Георгий Бовт: «У вас не сходится»
| Сноб
Почему в России не вводят контроль за соответствием расходов и доходов
Технически проконтролировать, сколько вы заработали и сколько потратили, достаточно просто. Рано или поздно это станет обычной практикой государства в отношении граждан. Но пока не для всех.
На днях очередной чиновник высказался о возможности введения контроля за соответствием расходов россиян и их доходов. Замдиректора департамента инвестиционной политики Минэкономразвития Бэлла Панина увязала это с решением задач по легализации бизнеса, но оговорилась: «Это трепетная тема, к которой нужно очень аккуратно подходить, не все ее поддерживают». И сослалась на данные Росстата, согласно которым доля теневого сектора составляет 12–14% экономики России. Хотя, например, у Росфинмониторинга другие оценки: это ведомство оценило теневую экономику России в прошлом году в объеме 20 триллионов рублей, или 20% ВВП. А вот МВФ считает, что доля теневого сектора может доходить до трети российской экономики.
При таком разбросе оценок уже становится тревожно от перспектив, если за «трепетную тему» наша бюрократия возьмется всерьез. Как они будут считать? Каковы будут критерии и алгоритмы выявления теневых доходов? Слава богу, пока рассосалось. Но не потому, что властям нас стало жалко. И не потому, что осуществить такой контроль технически невозможно — это как раз очень даже выполнимо. А потому, что они не хотят подрывать устои государства.
Идея возникла еще в 90-х, с оглядкой на зарубежный опыт, где налоговики давно научились анализировать соразмерность трат человека или компании с их доходами. Законодательно право контроля за расходами со стороны налоговиков было предусмотрено Федеральным законом от 20.07.98 г. № 116-ФЗ «О государственном контроле за соответствием крупных расходов на потребление фактически получаемыми физическими лицами доходов». Но он так и не вступил в силу, хотя в Налоговом кодексе до 2003 года содержались статьи, по которым налоговики могли контролировать расходы людей. Зато остаются статьи в УК, предусматривающие конфискацию «незаконно нажитого», если оно связано с преступлением (например, торговлей наркотиками или выявленной неуплатой налогов и так далее).
Периодически появляются сведения о богатствах отдельных чиновников или силовиков, которые «не бьются» их официальными доходами. Госчиновники ежегодно подают декларации о доходах. Несложные вычисления сразу наводят на недоуменные вопросы: почему они ездят на таких дорогих машинах, на какие шиши приобрели столько земельных участков или дорогие квартиры, рыночную стоимость которых узнать сейчас не составляет труда. Многие прибегают ко всяким хитростям: то супруга зарабатывает сказочным образом в десятки раз больше мужа, то дорогостоящее имущество, включая заводы-пароходы, оказывается во владении престарелой тещи или матери чиновника, то проводятся хитроумные махинации с приобретением чего-то по инсайду на выданный по блату кредит, но на это просто закрывают глаза, потому как «свой».
При внедрении четких алгоритмов определения несоответствия доходов и расходов проделывать эти трюки станет труднее. Хотя бы потому, что труднее будет применять избирательное правосудие, особенно если несоответствие начнет считать искусственный интеллект, то есть «дурная машина», не знающая тонкостей нашей политической жизни.
Хотя в обозримом будущем наша страна от избирательности не избавится, не надо обольщаться. Но появится больше поводов для автоматически возникающих вопросов относительно источников средств, станет возможно (неизбежно) проверять частных кредиторов или щедрых дарителей имущества или денег, по каковой части сегодня есть масса ограничений.
Сейчас, когда тот или иной министр декларирует, что он заработал в год десятки, а то и сотни миллионов рублей (в правительстве Медведева есть и такие), он не раскрывает ни ежемесячный доход, ни источники таких несусветных доходов, что делает всю эту декларационную кампанию чистой профанацией. В последнее время после серии громких разоблачений стали засекречивать данные по дорогостоящей недвижимости чиновников высшего звена.
Собственно, тут и зарыта собака. Государство не хочет вводить контроль за соответствием расходов и доходов, прежде всего заботясь об интересах высшей бюрократии. Оно не хочет рубить сук, на котором сидит режим, ведь именно у этой категории чиновников, а также высокопоставленных силовиков чаще всего и «не сойдется». Символично по-своему, что происхождение 9 миллиардов наликом у небезызвестного полковника Захарченко (его недавно приговорили к длительному сроку заключения) в ходе долгих месяцев следствия так и не установили. Неужто и ФНС, и эксперты ЦБ, и Росфинмониторинг оказались бессильны? Судя по всему, не очень хотели узнать правду. Ведь что с ним потом делать, если это элитный общак?
Именно по этой причине Россия, ратифицировав в 2006 году Конвенцию ООН по противодействию коррупции, исключила из числа ратифицированных статью 20, которая гласит: «Каждое государство-участник рассматривает возможность принятия таких законодательных и других мер, какие могут потребоваться, с тем чтобы признать в качестве уголовно наказуемого деяния, когда оно совершается умышленно, незаконное обогащение, то есть значительное увеличение активов публичного должностного лица, превышающее его законные доходы, которое оно не может разумным образом обосновать». То есть именно публичное лицо должно доказывать законность происхождения средств, а если не докажет, то это уже уголовщина. При тщательном внедрении принципов этой статьи в нашу жизнь страна рискует остаться без существенной части нынешней правящей элиты. Ее придется ротировать через места не столь отдаленные. Видимо, не хочется будить это лихо.
Статья 20 не ратифицирована также под предлогом того, что у нас в законодательстве нет понятия «незаконное обогащение». И тут есть свой резон и свои подводные камни. Во-первых, даже советский опыт (а нынешний — еще сильнее) подсказывает, что при должном (а теперь еще и не всегда бескорыстном) рвении и вседозволенности правоохранителей незаконным может стать все что угодно. Разумно ли давать им в руки еще и такое оружие, если в отсутствие контроля со стороны общества у них и так полно возможностей фабриковать уголовные дела? Во-вторых, в последние годы государство опережающими темпами повышает зарплаты чиновникам, они исправно декларируют свои растущие доходы, создавая тем самым достойную кредитную историю, на которую потом можно ссылаться, когда контроль за расходами будет введен.
С технической же точки зрения ввести его хоть завтра — не проблема. Он, собственно, уже работает, но в косвенной форме.
Можно начать с ограничения наличных платежей по примеру многих стран, где покупка даже подержанной машины за кэш вызывает подозрения, а недвижимость так вообще не продается (требование предоставить паспорт при сделках выше 15 тысяч проблемы не решает). У нас же для этого надо навести порядок в правилах регистрации недвижимости, чтобы продавец и покупатель не зависали в неопределенности на пару недель, пока там что-то проворачивается в Росреестре, будучи вынужденными закладывать пачки денег в банковские ячейки, как в 90-х.
Но главное, что по мере ужесточения требований ЦБ и американцев, диктующих свои нормативы всему миру, основная функция контроля за законностью происхождения средств теперь легла на банки, которые боятся попасть под обвинения в отмывании. Они задают неприятные вопросы о происхождении средств, целях переводов и так далее. Однако эти ужесточения — в основном для простых смертных. Высшая бюрократия и силовики вращаются в своих сферах, где царят негласные договоренности, где совершают закулисные сделки через офшоры и где даже могущественные регуляторы закрывают глаза на нарушения. По принципу «эта нога — у того, у кого надо нога». Сколько было в последнее время разоблачений типа «панамского досье». Разве кто-нибудь у нас хоть вздрогнул?
Что касается правил для всех, то, судя по зарубежному опыту, есть и более жесткие, еще не вполне задействованные методы контроля. Скажем, в США под подозрение попадают все взносы (или снятия) наличными на банковский счет более 10 тысяч долларов, в некоторых банках — более 5 тысяч. Многие переводы, если они «нетипичные», — тоже. Банк обязан сообщать о них в налоговую службу (IRS), а то и в полицию. Преследуется и практика дробления взносов, когда крупные суммы вносят по частям (так называемое structuring). В этом случае IRS имеет право заморозить ваш банковский счет и конфисковать деньги, если вы не докажете законность (а не они — незаконность) их происхождения. Возбуждать уголовное дело даже не обязательно. Таким образом («гражданская конфискация») в США конфискуют финансовые средства на десятки миллионов долларов в год
У нас пока лишь некоторые банки стали подозрительно относиться к дроблению депозитов, но лиха беда начало. В том числе это станет одним из стимулов самозанятым постепенно регистрироваться и платить хотя бы какие-то налоги, пока они явно меньше, чем издержки отмывания.
Стоит упомянуть и резко выросшую в последние годы информационно-компьютерную оснащенность ФНС и ее, соответственно, возросшую способность отслеживать практически все покупки и переводы в стране. Учитывая, что у ФНС есть все данные о вашей собственности, а теперь и иностранных счетах, то при должной настройке алгоритмов вычислить существенное превышение расходов над доходами не составит труда. Отмывание средств уже сейчас стало хлопотным делом, в том числе по причине ужесточения правил на мировом финансовом рынке (под диктовку США).
Так что, как только наши власти сочтут, что высшая бюрократия уже достаточно «обелилась», контроль за расходами непременно будет. И если у вас по-прежнему хранятся наличные в большом объеме под матрасом, начинайте их уже куда-нибудь пристраивать. С каждым годом сделать это без того, чтобы вам не задали неприятных вопросов, будет все сложнее. Ну а если денег у вас нет, то и беспокоиться не о чем.
