Институт Современного Развития

И.Ю.Юргенс

Уходящий месяц завершился визитами в Москву лидеров двух сверхдержав, с которыми у России самая протяженная граница — Европейского союза и Китая.

Контраст в официальных оценках и освещении в прессе разительный. В случае переговоров президента России с председателем КНР это «укрепление стратегического партнерства с подписанием 30 важнейших двухсторонних соглашений»; что касается встречи с Баррозу, «при всем значении позитивных сдвигов, достигнутых в отношениях между Россией и ЕС за последние годы, нельзя не отметить, что нынешний уровень сотрудничества не отвечает возможностям двух сторон». Однако сухие цифры товарооборота с двумя гигантами тоже говорят сами за себя — 470 млрд долл. с Европейским союзом и 87 млрд долл. с КНР.

За официальными констатациями и цифрами стоит серьезная дилемма внешнеполитического и внешнеэкономического позиционирования России. Пока она решается в пользу усиления азиатского вектора, правда, не в ущерб усилиям на европейском направлении.

Несмотря на существующие трудности в отношениях с Евросоюзом, для России именно европейское направление остается главным приоритетом в экономическом и научно-техническом отношениях. На страны ЕС приходится половина всего торгового оборота России, три четверти прямых иностранных инвестиций. Со своей стороны, Россия инвестирует в Европу больше средств, чем все остальные страны БРИКС, вместе взятые. Не менее важно и то, что между Россией и странами Евросоюза не существует культурноцивилизационной несовместимости, а разногласия по конкретным вопросам могут быть разрешены на основе компромиссов. При всей неоднозначности процессов внутреннего развития России, можно констатировать, что российское общество становится с течением времени все более «европейским» в образе жизни, ожиданиях и ценностях.

Как представляется, сегодня сложились объективные предпосылки для реализации долгосрочного проекта по созданию «Большой Европы». Речь идет об органичном соединении экономических, научно-технических, а также социальных потенциалов ЕС и РФ, а в перспективе и всего евразийского интеграционного проекта.

Речь об этом довольно предметно шла на состоявшейся в дни визита делегации Европейской комиссии (КЕС) в Москву конференции «Россия — Европейский союз: возможности партнерства», организованной Российским советом по международным делам (РСМД) совместно с Институтом мировой экономики и международных отношений РАН.

Конференцию открыли Д. Медведев и Ж. Баррозу, причем выступлениями, выдержанными в очень позитивном ключе. Председатель КЕС охарактеризовал отношения ЕС и РФ как переход от «партнерства по необходимости» к «партнерству по предпочтению». Прозвучали призывы к ускорению переговоров по заключению Нового базового соглашения между Россией и ЕС, анализировались другие аспекты двустороннего сотрудничества. Не стала камнем преткновения проблема Кипра, несмотря на ажиотаж, нагнетавшийся прессой и отдельными экспертами. По итогам конференции под эгидой РСМД создана группа высокого уровня с участием видных российских и европейских политических деятелей (И. Иванов, Ф. Рюэ, Д. Браун, В. Шюссель и др.), которая займется мониторингом следующих направлений сотрудничества:

• перспективы заключения нового Соглашения о партнерстве и сотрудничестве с ЕС;
• предварительные итоги практической реализации концепции «четырех пространств»;
• «инвентаризация» различных измерений отношений между Россией и Европейским союзом и обсуждение перспектив этих отношений на более отдаленную перспективу;
• устранение препятствий на пути прямых инвестиций стран ЕС в России и российских — в странах ЕС;
• повышение образовательной и научной мобильности;
• координация миграционных стратегий России и Европейского союза.

На китайском направлении также происходит много интересного. Помимо упомянутых соглашений, подписанных в ходе визита Председателя КНР, основной новостью прошедшей недели явилось одобрение федеральной целевой программы «Экономическое и социальное развитие Дальнего Востока и Байкальского региона на период до 2018 г.» с объемом финансирования в 10 трлн руб. Только в Приморье намечается строительство крупнейшего нефтеперерабатывающего комплекса «Роснефти», завода по сжижению газа «Газпрома», трех автомобильных трасс, реконструкция портов в Находке, расширение Владивостокского аэропорта, создание наукограда на острове Русский, и все это не считая проектов иностранного и российского частного бизнеса, поддержка которым обеспечивается соответствующими институтами развития — ВЭБ, РФПИ, Роснано и др.

Программа, безусловно, направлена на реализацию амбиций «русского броска» к Тихому океану, и хотя сил и средств, сравнимых с американским «pivo» у нас нет, тем не менее, направленность абсолютно верная.

Характерно, что наряду с «партнерством по предпочтению» (partnership of choice) по Баррозу китайцы в ходе визита Си Цзипина характеризовали наши отношения как «сообщество интересов» (community of interests). В настоящее время и вплоть до осеннего пленума ЦК КПК, на котором будет представлена детальная программа развития страны на пятилетку, трудно точно определить все параметры такого «сообщества». Но и сейчас известно, какие основные задачи КНР предстоит решать во внутреннем развитии и, соответственно, какие цели будут формулироваться перед этим сообществом:

• нехватка минеральных ресурсов для устойчивого развития;
• экологические проблемы, уже ограничивающие экономический рост;
• дисбаланс между потреблением и накоплением;
• дисбаланс между иностранными капиталовложениями в Китай и китайскими за границу;
• разрыв между городом и деревней, между востоком и западом страны;
• реструктуризация промышленности и нехватка НИОКР;
• переобучение и переквалификация кадров;
• опасный разрыв в доходах населения и нарастание социальной напряженности.

Китай также отдает себе отчет в том, что природно-климатические условия ставят его в положение страны с повышенным уровнем риска от предсказуемых и непредсказуемых катаклизмов.

Россия является естественным партнером в деле решения, по крайней мере, первых двух проблем. Равноправие и равновыгодность такого партнерства или «сообщества» декларируется, но это отнюдь не гарантированная данность.

В этом смысле интересна логика американской политики в отношении Китая, которую в начале первого срока администрации Б. Клинтона разрабатывал Дж. Най, нобелевский лауреат, трудившийся в то время в Пентагоне. Стратегия получила название «интеграция со страховкой» (integrate but hedge).

США открылись для студентов и туристов из Китая, открыли свои рынки для китайских товаров. Одновременно было заявлено о нерушимости американо-японской дружбы и договора о безопасности и предприняты усилия по укреплению американо-индийских связей. После Клинтона линию продолжил Дж. Буш, который продекларировал, что США принимают подъем Китая как ответственного участника мирового порядка. Б. Обама и его внешнеполитическая команда исходят из того, что после кризиса 2008—2009 гг. «мирный подъем» Китая претерпел изменения. Часть китайских руководителей восприняли американские трудности как начало увядания и взяли курс на заполнение освобождающихся ниш — по крайней мере, в Азии. В результате отношения с соседями — Японией, Южной Кореей, Индией, Вьетнамом и Филиппинами — заметно обострились. Отсюда американский «pivot» — перебалансировка военных, экономических, дипломатических сил в сторону Тихоокеанского бассейна. При этом США стремятся показать, что чрезмерной милитаризации не будет, две крупнейшие экономики мира могут только выиграть от сотрудничества во многих областях, а американо-китайские отношения всегда, по выражению секретаря по национальной безопасности Т. Донилона, будут «содержать элементы сотрудничества и конкуренции». Ответ находим в документах XVIII съезда КПК и XII съезда народных представителей, где содержится положение о «необходимости приверженности линии на мирное развитие, которое не только является стратегическим выбором Китая, но и торжественной декларацией внешней политики остальному миру».

Характерны совсем недавние ответы сингапурского министра-наставника Ли Куан Ю, который консультировал всех китайских руководителей от Дэн Сяопина до Си Цзиньпина, а также всех американских президентов от Р. Никсона до Б. Обамы, на три вопроса, заданных ему американскими интервьюерами [1] :

— Насколько серьезно китайские руководители собираются вытеснить США из Азии?

— Конечно, серьезно. Пробудившееся в них сознание своего предназначения является сокрушительной силой.

— Захочет ли Китай занять свое место в послевоенном устройстве мира, созданном США?

— Нет. Намерением Китая является стать самой великой державой в мире и восприниматься как Китай, а не как почетный член Запада.

— Сможет ли Индия угнаться за Китаем?

— Не похоже. Индия — не настоящая страна. Это 32 отдельных нации, которых нанизали на британскую железную дорогу.

[1] См.: Graham Allison and Robert D. Blackwill. Lee Kuan Yew, Grand Master of Asia // «The National Interest», March 1, 2013 http://nationalinterest.org/commentary/lee-kuan-yew-grand- master-asia-8169

Игорь Юргенс, председатель Правления Института современного развития