Александр Лебедев: «Если люди оступились в жизни, это не значит, что они должны питаться неправильно»
Откуда миллиарды у полковников и как вернуть в страну украденные деньги
Одной из самых громких новостей с фронта борьбы с коррупцией стал недавний арест одного действующего и трех бывших офицеров управления «К» Федеральной службы безопасности — Кирилла Черкалина, Дмитрия Фролова и Андрея Васильева. Причем в ходе обысков в квартирах арестованных были обнаружены наличные деньги на общую сумму более 12 миллиардов рублей. Таким образом, чекисты побили рекорд арестованного в 2016 году начальника одного из управлений Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции МВД России, полковника полиции Дмитрия Захарченко, из апартаментов которого изъяли 9 миллиардов. О феномене силовиков-миллиардеров в интервью «Новой» рассуждает Александр Лебедев, исследователь теневой стороны финансового сектора, автор бестселлера «Охота на банкира».
— Откуда у полковников взялись такие деньги, и что это вообще за явление — «полковники-миллиардеры»?
— В принципе, для меня ничего удивительного не произошло, хотя масштаб, конечно, впечатляет: 12 млрд — годовой бюджет города русских оружейников Тулы или даже целого региона — такого, как Адыгея. А явление это не новое, оно уходит корнями в нулевые годы. Управление «К» формально занимается «контрразведывательным обеспечением кредитно-финансовой сферы». Видимо, в Кремле когда-то ошибочно думали, что «чекистский крюк» может выполнить задачу по надзору за тем, чтобы из этой сферы не воровали и не уводили деньги за границу. А офицеры, которым это было поручено, на самом деле сами стали крышей для банкстеров. Это производное от «банкир» и «гангстер», то есть владельцы и менеджеры банков, для которых их кредитные организации — всего лишь прикрытие масштабных хищений средств клиентов и вкладчиков.
Банкстеры платили оборотням из ФСБ и МВД «комиссию» — процентов 10–15. Так как в обанкротившихся банках за эти годы было похищено примерно $100 млрд, можете себе представить, о каком размере «отката» идет речь. Так что мы еще далеко не все увидели.
Вы можете поверить, что эти полковники таскали к себе домой сумки с миллиардами «на карманные расходы» без ведома генералов? Вопрос, почему они все это держали в «кэше», конечно, интересный. Но этому есть объяснение: в последнее время каналы транзита денег за рубеж серьезно перекрыли, банковская система находится под жестким контролем ЦБ и Росфинмониторинга. Поэтому приходится закапывать наворованное, условно говоря, «в лесу».
Я с этой публикой заочно «познакомился» еще лет 14 назад, когда был депутатом Госдумы. Перипетии наших отношений — один из сюжетов моей книги «Охота на банкира». Помните историю «Финансово-лизинговой компании», которую в свое время расследовала «Новая»? Этой конторе «Рога и копыта», главным акционером которой было государство, правительство выделило более 500 миллионов долларов, они должны были пойти на поддержку отечественного авиапрома — заказ на авиазаводе в Казани новых пассажирских лайнеров Ту-334. Вместо самолетов руководившие ФЛК банкстеры во главе с Андреем Бурлаковым украли эти деньги через люксембургские офшоры. Помимо всякой мелочи, вроде коллекции часов Rolex или раритетных машин Bentley, Бурлаков потратил их на покупку судостроительных верфей Wadan Yards на немецкой земле Верхняя Померания.
При этом мошенники в «белых воротничках», действовавшие под крышей управления «К», работали в связке с откровенными душегубами. Среди акционеров компании числился некто Игорь Морозов. За этим фальшивым паспортом скрывался Аслан Гагиев по кличке Джако Кровавый — главарь банды наемных убийц, на счету которой десятки жертв. О нем «Новая» тоже много раз писала; после его экстрадиции в Россию из Австрии Роман Анин опубликовал что-то вроде исповеди. Когда ФЛК предсказуемо обанкротилась, на Бурлакова завели уголовное дело, однако он был почему-то отпущен под подписку о невыезде и вскоре расстрелян в упор наемным убийцей во время встречи с журналистом «Первого канала» Максимом Гладким в московском ресторане «Хуторок».
Я как депутат написал кучу запросов по делу ФЛК и публично говорил об этой афере. Поэтому после краха компании несколько офицеров управления «К», которые крышевали распилочную контору, были уволены из ФСБ — до недавнего времени таким было максимальное наказание для «оборотней».
— Они как-то на это ответили?
— Еще как! В разгар мирового кризиса осенью 2008 года, когда банковская система России начала сыпаться, Алексей Кудрин, который в то время был министром финансов, попросил меня санировать банк «Российский капитал». У него была большая филиальная сеть, куча вкладчиков, и в случае банкротства мог сработать «эффект домино». Наш Национальный резервный банк — один из самых надежных в стране, с капиталом в 50 млрд рублей, отсюда возникла такая просьба. ЦБ выделил на санацию депозит в размере 300 млн долларов.
Времени на проверку не было, поэтому брали «кота в мешке». Когда залезли в мешок и начали разбираться в бухгалтерии, выяснилось, что «Роскап» являлся фабрикой по распилу и отмыванию.
Его бывший владелец Алексей Иващенко, который работал под крышей управления «К», вывел оттуда через офшоры 6 млрд рублей, именно из-за этого банк и «накрылся». Я написал об этом в МВД и ФСБ, после чего нас заставили вернуть ЦБ депозит, а «Роскап» передать Агентству по страхованию вкладов — сейчас это их опорный банк.
Через год вместо того, чтобы арестовать Иващенко, нам в НРБ устраивают «маски-шоу» и возбуждают уголовное дело по обвинению в том, что мы, дескать, похитили из «Роскапа» деньги, а заодно и депозит ЦБ. Тот самый, который давно вернули! Формально дело вело МВД, но управление «К» допустило прокол — на суде всплыли их внутренние документы, согласно которым именно они сфабриковали это дело, а полиция их только «фронтовала». Я публично выступил в прессе, написал открытое письмо Путину и выпустил фильм «Управление капиталом», который набрал миллионы просмотров в интернете. За это тут же возбудили еще три уголовных дела, и начался откровенный разгром бизнеса.
— В чем это заключалось?
— Все очень просто: банк, работающий честно и по закону, занимается расчетно-кассовым обслуживанием клиентов и открывает депозиты вкладчикам, выдавая средства, которыми он распоряжается, в виде кредитов бизнесу и частным лицам. Для того, чтобы угробить такой банк, необходимо спровоцировать панику среди клиентов, чтобы они побежали забирать свои деньги, и возник кассовый разрыв. У нас в 2011 году в банке было активов примерно на 60 млрд рублей, то есть это почти 2 млрд долларов. Когда на банк началась атака, а она велась по линии ФСБ, МВД, Следственного комитета и черного пиара — на протяжении года меня «мочили» каждый день на разных компроматных сайтах и в газетах, — клиенты прибежали забирать деньги.
Вилл на юге Франции и яхт у меня никаких не было, но, например, самолеты в кредит были. Мы продали всю недвижимость в России, мы сократили 2500 человек, продали все ипотечные портфели, продали акции Газпрома, Аэрофлота, Сбера. Естественно, с большими скидками, поскольку нам деньги были нужны срочно. Рассчитались с вкладчиками, но баланс банка сдулся примерно в 20 раз, то есть весь бизнес, который мы 15 лет выстраивали, был в течение нескольких месяцев «помножен на ноль».
— Не жалеете об этом? Ведь ваши коллеги по банковскому бизнесу в таких случаях поступают по-другому.
— Помните анекдот? «Я с Одессы не уеду, у меня здесь репутация». Я отлично знаю все механизмы — вывести эти деньги за границу, уехать туда и сказать, что я борец с режимом, что меня преследовали на Родине. Нужно было для этого просто украсть клиентские деньги, как сделало несколько сотен банкиров в тысяче банков, у которых отобрали лицензии.
За эти полтора года, что уничтожали НРБ, раз в месяц ко мне приходил какой-нибудь деятель из списка Forbes и говорил: «Слушай, уезжай, такие правила. Тебе же разрешают уезжать».
Я на это отвечал, что тогда мой банк точно разорят, введут временную администрацию, украдут все и скажут, что это украл я. Я за все берусь по-взрослому, как доктор или врач-хирург, который отвечает за пациента. Не могу выпить бутылку водки, а потом кого-то оперировать и забыть ланцет в брюшной полости.
Немного жалею, конечно, что у меня меньше ресурсов, в том числе для благотворительной деятельности, которой я активно занимался, или для создания проектов, которые выгодны для людей. Если бы эти деньги были у меня сейчас, я бы, наверное, очередной детский онкологический госпиталь построил, как в Питере, или восстановил очередной театр Чехова, как в Ялте. Или стал бы самым большим производителем картофеля в мире. Или инвестировал бы в независимые СМИ, потому что я к этому отношусь как к миссии, на них сложно заработать. Серьезно — я все сделал правильно, в соответствии с моими представлениями о чести и совести. Мне удалось доказать, что «честный банкир» — это не оксюморон.
Теперь те оборотни в погонах из ФСБ, которые за мной охотились, либо уволены, либо за решеткой. Получается боевая ничья. Счеты сводить недосуг. Надо двигаться вперед.
— Давайте двигаться. В феврале на слушаниях в Госдуме вы заявили, что разработали план, с помощью которого можно вернуть в Россию те самые похищенные банкирами 100 млрд долларов.
— Совершенно верно. После этих слушаний я направил предложения в ряд наших ведомств, в том числе правоохранительных, о формировании государственной политики по возврату незаконно выведенных капиталов и создании соответствующего координирующего центра. Получил ряд содержательных ответов. Не скрою, скептических. Мои адресаты почему-то считают, что проблемы с репатриацией капиталов связаны не с отсутствием координирующей структуры, а с тем, что страны-реципиенты не хотят возвращать украденные в России деньги. Да кто ж спорит! Но ведь для того, чтобы побудить их к этому, и нужна согласованная работа, новая политика.
Я считаю, что гоняться за беглыми банкстерами, искать их деньги и добиваться экстрадиции в Россию — дело нужное, но малорезультативное. Эталонный пример — Сергей Пугачев, который украл из Межпромбанка 2 млрд долларов. АСВ преследует его уже почти 10 лет и добилось впечатляющих результатов — британский суд арестовал его активы и даже влепил два года за обман правосудия, после чего он был вынужден бежать во Францию, где теперь прячется. Но ведь до сих пор обратно ничего не вернули! Мошенник, который украл миллиард долларов, легко отстегнет 100 миллионов, наймет лучших адвокатов и будет отбиваться в судах до второго пришествия.
Поэтому надо предъявлять претензии к тем, кто принимает украденные деньги и пользуется ими, то есть к крупнейшим западным банкам и инвестиционным фондам. А также к западным аудиторским компаниям.
Что мешает нашей Генпрокуратуре вызвать «на ковер» руководителей российских подразделений «большой четверки» — KPMG, PwC, EY, Deloitte, которые заработали в России десятки миллиардов долларов, покрывая банкстеров, и потребовать от них компенсации ущерба?
Уверен, перед угрозой блокирования деятельности и выплатят несколько миллиардов долларов. США, например, обанкротили одну из крупнейших аудиторских фирм Arthue Anderesen за аферы Enhron. Американским властям после кризиса 2008 года удалось во внесудебном порядке взыскать с неамериканских банков в виде штрафов за различные финансовые преступления десятки миллиардов долларов. Чем мы хуже?
— Однако, в отличие от США, у российских властей нет никаких инструментов влияния на эти банки. Например, в книге «Погоня за украденным триллионом» вы описываете аферу крупнейшего банка Скандинавии — Danske Bank, через эстонский филиал которого были отмыты рекордные 234 млрд долларов «грязных денег» из России. Как наши власти могут добиться компенсации?
— Очень хороший пример. Danske Bank занимался транзитом «грязных денег» из России и неплохо на них заработал. Давайте посчитаем: комиссия — как минимум 1%. Это $2,3 млрд. Допустим, завтра Министерство финансов, прокуратура, МИД России предъявляют этому банку и правительствам Дании и Эстонии, которые должны были осуществлять надзор, претензию в размере этих $2,3 млрд. Давайте проверим.
Почему мы априори считаем, что мы слабее американцев? Не понимаю. Вот, например, в войне с ИГИЛ (запрещенная в России террористическая организация. — Ред.) в Сирии выступили не хуже американцев, делая одно дело.
— Окей, давайте представим фантастическую картину, что это произошло — 100 млрд долларов возвращаются в Россию и попадают в распоряжение наших чиновников. При той коррупции, с которой, как вы говорите, идет борьба, но которая очевидно существует, через очень небольшое время они будут разворованы и опять окажутся там же, откуда их вернули. Получается замкнутый круг.
— А не надо давать чиновникам возможность ими распоряжаться. В стране есть огромная проблема — бедность. Борьба с ней — это нацпроект. Давайте направим эти деньги в специальный фонд, который будет решать только эту проблему. Например, еще в 2014 году министр промышленности [Денис] Мантуров выступил с инициативой сделать продовольственные карточки для малоимущих. По аналогии с американскими food stamps — на эти карточки перечисляются деньги, которые граждане могут потратить на продукты отечественного производства.
Идея — супер! Во-первых, реальная поддержка населения. Во-вторых, компенсация за пенсионную реформу. В-третьих, отличный драйвер для товаропроизводителя, для экономики.
Кстати, эту программу уже обкатали в Кировской области при губернаторе Никите Белых — там еще в 2013 году выпустили 3 тысячи пластиковых карточек для многодетных семей, на которые начисляли по тысяче рублей в месяц. Люди были очень довольны. Минпромторг разработал законопроект, нормативную базу, программа должна была заработать в этом году. По их расчетам, необходимо 335 млрд рублей в год. Это всего 5 млрд долларов. В правительстве почему-то решили, что в бюджете на это денег нет, и перенесли на 2021 год. Давайте из нового фонда это профинансируем. Правда, надо снизить маржу сетей продуктового ритейла — они почему-то оценили свои затраты в… 17 млрд рублей.
— Недавно на сайте Change.org была опубликована петиция с предложением к Организации Объединенных Наций создать Международный суд по борьбе с коррупцией, мошенничеством и отмыванием грязных денег. В чем суть инициативы?
— Смотрите, сегодня каждый год по всему миру, в том числе в России, в результате коррупции и финансовых афер похищается около одного триллиона долларов. Коррупцию можно уподобить эпидемии, а коррумпированных чиновников и банкстеров — бациллам, разносящим заразу. Начавшись в отдаленном, эта болезнь достигает вас со скоростью передачи данных по электронным каналам. Эти каналы соединяют клептократов, мошенников, воров и юристов из других стран с финансовой системой США и Европы — банками, инвестиционными фондами, трастами. Из этого резервуара грязные деньги, отмытые в офшорных гаванях, растекаются по агентствам дорогостоящей недвижимости, верфям, строящим роскошные яхты, частным школам, ювелирным бутикам и аукционным домам. По оценкам международных мониторинговых организаций, в глобальном «бассейне» грязных денег сейчас находится более 60 триллионов долларов, что сопоставимо с годовым ВВП планеты.
Если жертвы преступников, будь то правительства или частные клиенты лопнувших банков, захотят вернуть украденные деньги, то у них только один есть путь — суд по месту нахождения либо украденных денег, либо самих людей, которые эти деньги украли. Как правило, это английский суд. Как я уже сказал, этот путь, во-первых, очень долгий, он может занять и десять, и пятнадцать, и двадцать лет. Во-вторых, он крайне дорогой.
Я примерно посчитал, что, грубо говоря, для возврата 10 млрд долларов надо потратить минимум один.
Наконец, последнее: у той стороны карман «глубже», а лучшие юристы куда больше любят защищать мошенников. Поэтому, скорее всего, вы будете обречены на неудачу в суде. Никто еще не добился успеха на этом пути — например, «граждане Нигерии» против Сани Абача, укравшего 5 млрд долларов, потратили больше, чем вернули, основная часть денег досталась родственникам бывшего президента. Я предлагаю не оставлять это на двустороннем уровне, а создать международный суд, к которому можно привлекать не только самих коррупционеров и мошенников, но и тех, кто им помогает отмывать и «паковать» украденные активы — юристов, аудиторов, топ-менеджеров крупных западных банков, сами эти банки и фонды и т.д.
Например, считаю, что в судебных тяжбах с беглыми банкстерами наши власти упускают один важный аспект. Им стоило бы сначала внимательно посмотреть, кто их защищает. Юристы в Англии — очень высокооплачиваемая профессия. А платить их клиенты могут только из тех денег, которые являются illegal proceeds [незаконные доходы]. Illegal proceeds английские юристы не имеют права брать, это само по себе преступление. Поэтому их можно лишить правовой защиты. Странно, что это никому до сих пор в Генпрокуратуре или АСВ в голову не приходит.
— А этот суд, он кем должен быть создан?
— Не вижу проблем, чтобы инициаторами выступили Россия, Китай, Индия, Бразилия, Мексика, Нигерия, Египет — любые страны-жертвы, а их подавляющее большинство.
— Да, но здесь одна неувязка. Вы предлагаете России стать инициатором создания такого международного института. Но что если сам Кремль и создал в России коррупционную систему? Получается известная формула — «пчелы против меда». Ведь первым, кто прибежит в этот суд, будет Билл Браудер.
— Ну и в чем проблема? А картину под условным названием «Российская коррупция» нельзя рисовать черными и белыми красками. Она многоцветная и даже, если хотите, многомерная.
Я категорически не верю в то, что президент Путин где-то имеет какие там сотни миллиардов долларов. Это чушь. Полная. У него нет в этом необходимости.
Коррупция в России есть, но она появилась в нашей стране не при Путине, она существует со времен Рюрика. Как сказал когда-то Карамзин, «если б захотеть одним словом выразить, что делается в России, то следует сказать: «Воруют!». С другой стороны, можно привести цитату Глеба Жеглова из известного фильма: «Правопорядок в стране определяется не наличием воров, а умением властей их обезвреживать». Сегодня даже самый прожженный скептик вынужден признать, что борьба с коррупцией в России имеет место быть. Месяца не проходит, чтобы мы не узнали о громком аресте какого-нибудь мэра, губернатора, министра или генерала-силовика. Причем дела доводят до суда и дают внушительные сроки. Раз уж высшее руководство страны взялось за расчистку этих «авгиевых конюшен», не вижу никаких причин, чтобы оно не поддержало предложение создать международный суд.
— А как вы относитесь к делу Никиты Белых, который отбывает восемь лет?
— Никита — мой друг, я выступал свидетелем со стороны защиты на этом процессе. По его делу есть вопросы к следствию. Не знаю, брал ли он все-таки эти деньги. Если да, то, надеюсь, из лучших побуждений, на какие-то общественные инициативы. Хотя это с точки зрения буквы закона — правонарушение. В любом случае, приговор мне представляется слишком суровым, он уже отсидел более 3-х лет. Я c ним переписываюсь в колонии, в июне приезжал на «день открытых дверей». Попробую согласовать с руководством ФСИН поставку для заключенных здоровой еды из нашего кафе «Петрушка».
Если люди оступились в жизни, это не значит, что они должны питаться неправильно. Будет место лишения свободы номер один в мире по здоровому питанию.
— Одна из ваших книг, которая вышла больше 10 лет назад, носит символическое название «Записки Сизифа». Вы всерьез считаете, что эту систему можно изменить с помощью публичных разоблачений и общественных кампаний?
— Многие люди в руководстве страны, с кем я общаюсь, начинают понимать серьезность проблемы. Банкстеры украли из страны больше, чем правительство смогло аккумулировать в Фонде национального благосостояния. К тому же мы имеем дело с опасным глобальным явлением, природу которого не все до конца понимают. Речь идет о системе финансового апартеида. В прошлом году я опубликовал в британской прессе статью, в которой показал четкую взаимосвязь между офшорным неоколониализмом и миграционным кризисом.
Коррумпированные элиты в странах Африки, Азии и Латинской Америки обворовывают свои народы, ввергая их в нищету, выводят украденные деньги в Европу и США, а потом уезжают на постоянное место жительства в Лондон, на Южный берег Франции, в Майами и т.п. Западные элиты позволяют им это делать, закрывают глаза на их преступления, потому что думают, что эти грязные деньги увеличивают их благосостояние. А потом они не знают, что делать с миллионами мигрантов, которые прорываются к ним через «Балканский маршрут» или на резиновых лодках по Средиземному морю, или через стену на границе с Мексикой.
«Охота на банкира» переведена на английский язык и в этом году выходит в Великобритании. Все, кто читал рукопись, неплохо отзываются о книге. Еще хочу использовать кинематограф как способ донести до мировой общественности угрозы, исходящие от «беловоротничковой» преступности.
Это будет телесериал, где каждый эпизод посвящен какой-нибудь крупной афере.
Сейчас в работе сценарии на пять серий — история банды Януковича, который грабил Украину вместе с крупнейшим американским инвестфондом, драма Сергея Пугачева, триллер о ФЛК, запутанные схемы Андрея Бородина из «Банка Москвы», подноготная офшорного бизнеса швейцарских банков. На одну из главных «сквозных» ролей планирую позвать Кевина Спейси — он бы идеально сыграл агента ЦРУ. А в качестве продюсера хочу пригласить Харви Вайнштейна. Так что мы еще попробуем продвинуть тему борьбы с мировой клептократией.
