Федор Лукьянов

| Российская газета

Обама вступает в финальную стадию своего президентства

Визиты в Россию государственного секретаря США Джона Керри и его заместителя Виктории Нуланд заставили комментаторов вновь говорить об отношениях России и Вашингтона, на которые в предшествующие месяцы словно бы уже махнули рукой. Это действительно поворот?

Прежде всего стоит вспомнить подзабытое: межгосударственное общение совершенно необязательно должно иметь целью о чем-то договориться. В годы «холодной войны» достаточно интенсивная коммуникация между двумя странами отнюдь не всегда имела целью заключить соглашение или даже решить конкретный вопрос. Куда более насущной задачей было понимание логики действий и, по возможности, намерений противоположной стороны. Система «риск-менеджмента» стала одним из результатов первых этапов противостояния, достигшего кульминации во время Карибского кризиса 1962 года. Подойдя к опасной черте, стороны озаботились созданием системы, которая позволяла бы управлять конфронтацией и не допускать ее выплескивания за установленные рамки.

Политические перемены 2014-2015 годов показали, что надежды на бесповоротный уход конфронтации оказались иллюзиями

С начала 1990-х годов эти механизмы и навыки начали утрачиваться, поскольку казалось, что в них больше нет необходимости. Опасность войны перестала восприниматься как реальная, а переговорная активность должна была обязательно приводить к конкретным результатам. Однако политические перемены 2014-2015 годов показали, что надежды на окончательный и бесповоротный уход конфронтации оказались иллюзиями. Нравы и обычаи эпохи «холодной войны» вернулись, а вот инструментов их обуздания нет. Более того, довольно долго само упоминание того, что их надо восстановить, вызывало у западной стороны возмущенную реакцию — как можно возвращаться к методам противостояния!

Линия Соединенных Штатов по отношению к Москве с момента вхождения Крыма в состав Российской Федерации состояла примерно в следующем: контакты свести к минимуму до тех пор, пока Кремль не изменит поведение. Сергей Лавров и Джон Керри встречались достаточно регулярно, но обсуждали конкретные темы, в основном Украину и Ближний Восток. Собственно российско-американские отношения оставались предметом в основном публичной и заочной полемики, что только усугубляло ситуацию. Несколько скрашивал картину Иран — совместное участие в интенсивных переговорах о будущем его ядерной программы. Но в целом повестка дня почти совсем сошла на нет.

Результатов такая линия не принесла. Ожидания Вашингтона, что Россия изменит курс в отношении Украины, не оправдались. С другой стороны, стало понятно: и Москве трудно рассчитывать на то, что в соседней стране наступит приемлемая стабильность помимо воли и без участия США. Ну и, наконец, начала расти общая напряженность, которая выражается в разного рода неприятных инцидентах с участием военных кораблей или самолетов России и НАТО. Каждый из таких инцидентов, скорее всего, несколько раздувается и обостряется, но проблема существует, и она как раз требует задействовать «старые добрые» коммуникационные механизмы.

Речи о полномасштабной «холодной войне» при этом быть не может. В минувшие времена между Кремлем и Белым домом было глупо обсуждать «общие вызовы», теперь же они очевидно есть и уже никуда не денутся. Например, Москва и Вашингтон по-разному понимают генезис событий на Ближнем Востоке, однако не оспаривают, что «Исламское государство» несет угрозу и русским, и американцам.

Барак Обама вступает в финальную стадию своего президентства, когда глава государства прежде всего думает о своем наследии. Обаме выпал трудный период ускоряющейся деконструкции мирового порядка, так что добиться международных успехов было объективно трудно. Да и без серьезных ошибок он не обошелся. Тем более важно сейчас сосредоточиться на тех направлениях, которые способны остаться в истории. В случае Обамы это прежде всего Иран, возможно, Куба. Завершение иранской эпопеи требует кропотливой работы на всех направлениях, согласие намечается очень хрупкое, так что максимум содействия со всех сторон, в том числе от России, необходимо.

В более широком плане Бараку Обаме, конечно, не хочется оставлять Ближний Восток в том хаотическом состоянии, в котором он находится сейчас, тут российское участие или как минимум нейтралитет тоже нужны. Украина, напротив, в плане наследия не сулит ничего хорошего — президент США отдает себе отчет, что быстрых достижений не предвидится.

Поэтому новый этап российско-американских отношений (до начала 2017 года), судя по всему, будет выглядеть примерно так. Установление рабочей коммуникации на уровне лиц, которые отвечают за военно-политическую безопасность, дабы свести к минимуму риск случайных столкновений. Обмен мнениями и возможными шагами по ситуации на Ближнем Востоке. Единой позиции ждать не стоит, но и откровенного противостояния не будет. В иранском случае даже вероятно активное взаимодействие, по Сирии не будет резких шагов. Позиции по Украине останутся противоположными, но, скорее всего, эскалации обе стороны постараются избегать.

Обама отдает себе отчет, что быстрых достижений по Украине не предвидится

Данный модус вивенди не означает, что смягчится риторика, — напротив, реальное снижение напряженности, возможно, придется компенсировать за счет более боевитых заявлений. Но в целом подобная ситуация может сохраниться до конца президентства Обамы. А дальнейшее будет зависеть от очень многих факторов, не в последнюю очередь от динамики отношений обеих сторон с Китаем.