Александр Гольц

| Сноб

Эффективна ли российская армия против террористов? Почему Путин три недели молчал после крушения аэробуса? Случится ли в Сирии новый Афганистан? Военный эксперт, заместитель главного редактора «Ежедневного журнала» Александр Гольц рассказал «Снобу», что планирует президент и чем закончится наземная операция в Сирии, если ее все-таки утвердят

Россия странно устроена: все решения принимает один человек. Если будет соответствующее настроение, он решит провести наземную операцию в Сирии. Любые рациональные доводы «против» не будут стоить ровным счетом ничего.

И такое решение может быть принято. На пятничном экстренном заседании Госдумы и Совета Федерации с большой вероятностью обсудят вопрос о наземной операции в Сирии. На карте, которую показали Путину во время недавнего доклада министра обороны, обозначена позиция артиллерийской бригады, которая уже каким-то образом оказалась в Сирии. В интервью, данном неделю назад, начальник Главного управления боевой подготовки ВС РФ генерал Иван Бувальцев откровенно признал, что, когда планировали учения «Центр-2015», исходили из необходимости готовить войска к ближневосточному театру военных действий. На этих учениях в страну, охваченную гражданской войной, сначала высаживается воздушно-десантная дивизия, а потом ей в помощь приходят войска второй сухопутной армии.

И никого не смущает, что регулярная армия неэффективна в борьбе с полувоенными формированиями. Один американский генерал однажды сказал: «Цивилизованная нация не может выиграть партизанскую войну до тех пор, пока она остается цивилизованной». В эпоху Второй мировой войны никого не волновали жертвы среди мирного населения. Считалось нормальным, что народ несет ответственность и страдает за действия тех гадов, которые от имени этого народа и правят, как в случае с фашистской Германией или Японией.

В нынешнем веке все изменилось, и вопросу о жертвах среди мирного населения при проведении военных операций уделяется огромное внимание. А террористы действуют, прикрываясь мирными жителями. Их не волнуют размеры ущерба, наоборот, они заинтересованы, чтобы все максимально страдали. Тактика армии заключается в том, чтобы освобождать территории от противника и устанавливать там свой контроль: блок-посты, гарнизоны. Террористы же ведут свою войну вне этой тактики: наносят удар и уходят.

Много лет назад американцы сформулировали правила проведения военных операций за рубежом, среди которых есть знаменитый принцип генерала Колина Пауэлла: нельзя ставить перед военными политическую задачу. В том и роль политика, чтобы политическую задачу перевести на военный язык. Нельзя ставить перед военными задачу стабилизации режима в Сирии, как это делает сейчас Путин. Это делает войну бесконечной. А если к этому прибавить наземную операцию, будет слишком много жертв. До недавнего времени российская власть очевидным образом хотела избежать любых жертв: вспомните, как остановилось наступление под Мариуполем в августе 2014 года.

Сейчас у меня складывается впечатление, что Путин, прикрываясь гибелью российских граждан, решил провести маленькую победоносную войну, уже не боясь новых жертв. Не случайно он молчал три недели после крушения авиалайнера, чтобы в мозгах обывателя нарушилась причинно-следственная связь. Теперь людям кажется, что это Россия наносит ответный удар по террористам.

Хитрость происходящего заключается в том, что невозможно оценить успехи военной операции. Что считать успехом? Будем откровенны. Жизненные интересы России, когда мы ввязывались в эту войну, никоим образом задеты не были. Это война, которая родилась в головах российских политиков. А значит, свернуть операцию можно в любой момент, посчитав взятие какого-то города окончательным успехом, позволившим правительственным войскам Сирии установить контроль над ситуацией.

Но такой сценарий кажется невозможным. Россия вносит в Совбез ООН собственный проект резолюции по борьбе с терроризмом. Террористические акты в Париже сыграли свою роль: как минимум на уровне деклараций будет заявлено о координации совместных усилий. Но никакой фактической координации не произойдет. Уже вторую неделю страны, которые взялись за урегулирование сирийской проблемы, пытаются установить, кто из оппозиционеров — террористы, а кто — здоровые силы. Россия ставит условие о согласовании военных операций с правительством, значит, другие страны должны будут признать правительство Асада. И не случайно сегодня Асад заявил, что ни о каком уходе речи не идет, переходный период начнется только после уничтожения террористов, а потом решать будет сирийский народ. Страны Коалиции не согласятся с таким заявлением, хотя Россия этого очень бы хотела, ведь это означало бы выход России из изоляции в связи с Украиной.