши. Разве правительство не несет за это ответственность?

– А что, разве у нас есть перебои со снабжением населения продуктами? Вообще-то у нас нет проблемы пустых полок в магазинах. Есть некоторые сдвиги в ассортименте товаров. Страх пустых полок – это воспоминание о последнем периоде существования советской экономики. Но я говорил совсем о другом – о том, что импортозамещение без роста несырьевого экспорта недостаточно. Неужели россияне станут хуже питаться, если мы сможем поставлять продукты на экспорт? Если не будет конкурентоспособной продукции, которую можно продавать за рубеж, то мы как раз и будем потреблять плохие товары по высоким ценам. Импортозамещение – это способность производить товары, которые могут экспортироваться, а не те, которые плохие, но зато «свои».

– Значит, следует ожидать взрывного роста российского экспорта, который сейчас пока только падает? Впрочем, так же, как и импорт…

– Вовсе не обязательно, что экспорт будет увеличиваться. По объему он и так немаленький. Необходимо другое – его диверсификация. Количественный рост абсолютно ничего не значит. Импортозамещение будет проявляться в росте российских товаров хорошего качества.

– А во что стране обойдется эта затея? Не получится ли так, что будут поддерживаться неэффективные производства только ради того, чтобы россияне, например, ездили на некачественных, но зато отечественных автомобилях? Сейчас выделяются дополнительные миллиарды на программу утилизации автохлама, тем не менее объемы продаж отечественных автомобилей продолжают падать…

– Когда происходило реальное импортозамещение в 1998 году, никому никаких денег не выдавалось. Наибольшую поддержку автопрому сейчас оказывают не государственные субсидии, а падение рубля. Рубль, упавший в полтора-два раза, – это лучшая стимуляция для отечественных производителей. Большей защиты отечественному автопроизводителю сейчас и не нужно. У нас сейчас, конечно, отраслевые лоббисты разного рода настаивают: чтобы поддержать импортозамещение, дайте денег. Вообще-то смысл импортозамещения как раз в том, что появился новый стимул для внутреннего производителя. Поддерживать надо прежде всего несырьевой экспорт и создавать конкурентоспособную среду внутри страны. Тогда и российские машины будут качественные и недорогие.

– На дворе экономический кризис, а мы значительные бюджетные средства вкладываем в гонку вооружений. Можно ли сказать, что оборонка способна стать одной из точек роста экономики, или эти расходы ложатся на страну дополнительным бременем, особенно в условиях кризиса?

– Могут ли военные расходы стимулировать рост? Да, ведь это не только развитие промышленности, но и зарплаты, социалка. Могут ли они подорвать долгосрочный рост? Тоже не исключено. Важны не только объемы военных расходов, но и то, на что они тратятся. Если это будет закупка импортного оружия, то, разумеется, никакого стимулирующего эффекта не будет. Ситуация с перевооружением отчасти сравнима с инфраструктурными проектами, на которые выделяются громадные средства. И от них можно не получить никакого эффекта. Словом, важно не только то, куда расходовать средства, но и как. Как обирать проекты, как организовывать финансирование, как обеспечить эффективность результатов.