Александр Лосев: Тайный рубль: зачем российской экономике национальная криптовалюта
| РБК
Крипторубль может несколько подтолкнуть рост цифрового сектора экономики и сделать удобнее покупки в интернете, но возлагать на него большие надежды не стоит
Разговоры о возможности введения в России национальной криптовалюты и комментарии представителей Минэкономразвития и Минсвязи могут создать иллюзию, что ЦБ начинает смягчать свою позицию по отношению к криптовалютам. Но это не совсем так.
Еще в начале октября на форуме Finopolis-2017 глава ЦБ Эльвира Набиуллина говорила: «Российский регулятор по-прежнему не поддерживает развитие криптовалют как платежного средства». Другое дело — национальная цифровая валюта, возможно, основанная на блокчейне. Это вопрос обсуждается, признала Набиуллина.
Программа для рубля
Чтобы понять, что именно собирается обсудить Банк России и чем отличается национальная криптовалюта от тех же биткоинов, нужно начать с определений и функций подобных валют. Классические деньги выполняют несколько основных функций: мера стоимости, средство платежа, средство обращения и средство накопления.
А то, что сейчас понимается под криптовалютой, на самом деле представляет собой программно-цифровой комплекс, состоящий из платежной системы, в которой можно совершать транзакции, криптовалютных токенов — обменных единиц стоимости в системе блокчейна и одновременно протоколов передачи данных и кодов верификации транзакций, а также публичной базы всех транзакций, когда-либо совершенных в этой системе. База данных ведется всеми участниками и обновляется на всех компьютерах после каждой сделки.
То есть в классическом понимании биткоины никакими деньгами не являются, но тем не менее имеют рыночную стоимость, определяемую спросом и предложением расчетных единиц (часто спекулятивным), и внутреннюю стоимость, эквивалентную цене услуг или товаров, приобретаемых в этой обменной цепочке. Получается, что две из четырех основных функций денег, а именно средств обращения и платежа, биткоины выполняют, поскольку выступают в качестве посредника при обращении товаров и услуг и в качестве регистратора факта оплаты. Но вот проценты по криптовалютам не начисляются и кредитными деньгами они тоже не являются, что значительно ограничивает их использование в современных экономических реалиях международной торговли, а также на рынке капитала.
Финансовый тупик
У криптовалют и платежных систем на блокчейне, таких, например, как биткоин, есть и еще четыре огромных минуса, которые могут перечеркнуть все их будущие перспективы.
Во-первых, это необходимость каждому участвующему в обороте хранить у себя дома гигантские массивы данных обо всех транзакциях, совершенных всеми участниками системы, поскольку передача данных на облачные сервера и во внешние дата-центры означает конец децентрализации. Во-вторых, блокчейн ужасающе неэффективная для массовых финансовых транзакций технология. Из-за необходимости записи в блоки информации о любой транзакции на всех компьютерах всех пользователей пропускная способность сети соответствует возможности единичного узла, то есть компьютера одного из миллионов пользователей, прямо как в восточной поговорке: «Караван идет со скоростью самого медленного верблюда». Считается, что блокчейн биткоина может обрабатывать от четырех до семи транзакций в секунду. Для сравнения, платежная система Visa проводит 65 тыс. транзакций в секунду, Mastercard — порядка 40 тыс. В-третьих, биткоин — открытая система, в которой нет анонимности, все сделки, и прошлые и будущие, объемы, контрагенты — абсолютно все публично и может быть при желании деанонимизировано как госорганами, так и конкурентами и даже криминальными структурами.
И наконец, в-четвертых, это энергозатраты и экология. На одну транзакцию в биткоине необходимо 174 кВт энергомощности. На майнинг биткоинов расходуется 16 ТВт·ч электроэнергии в год, что сопоставимо с энергопотреблением небольшой страны. Учитывая, что примерно 70% энергогенерации на Земле это тепловые электростанции, а при выработке 1 кВт·ч в атмосферу выбрасывается в среднем 1,2 кг углекислого газа, 1 ТВт·ч — это 1 млрд кВт·ч, то получаем 13 млн т углекислого газа плюс примерно 1,5 млн т оксидов серы и азота. Таков вклад майнеров в экологию нашей планеты.
Капитализация всех криптовалют составляет примерно $170 млрд, в то время как ежедневный оборот на классическом рынке Forex приближается к $10 трлн, а объем торгуемых на рынке долговых обязательств высокого кредитного качества превышает $100 трлн.
Криптовалютам очень и очень далеко до объемов использования реальных долларов, евро, юаней и пр. Становится понятен скепсис ведущих банкиров в отношении криптовалют и децентрализованной системы майнинга.
Крипторубль — с эмитентом в лице Банка России, — если когда-нибудь появится, будет являться цифровой валютой, то есть электронными деньгами, которые можно использовать в качестве дополнительной валюты в рамках государственной платежной системы. Приставка «крипто» будет лишней, так как у цифрового рубля эмиссионный центр тот же самый, что и у обычного, — Банк России, с теми же обязательствами и правами, и эти цифровые рубли будут не только средством платежа и обращения, но и кредитными деньгами.
Не тот «крипто»
Возникает логичный вопрос: «А зачем вообще нужен такой цифровой рубль, который к тому же не будет децентрализованной криптовалютой?»
Ответов на это как минимум два.
Во-первых, электронный рубль нужен для удобства проведения транзакций в цифровых системах с помощью специальных кошельков или программных устройств, позволяющих хранить деньги, пополнять счета и производить покупки через интернет без задействования основного банковского счета, что делает такие операции более удобными и безопасными. Если доля цифровых услуг и торговли в нашей стране будет увеличиваться, то введение электронных рублей со своей системой платежа, клиринга и верификации может снизить нагрузку на основную платежную систему, а вместе с ней и комиссии банков, что благоприятно как для продавцов товаров и услуг, так и для потребителей.
Ну а во-вторых, вся дискуссия вокруг национальной электронной валюты выглядит как отчаянная попытка уговорить Центральный банк увеличить монетизацию экономики, страдающей от кредитного сжатия, или хотя бы вывести часть денежного оборота за пределы банковской системы, внутри которой сейчас происходит оседание финансовых ресурсов, и дать дополнительную свободу движению капитала внутри страны. В частности, предлагается сделать небольшую эмиссию добавочной электронной валюты, чтобы запустить рост хотя бы в цифровом сегменте российской экономики. Поскольку доля «цифры» пока оценивается примерно в 2% ВВП, такая эмиссия почти не скажется на инфляции и вряд ли затронет основную монетарную политику Банка России.
Вот для этих целей введение национальной цифровой валюты было бы весьма полезно.
Но вернемся к крипторублю. Если быть совсем точными в определениях, то крипторублей в нашей стране более чем достаточно, поскольку слово kryptos означает «тайный, скрытый». Средства банков в объеме 1,5 трлн руб., размещенные на депозитах в Банке России, это крипторубли, скрытые от экономики. Изъятие банковской ликвидности с помощью купонных облигаций Банка России (КОБР) добавит в копилку «крипто» еще 1 трлн руб. Плюс более 3 трлн руб., лежащих спрятанными у граждан в виде наличности и никак не участвующих ни в денежном, ни в товарном обороте. Наверное, все же и правительству, и бизнесу будет правильнее вести речь об условиях возвращения именно этих денег в российскую экономику, а не уговаривать Центральный банк провести ICO.
