Михаил Делягин

| Сайт М. Делягина

Назначение Кириенко, слухи о котором воспринимались как обычный либеральный фейк (вроде бесчисленных предварительных отставок Якунина и бегства тогдашнего директора СВР Фрадкова от жены и Путина в индийский ашрам), оказалось реальностью.

Резкая смена характера работы вряд ли была связана с желанием самого Кириенко (хотя он достиг определенного «потолка» в Росатоме и вполне мог захотеть разнообразить свою деятельность).

Историческая близость Кириенко к либеральному клану (включая создание СПС, являющееся исключительно и только его заслугой) была сугубо ситуативной. Он выделялся на общем фоне как предельно прагматичный и рациональный в рамках понимаемых им задач менеджер. При этом, что весьма ценно, руководство им Росатомом показало способность самостятельно выявлять и исправлять свои ошибки (так, назначенный им главой одного из ключевых НИИ человек со специальностью методолога младших классов был им же и уволен). Контракт с Ираном о достройке Бушерской АЭС показал не только профессиональную эффективность, но и полную идеологическую независимость Кириенко как от самого либерального клана, так и от его американских хозяев (для которых этот контракт был равно неприемлем). Росатом стал проводником стратегических интересов России (что представляется причиной ряда соглашений о строительстве АЭС за рубежом, коммерческая эффективность которых вызывала споры и которые затем были заблокированы США), а сам Кириенко в последние годы зарекомендовал себя сторонником концепции «русского мира».

Дефолт 1998 года на этом фоне уходит в прошлое, но, что более важно, — по мере выявления тогдашних обстоятельств становится очевидна полная несамостоятельность Кириенко в первые месяцы его премьерства (оказавшиеся единственными). Он был назначен премьером именно как «телец на заклание» для прикрытия уже подготовленной тогда помимо него аферы, — и с точки зрения уготованной ему роли вел себя совершенно блестяще.

Насколько можно вспомнить, вскоре после дефолта он отказался от предложения возглавить Сбербанк, заявив своему буквально рыдавшему окружению, что «мы не за тем шли во власть», — и сделал все возможное для политической реанимации своих тогдашних друзей, цену которым он, судя по последовавшему его поведению, он понял в ходе сотрудничества с ними слишком хорошо.

Назначение Кириенко является проявлением не благодарности (история о том, что он-де назначл В.В.Путина директором ФСБ, свидетельствует лишь о патологической безграмотности рассказчиков), а деидеолоизации (то есть освобождения от либерального морока) власти, — в которую начинают привлекать, исходя в первую очередь из управленческих способностей кандидатов. Об этом свидетельствовали замены С.Б.Иванова и Ливанова, об этом свидетельствовало превращение В.В.Володина в четвертого человека в государстве, а теперь об этом свидетельствует назначение Кириенко.

Жесткость и эффективность Кириенко как менеджера востребована еще и потому, что куратору внутренней политики предстоит разбираться с осознанным восстанием партхозноменклатуры, сформировавшейся на региональном и местном уровне в ходе праймериз «Единой России», против федеральной власти, вправду пытавшейся сделать выборы более честными, а их результаты — более разнообразными, чем обычно. (Внешним наблюдателям, считающим возможность осмысленного взаимодействия различных управленческих групп конспирологией, в этой связи стоит обратить внимание, например, на фактическое игнорирование рядом облизбиркомов установок и пожеланий Центризбиркома, на что обращали внимание самые разные кандидаты в самых разных регионах.)