«Совет по внешней и оборонной политике» и журнал «Россия в глобальной политике» в рамках реализации научно-просветительского проекта «Российский консерватизм и международные отношения» провели 23 марта 2017 г. круглый стол на тему «Консерватизм и современность: ценности, идеи, политика».

Основные тезисы для обсуждения:

Политический ландшафт в мире, прежде всего на Западе, меняется. Завершается период «центризма с либеральным уклоном», который восторжествовал после окончания идеологической конфронтации второй половины ХХ века. Наблюдается запрос на более ярко выраженные идеологии, четкую фиксацию позиций, идейное размежевание левых и правых.

Параллельно с этим происходит процесс отчуждения политической элиты от обществ, что порождает феномен популистских движений — прежде всего антиглобалистского толка — как справа, так и слева. Многие констатируют правоконсервативный поворот в общественных настроениях, однако пока не вполне понятно, какое политическое воплощение он обретет.

Цель дискуссии — обсудить трансформацию идеи консерватизма в Европе и США, оценить потенциал существующих консервативных партий, их способность отвечать на меняющиеся общественные запросы, а также перспективы превращения так называемых популистских движений во влиятельные и устойчивые политические силы.

Отдельный вопрос — на кого России следует ориентироваться в налаживании отношений с европейскими, например, политическими силами? Партия «Единая Россия» когда-то тяготела к респектабельным консерваторам, входила во фракцию Народной партии в Парламентской Ассамблее Совета Европы. Однако сейчас явно виден крен в сторону новых правых сил, которые в Европе называют популистскими.

Насколько целесообразна такая ставка? И есть ли альтернативы?

Своё видение ответов на обозначенные проблемы в кратких вступительных выступлениях представили

Борис Вадимович МЕЖУЕВ, главный редактор POLITanalitika.ru;

Дмитрий Валерьевич ЕФРЕМЕНКО, заместитель директора Института научной информации по общественным наукам РАН;

Сергей Александрович КАРАГАНОВ, декан факультета мировой экономики и мировой политики, Национальный исследовательский Университет «Высшая школа экономики»; председатель Редакционного совета, журнал «Россия в глобальной политике»; почетный председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике; член Совета при Президенте Российской Федерации по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека;

Леонид Владимирович ПОЛЯКОВ, профессор департамента политической науки, Факультет социальных наук НИУ «Высшая школа экономики»; профессор кафедры теории и практики взаимодействия бизнеса и власти НИУ ВШЭ.

Вел заседание Федор Александрович ЛУКЬЯНОВ, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»; председатель Президиума СВОП; профессор-исследователь факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ.

Затем вопросы тематики круглого стола обсудят участники заседания.

Основные тезисы дискуссии:

Б.Межуев:

• Может ли существовать течение российского консерватизма и должно ли оно вступать в союз с новой консервативной волной (т.н. популистами)?
• Для описания того, что противники Трампа называют «популизмом», его идеологические сторонники предлагают использовать термин «национальный суверенитет» (national sovereignty, Clyde Prestowitz).
• Группа российских консерваторов, к которой принадлежит Межуев, предлагали два термина: «консервативная демократия» и «цивилизационный консерватизм»[1].
• При любом исходе предстоящих европейских выборов, даже в случае освобождения Европы от глобализма, цивилизационная отчужденность с Россией сохранится.
• Для «внешнего употребления» нужна идеология многополярности плюс национально-культурной идентичности полюсов.
• Сохранится цивилизационное разъединение полюсов.

Д.Ефременко:

• На Западе происходит трансформация респектабельной консервативной идеологии, воплощенной в политических партиях, в сторону абсорбции «нерукопожатных правых». Консервативный мейнстрим пытается сохранить дистанцию от «нерукопожатных правых», однако во многом перенимает их лозунги и методы, что ведет к деформации классической идеологической матрицы политического консерватизма. Эти трансформации могут привести к необратимому перерождению традиционного респектабельного консерватизма.
• В Европе условный правый популизм равен евроскептицизму (правда, нельзя сказать обратное). Для европейских правых популистов само существование Евросоюза и его институтов является «даром небес», поскольку дает им универсальную основу для критики политического мейнстрима как основного виновника утраты суверенных полномочий соответствующей нации и появления наднациональной власти, не имеющей легитимности в рамках национального государства.Ральф Дарендорф: «Конституции конституируют права. Права есть юридические гарантии. Это не просто пустые обещания и красивые слова. …Права делают необходимым создание аппарата принуждения, или санкционирующих инстанций. Все три классических власти находят здесь свое место. Но эти власти существуют в совершенной форме только в национальном государстве. Тот, кто отказывается от национального государства, теряет вместе с этим эффективные гарантии своих основных прав. Тот, кто сегодня национальное государство считает излишним, объявляет вместе с этим – быть может даже непреднамеренно – излишними гражданские права.»[2]
• Поляризация американской элиты началась с середины 1990-х годов (Ньют Гингрич с его манифестом «Контракт с Америкой»). Трамп и трампизм реализуют запрос на внутриполитические перемены и борьбу с истеблишментом. В команде Трампа борются несколько групп консерваторов: линия Майкла Пенса (приручение Трампа, компромисс с традиционными консерваторами) и линия Стива Беннона (перманентная консервативная революция, ведущая к радикальному изменению Республиканской Партии и Америки в целом).
• Основным полем американского противостояния является внутренняя политика, но последствия этого противостояния будут сказываться и на внешней политике.
• Каковы перспективы консерватизма и его трансформации под влиянием правого популизма? Это феномен глобального масштаба в смысле его политических последствий, но это пока не доминирующая глобальная тенденция. Трамп — это очень американская история, Марин Ле Пен – очень французская. Здесь первичен национальный контекст. Где-то мы увидим крах рукопожатных консерваторов и их замену в рамках политсистемы соответствующего государства правыми популистами; в большей части стран консерваторы будут заимствовать популистскую риторику, эволюционировать в эту сторону, понесут электоральные потери, но сохранят устойчивые позиции.
• Глобальная тенденция к расширению позиций популистских сил.
• Для России в Европе партнером может быть любая сила или политик, чьи действия помогут вернуть западную политическую элиту, страны Запада с «постмодернистских небес» на землю национальных интересов, т.е. в ту систему координат, которая позволяет вести осмысленный диалог. Выбор только в пользу правых популистов будет означать существенное сужение спектра политических возможностей. При этом Москва оказывается сопричастной как к успехам этих сил, так и их возможному историческому поражению.

С.Караганов:

• Популизм — здоровая реакция нормального общества на возникшие проблемы.
• Утрата управляемости демократии.
• Как далеко зайдет процесс деглобализации и возвращения национальных государств? Возможна ли глобализация-2.0? Или неоварварство?
• Нынешние перемены в мире — не вопрос противостояния консерваторов и либералов.
• Про ценности консерватизма. Что предложила Россия? Суверенитет, свобода выбора, свобода личности, здоровый национализм.
• Консервативная идея должна быть устремлена в будущее, а не только нацелена на противостояние.

Л.Поляков:

• О чем говорим: о новой консервативной волне или о новой волне, грозящей сместить традиционные позиции консерватизма и прочих политических и идеологических сил? Внутри Запада появился запрос на третий путь.
• Если мы считаем, что «чем хуже там, тем лучше нам», то надо поддерживать эту волну.
• Это националистическая волна против мультикультурализма и политкорректности, за возвращение к национальному государству.
• Куда будет эволюционировать национализм? В сторону нацизма? Социализма? Консерватизма?

М.Энтин:

• Понятие «демократия» неприменимо к Европейскому Союзу, поскольку ЕС — не национальное государство, а демократия касается только национальных государств. Непонимание этого долго мешало нам увидеть, что интеграционный процесс не является отказом от национализма, точно так же как не является отказом от него и глобализация. Это национализм, который реализуется другими методами. Это, условно, либеральный национализм, где совокупная сила ставится на службу национальным интересам.
• В рамках интеграции по-европейски произошел раскол, выделились две группы государств (помимо «болота»): те, кто свой национализм успешно реализуют через интеграцию; и те, кто, либо не научились его реализовывать (Великобритания), либо слабы, для того, чтобы реализовывать.
• Нынешние сложности ЕС — это переход инициативы от либерального национализма к консервативному национализму, возвращения к национальному государству, чтобы на его (НГ) основе добиться достижения своих целей через переформатирование интеграционного процесса. Результат этого процесса — разрешение противоречий трояким образом: Великобритания вне интеграции; концепция дифференцированной интеграции; Германия с ядерным оружием. Это — ближайшее будущее ЕС и НАТО.
• Популизм — политический инструмент трампизма.
• Консервативный национализм отличается от либерального не столько системой ценностей, сколько жесткостью; он на порядок более жесткий, исходит из политики с позиции силы: нужно побеждать, а не взаимодействовать и сотрудничать.
• Сегодня в мире запрос не на левых или правых политиков, не на националистов или популистов; запрос — на эффективных политиков, экономистов, управленцев.

А.Лосев:

• Россия должна опираться на ценности империи. Для этого нужно быть экономически эффективными. Глобализация 2.0 будет лет чрез 20. До этого — «черная реакция».
• Мир снова возвращается к международному праву.

Дм.Андреев:

• На протяжении всех 1155 лет (или уж по крайней мере 560 лет с Ивана III) существования России «европохитительство»[3] было нашей сквозной идеей, смыслообразующим стержнем, вокруг которого всё вращалось.
• Что такое консерватизм в нашей упаковке? Это религия, мессианизм, но только не здравый смысл, только не рациональность, это своё видение мира, себя в этом мире, своих друзей и врагов.
• В истории XIX-XX веков нашей страны нам всегда было удобнее, эффективнее, проще работать с глобальными моделями, нежели с национальными. Нас всегда кидали те, кому мы помогали становиться национально ориентированными.
• Бюрократия в России — носитель либерального западоцентричного начала. А внешняя политика — удел бюрократии.

А.Ломанов:

• Добрый (новый) авторитаризм (профессор истории Шанхайского педагогического университета Сяо Гунцинь) строится на четырех принципах: 1) сильное государство, чтобы была «видимая рука» рынка; 2) опора на повседневную рациональность (никаких догм — ни идеологических, ни религиозных); 3) внимание к многообразию (не многопартийность, но признание многообразия идей); 4) открытая институциональная инновация.
• Новый авторитаризм нужен, чтобы побороть левый радикализм и правый радикализм.
• Характеристики идеологической системы Китая — консервативный авторитаризм, экономическая глобализация, цивилизационный реализм.
• Китай может выступить в двух ролях: 1) культурно воздействовать на Европу и 2) идеологически воздействовать на Россию.

Муравьев:

• Все существующие системы ценностей работают на либеральную модель.
• Китайская модель — альтернатива ценностным моделям.

А.Ионин:

• Современная технологическая революция бьет по основам демократии, поскольку бьет по среднему классу, по сервисным производствам, по офисным работникам. Отсюда — консервативная реакция (остановить технологическую угрозу)
• Развитие технологий неудержимо. Государство обязано будет вмешаться и поставить консервативные барьеры на пути социально дестабилизирующих технологических перемен.