2015 год может войти в историю и как год величайшего прорыва восточной политики России, и как год недостаточно использованных возможностей.

8 мая, накануне парада Победы в Москве лидерами России и КНР было подписано историческое заявление о сопряжении евразийской интеграции (ЕАЭС) и экономического пояса — «Шелкового пути». Присутствие  руководителей стран ЕАЭС на июльском саммите БРИКС в Уфе стало еще одним подтверждением старой истины о пользе союзов. То, что уважаемые руководители этих государств оказались за одним столом с лидерами сверх- и великих держав, было большим символическим достижением России. И доказательством ее надежности как союзника. Испуг в западном экспертном сообществе, который посеяли эти события, был необычаен даже на фоне общей взвинченности последней пары лет.

Однако «евразийский момент» нуждается в продолжении. Выявились разногласия и в подходах отдельных стран ЕАЭС в последнее время. Так, например, отдельные представители Казахстана считают, что вполне могут обойтись без своих союзников по ЕАЭС и перетянуть китайские инвестиции на себя. Пойти так называемым путем солнца, максимизировав выгоду от транзита. Говорят о невозможности выработки единой линии и стратегии ЕАЭС в отношении сопряжения евразийской интеграции и «Шелкового пути».

Между тем элементарные представления о природе интеграционного взаимодействия подтверждают мысль о том, что наличие союзников делает сильнее любую страну. И слабее — их отсутствие.

В далекие 1950-е годы страны Западной Европы пошли на объединение не от хорошей жизни. Каждое из них уже просто не могло самостоятельно добиваться своих внешнеэкономических и внешнеполитических задач. Даже такие крупные, как Германия или Франция. Не говоря уже об Италии, Бельгии и Нидерландах и уж тем более о карликовом Люксембурге. И понимание этого глубинного значения интеграции не оставляет европейские элиты даже в самые тяжелые часы. Несмотря на жалобы на якобы диктат Парижа в 1960-е или Берлина в наши дни.

В связи с идущими сейчас дискуссиями вспоминается одна история. В 1985 году европейская интеграция вступила в свою решающую фазу. Собравшиеся на саммите в Милане лидеры стран сообщества решали судьбу Единого европейского акта — документа, ставшего основой подлинно общего рынка. Противником документа выступала, как нетрудно догадаться, только Великобритания. Премьер Маргарет Тэтчер выговаривала для себя особые условия и грозила заблокировать весь процесс. И тогда глава итальянского кабинета министров Джулио Андреотти сказал с характерной сицилийской улыбкой:

«Мадам, если вы категорически не согласны, мы будем двигаться дальше без вас».

И «железная леди» сдалась. А ведь за ее спиной, в отличие от отдельных государств Центральной Азии сейчас, стоял могущественный родственник — Соединенные Штаты.

В современном мире нужно отдавать себе отчет: если страна в одиночестве и при этом не сверхдержава, то ее судьба будет игрушкой в руках внешних сил. Пора прямо сказать, что ни одно из государств постсоветского пространства не имеет шансов на равноправные отношения с другими, нежели Россия, партнерами. Европейский союз может предложить только унизительную формулу «интеграции без членства». Великий Китай прагматично возьмет то, что ему нужно. Построит силами своих рабочих дороги. Вывезет энергоресурсы. Но охранять от внешних угроз, а уж тем более на равных выстраивать систему регулирования рынка не будет. Просто потому, что сам никогда не сможет поступиться даже частицей суверенитета. Хотя при этом именно Казахстан мог бы стать во главе разработки транспортной составляющей сопряжения ЕАЭС и «Шелкового пути».

Другое дело, что сама Россия может ненароком потерять пойманный в паруса весной восточный ветер. Что греха таить — межведомственная неразбериха подчас бывает причиной того, что даже самые блистательные дипломатические достижения остаются без продолжения. Чисто страновой подход к отношениям с Китаем, рассмотрение их вне евразийского и общеазиатского контекста могут оказаться недостаточно выигрышной стратегией.

Исторически российская внешняя политика строилась не «от партнера» и его пожеланий, а «от интересов» России на том или ином направлении. Сейчас главный интерес состоит, как можно предположить по заявлениям на высшем уровне, в укреплении всего восточного вектора внешней политики. А значит, и координация работы на данном направлении могла бы происходить на самом высоком уровне. Тем более что сильные позиции на Востоке обеспечат нам уважение на Западе.

И это совершенно оправданно. В своем послании Федеральному собранию 2013 года президент России провозгласил развитие Дальнего Востока национальным приоритетом на XXI век. Развитие сотрудничества с Китаем, строительство евразийской интеграции и поворот на Восток в целом нужны России не сами по себе. Их целью является именно направление позитивной внешней энергии — инвестиций, трудовых ресурсов, технологий — на развитие Зауральской России. Преодоления континентального проклятия Сибири — ее удаленности от основных рынков.

Именно об этом идет речь.

На кону «поворота к Азии» не только качество отношений с Китаем или другими региональными партнерами, но развитие для всех. Поэтому потерять темп сейчас было бы величайшей ошибкой.

Европа в любом случае останется нашей естественной цивилизационной родиной. Но будущее модернизации страны лежит на евразийских и азиатских просторах. И третьего не дано.