Алексей Арбатов

| Московский Центр Карнеги

То, что сейчас происходит с Договором США и СССР о ликвидации их ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД), – одно из самых острых проявлений глубокого кризиса системы контроля над ядерным оружием. Вот уже несколько лет Москва и Вашингтон официально обмениваются обвинениями в нарушении этого основополагающего Договора.

Отношение к нему двух сторон не симметрично. В США не ставится под сомнение ценность этого соглашения, хотя по объективным причинам оно не является для них приоритетом, поскольку непосредственно не касается безопасности Соединенных Штатов, а устраняет угрозы их союзникам в Европе и Азии.

В России полезность ДРСМД в течение последнего десятилетия регулярно скептически оценивалась высшим государственным руководством и отвергалась большинством политической элиты и профессионального стратегического сообщества. В последнем издании «Концепции внешней политики» от 2016 года Договор даже не упомянут в перечне соглашений по контролю над вооружениями, которым привержена Россия.

Администрация Дональда Трампа, вопреки ожиданиям улучшения российско-американских отношений, не только поддержала Конгресс, обвинивший Россию в нарушении ДРСМД, но и пошла дальше – предусмотрела в своем первом военном бюджете финансирование научно-исследовательских разработок по ракетам средней дальности, заявила о возможности выхода из Договора и введения экономических санкций против РФ (что является беспрецедентным в истории разоружения).

Складывается впечатление, что если в ближайшее время не будет принято мер для спасения ДРСМД, то, скорее всего, он будет денонсирован Вашингтоном под предлогом его нарушения другой стороной. Помимо непосредственного ущерба российской безопасности, это может повлечь цепную реакцию распада всей системы контроля над ядерным оружием. Если Договор рухнет, то вслед за ним в корзину истории, вероятно, последует новый Договор СНВ (от 2010 года) и следующий Договор СНВ. Кроме того, развалится де-факто, если не де-юре Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО от 1968 года) и даже Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ от 1996 года).

Мир окажется в состоянии новой гонки наступательных ядерных вооружений, которая будет дополнена соперничеством по наступательным и оборонительным стратегическим системам в неядерном оснащении, а также развитием космического оружия и средств кибервойны. К тому же эта многоканальная гонка вооружений станет многосторонней, вовлекая, помимо США и России, также Китай, страны НАТО, Индию и Пакистан, Израиль и Северную Корею. Неизбежное в таком случае распространение ядерного оружия будет происходить главным образом рядом с российскими границами (Иран, Турция, Египет, Саудовская Аравия, Южная Корея, Япония).

Поскольку сотрудничество России и США по сохранности и безопасности ядерных материалов и технологий в последние годы полностью прекращено, ядерное оружие неизбежно рано или поздно попадет в руки террористов. Россия – с недавнего времени лидер в борьбе с международным терроризмом – может стать одним из первых объектов их мщения, учитывая уязвимость ее геополитического положения и проницаемость южных границ.

Хотя в России часто критикуют ДРСМД, сегодня этот Договор намного важнее для безопасности страны, чем он был 30 лет назад. В ответ на развертывание ныне запрещенных Договором российских систем оружия возобновится размещение ракет средней дальности США, причем не в Западной Европе, как раньше, а на передовых рубежах – в Польше, Балтии, Румынии, откуда они смогут простреливать российскую территорию за Урал. Речь может идти в том числе о возобновлении программ «Першинг-2» и КРНБ или создании усовершенствованных систем средней дальности и размещении их в Европе, что с восторгом примут некоторые новые члены НАТО.

Это заставит Москву с огромными затратами повышать живучесть ядерных сил и их информационно-управляющей системы. Дело усугубляется экономическим положением России, которое повлекло сокращение расходов на национальную оборону.

При этом США сделают все, чтобы свалить вину за срыв ДРСМД на Россию, почву для этого они готовят уже несколько лет. Такой ход событий снова сплотил бы НАТО, в том числе по вопросам увеличения военных расходов и координации развития наступательных и оборонительных вооружений, включая значительное расширение системы ПРО. Россию сделают козлом отпущения на всех форумах: Генассамблее ООН, саммитах «семерки» и «двадцатки», совещаниях Россия–НАТО и Россия–Евросоюз и так далее.

Международная общественность помнит и воспринимает Договор 1987 года как знаковый – символ завершающего этапа холодной войны и перехода к реальному ядерному разоружению. Соответственно, отказ от него будет однозначно понят как возврат к конфронтации и гонке вооружений между великими державами.

Нетрудно представить, как отреагируют на это событие страны – участницы предстоящей в 2020 году очередной конференции по рассмотрению ДНЯО, особенно после принятия на Генассамблее ООН договора о запрете ядерного оружия.

Проблемы и решения ДРСМД

Вместо обмена обвинениями, сторонам следует совместно выработать дополнительные меры проверки, чтобы устранить взаимные подозрения.

Москва инкриминирует Вашингтону использование для испытаний системы ПРО в качестве мишеней баллистических ракет типа «Гера», которые являются аналогом баллистических ракет средней дальности. Также Россия считает нарушением американские ударные беспилотные летательные аппараты (БПЛ) типа Predator и Reaper, с дальностью свыше 500 км.

Самая важная претензия России относится к развертыванию в Румынии в 2016 году и планам размещения в Польше американских баз ПРО предположительно с пусковыми установками типа Мк-41, которые используются на кораблях США для запуска не только ракет-перехватчиков типа Standard-3, но и крылатых ракет Tomahawk с дальностью до 2500 км.

У России нет возможности по внешним признакам убедиться, что такие пусковые установки не будут способны запускать ракеты Tomahawk и что эти ракеты не будут тайно размещены в пусковых установках ПРО вместо антиракет Standard-3, превращая морские крылатые ракеты в крылатые ракеты наземного базирования (КРНБ), запрещенные Договором. При этом ДРСМД запрещает не только ракеты, но и пусковые установки крылатых ракет большой дальности (статьи IV, п.1; V, п.1; VI, п.2). Именно это было официально объявлено в России в 2017 году «грубейшим нарушением» Договора со стороны США.

Соединенные Штаты, со своей стороны, предъявляют России претензии по поводу испытаний и предполагаемого развертывания крылатой ракеты наземного базирования типа 9М279 на системе «Искандер-М» с дальностью, как утверждают в Вашингтоне, свыше 500 км, что запрещено Договором РСМД. Ранее также поднимался вопрос о межконтинентальных баллистических ракетах (МБР) типа «Рубеж» (по западной классификации SS-27 Mode 3), которые были испытаны на средней дальности и уже развертываются, как считают в США, в качестве РСД.

При наличии доброй воли сторон эти проблемы соблюдения Договора можно было бы решить сравнительно быстро, создав целевую группу экспертов для выработки дополнительных процедур верификации Договора. Тем самым была бы частично восстановлена изначально созданная для этих целей Специальная контрольная комиссия, чтобы адаптировать контрольный механизм к быстрому развитию военной техники, которое нельзя было предсказать 30 лет назад.

Что касается российских претензий, то Договор допускает использование РСД в качестве мишеней для испытаний систем ПРО (статья VII, пп.3, 11–13). Эти положения просто надо было бы уточнить применительно к конкретным ракетным средствам, которые обе стороны используют как мишени при испытаниях систем ПРО, и, возможно, установить квоты на количество таких ракет и их пусков.

Беспилотники большой дальности действительно подпадают под определение, данное в Договоре крылатым ракетам наземного базирования: «Беспилотное, оснащенное собственной двигательной установкой средство, полет которого на большой части его траектории обеспечивается за счет использования аэродинамической подъемной силы», которое «является средством доставки оружия» (статья II, п.2). Однако понятно, что беспилотники управляются с земли и возвращаются на базу, выступая аналогом боевых самолетов, а не крылатых ракет – автономно управляемых средств одноразового использования.

Такие системы интенсивно развивают США, Россия и другие страны, и запретить их невозможно. Так что в данном случае речь скорее идет об уточнении соответствующей статьи ДРСМД, чтобы устранить коллизию правовой нормы и новой перспективной техники, от которой государства в любом случае не откажутся.

Базы ПРО в Румынии и Польше – более сложная проблема, хотя и она может быть решена. Например, можно было бы согласовать внешне заметные технические отличия пусковых установок, которые исключали бы возможность размещения в них крылатых ракет Tomahawk (они отличаются по весогабаритным параметрам от антиракет Standard-3).

Или можно договориться о праве России проводить определенное число инспекций на местах с коротким временем предупреждения, чтобы убедиться в том, что в пусковых установках содержатся антиракеты, а не крылатые ракеты наземного базирования. Понятно, что для этого потребовалось бы также согласие стран размещения баз ПРО, что едва ли возможно без энергичного нажима со стороны Вашингтона, поскольку через инспекции Москва установила бы определенный контроль над Европейской ПРО.

Претензия США к России – это тоже непростая, но в принципе преодолимая проблема. Независимо от того, на какую дальность реально рассчитаны МБР «Рубеж», по формальным признакам к ним нет оснований придираться. Они считаются межконтинентальными ракетами и подпадают под действие и потолки нового Договора СНВ, а не ДРСМД, по которому дальностью ракеты «считается максимальная дальность, на которую она была испытана» (статья VII.4).

Далее, по аналогии с инспекциями баз ПРО в Румынии и Польше, можно согласовать право США на такие же контрольные процедуры применительно к базам размещения комплексов новых крылатых ракет наземного базирования. У крылатых ракет большой дальности некоторые технические элементы больше, чем у ракет с дальностью до 500 км, и это могло бы стать объектом контроля для подтверждения заявленной позиции России в части дальности этой системы. Если по техническим причинам это невозможно, специалисты могли бы согласовать другие способы.

Понятно, что предложенные выше иллюстративные развязки противоречий по соблюдению ДРСМД не являются чисто техническими вопросами. Главные препятствия носят политический характер – это и общий конфронтационный характер нынешних отношений двух государств, их воинственные внутриполитические настроения и частные темы, относящиеся к затронутым проблемам.

Например, в США практически никто не признает американских нарушений в связи с развертыванием ПРО в Восточной Европе. Эта тема расценивается исключительно как зацепка со стороны России, чтобы отбить выдвинутые против нее обвинения. А эти обвинения в США не ставятся под сомнение (особенно на фоне того, что Россия публично высказывает свое скептическое отношение к ДРСМД). Влиятельные круги в США не стремятся найти взаимоприемлемое решение противоречий с Москвой, а предпочитают использовать эту тему в политической кампании дискредитации руководства Владимира Путина. Степень заинтересованности новой администрации США в сохранении системы контроля над ядерным оружием в целом и Договора РСМД в частности пока в лучшем случае неопределенна.

В России предложенные варианты встретят ожесточенное сопротивление противников ДРСМД и всего контроля над ядерным оружием. Еще большее противодействие будет оказываться любым вариантам инспекций комплексов «Искандер».

Строить договоры по разоружению очень трудно, а ломать их легко. Если бы нынешние лидеры двух ядерных сверхдержав обратили внимание на исторический опыт, то убедились бы, что отказ от договоров в этой сфере никогда не укреплял безопасность государств, но всегда ослаблял ее. Эти уроки показывают бесплодность попыток решить какие-либо стратегические задачи или политически самоутвердиться за счет разрушения международных договоров по разоружению. Крах ДРСМД, а вслед за ним – всей системы контроля над ядерным оружием угрожает наступлением хаоса, губительного для безопасности двух сверхдержав и всего мира.

В силу экономических, военно-технических и других тенденций в ближайшие 10–15 лет будет девальвирован огромный задел для укрепления обороны России, созданный за последнее десятилетие большими программами обновления вооружений и военной техники. Но возможно и обратное: на заложенном в последние годы военно-техническом фундаменте с помощью сохранения и совершенствования системы контроля над ядерным оружием возможно реально упрочить оборону и безопасность России, ее статус великой державы и международный престиж.

Впредь, после смены власти в Вашингтоне, обеспечить конструктивное развитие событий может только Россия, если возьмет дело в свои руки. Значение Договора РСМД как само по себе, так и в качестве ключевого звена всей системы контроля над ядерным оружием предполагает перемещение этого Договора на передний план повестки российско-американских отношений – перед Украиной, Сирией и другими вопросами, при всей их важности.

Метки: вооружение, ПРО, РСМД, СНВ, США-Россия