МЕЖДУ ПЛЕНУМОМ ЦК КПК И «САММИТОМ ДЕМОКРАТИЙ»
Российский Совет по международным делам
Провести жирную черту между демократиями и автократиями оказывается нелегко
Одним из важнейших итогов недавно прошедшего 6-го пленума ЦК КПК 19-го созыва стала констатация того, что Пекин категорически отвергает вестернизацию как путь дальнейшей модернизации китайского общества и национальной экономики. Вместо этого, как было подчеркнуто в пленарном коммюнике, страна будет продолжать придерживаться «социализма с китайской спецификой для новой эры». Партия и правительство будут сохранять и развивать систему, которая так хорошо послужила Китаю на протяжении последних семидесяти лет.
Решение пленума не стало неожиданностью для всех тех, кто следит за событиями в КНР из разных точек мира. Недавний пленум едва ли нужно считать судьбоносным: критически важный выбор между социализмом и либерализмом западного типа был сделан не в ноябре 2021, а в июне 1989 года, после драматических и трагических событий на пекинской площади Тяньаньмэнь. Хотя на Западе и любят противопоставлять нынешнего китайского лидера Си Цзиньпина архитектору китайских экономических реформ Дэн Сяопину, но на 6-м пленуме Си Цзиньпин отнюдь не пересмотрел, а, скорее, в очередной раз подтвердил принципиальные решения, принятые Дэн Сяопином и его соратниками более сорока лет назад.
К счастью, такое подтверждение уже не потребовало применения военной силы — легитимность Коммунистической партии в китайском обществе сегодня, после четырех десятилетий беспрецедентного экономического роста, намного выше, чем это было в смутном 1989 году, а единство и внутренняя дисциплина в китайском руководстве при Си Цзиньпине явно превосходит все то, с чем Дэн Сяопину пришлось иметь дело в конце 1980-х годов.
Наверное, позволительно утверждать, что итоги 6-го пленума ЦК КПК являются еще одним проявлением более общей глобальной тенденции: мир был и будет оставаться очень разнообразным с точки зрения политических систем, социальных моделей и экономических стратегий отдельных национальных государств. Более того, есть высокая вероятность того, что это разнообразие будет увеличиваться еще больше по мере «взросления» и усложнения отдельных обществ и вызревания новых поколений национальных элит в ведущих странах. Вместо когда-то обещанного нам «конца истории» мы будем наблюдать все более интенсивную и многогранную конкуренцию между различными типами общественного развития.
Как реагировать на эту реальность? Можно постараться принять ее как позитивный тренд, который повышает общую стабильность глобального социума. Ведь чем разнообразнее и сложнее система, тем устойчивее она к различным ударам и возмущениям внешней среды. Проводя грубую аналогию с биологией, отметим, что природный лес, который представляет собой очень разнообразную и сложную экосистему, гораздо более устойчив к капризам погоды и даже к стихийным бедствиям, чем возделываемое человеком монокультурное поле. Принимая тенденцию к увеличению разнообразия и сложности современного мира как одно из проявлений социального прогресса, мы должны сосредоточиться на том, как эффективно управлять конкуренцией государств и обществ в таком мире, чтобы неизбежная конкуренция в конечном итоге приносила всем нам не вред, а пользу.
Другой вариант реакции на данную реальность — начать отчаянную (в скобках добавим — безнадежную) борьбу против социального, политического и экономического разнообразия, пытаясь продвинуть какую-то одну модель развития, считая ее заведомо превосходящей все остальные. Именно этот вариант реакции, судя по всему, избрала администрация Джо Байдена в США, начав очередной идеологический крестовый поход против Китая, России и других стран, которые в своем развитии так или иначе отклоняются от стандартов западной либеральной демократии. Чтобы подтвердить свое право определять главный вектор политического развития в мире, Белый дом объявил о проведении виртуального «саммита за демократию», который должен состояться 9–10 декабря 2021 г. Заявленная цель саммита — «обновить демократию изнутри и противостоять автократиям извне».
Поскольку саммит еще не состоялся, было бы несправедливым заранее делать выводы об этой инициативе. Однако настораживает стремление руководства США свести многоцветную палитру современного мира к минималистской черно-белой графике глобальной борьбы между «демократиями» и «автократиями». В этой системе координат международная система делится без остатка на «нас» и «их», на «хороших» и «плохих», на «своих» и «чужих», на «современных» и «архаичных», на «легитимных» и «нелегитимных». Новый миропорядок, если он будет построен на таких шатких основаниях, не может быть стабильным и устойчивым по определению: любой крупный международный кризис или острый региональный конфликт принесет с собой высокие риски его разрушения.
Теоретически, все страны мира без каких бы то ни было исключений должны решительно противостоять коррупции, политической нетерпимости, злоупотреблениям властью со стороны государственных органов и грубым нарушениям прав человека. Точно так же, как и социальному неравенству, сегрегации и дискриминации отдельных групп населения, эгоизму и самодовольству национальных элит. Однако на практике руководство любой страны вынуждено искать хрупкий баланс между свободой личности и безопасностью государства, между социальной стабильностью и экономическим ростом, между ближайшими и более отдаленными целями социального развития.
На особенности системного равновесия в каждом отдельном случае оказывают воздействия очень многие факторы — начиная от международного окружения страны и кончая психологическими особенностями того или иного лидера. Дополнительные проблемы возникают в случае, если в попытках найти системное равновесие страны вольно или невольно нарушают взятые на себя международные обязательства, касающиеся прав человека, противодействия экстремизму или борьбы с коррупцией.
К сожалению, ни одна современная политическая система не создает абсолютных гарантий устранения этих проблем. Допустимо лишь очень осторожно утверждать, что какие-то системы справляются с определенными проблемами в целом лучше, чем другие. Например, сегодня мы в состоянии констатировать, что китайская система лучше справилась с пандемией коронавируса, чем американская система. Но эта констатация не означает автоматического признания неоспоримого преимущества китайского пути развития по сравнению с американским.
На основании имеющихся данных мы можем утверждать, что коррупция в странах Северной Европы в целом ниже, чем в странах Южной Европы. Но это не дает нам оснований заключить, что север Европы в целом более «современен», «прогрессивен» и «демократичен», чем юг европейского континента: такого рода выводы зависят от конкретного набора индикаторов «современности», «прогресса» и «демократии», которым мы пользуемся.
История последних лет показала, что с точки зрения оперативности принятия внешнеполитических решений, способности к быстрой мобилизации необходимых ресурсов и последовательности внешней политики Россия явно превосходит Европейский союз. Но из этого частного превосходства совсем не вытекает заключение о том, что российская политическая система в целом выглядит предпочтительнее, чем политическая система Евросоюза.
Провести жирную черту между демократиями и автократиями оказывается также нелегко. Как первые, так и вторые имеют множество разновидностей и оттенков, между классической западной демократией и традиционным восточным авторитаризмом существует самые разные переходные и гибридные формы политических режимов. Поэтому любая выборка «истинных демократий» неизбежно окажется в той или иной мере субъективной и уязвимой для критики.
Если бы целью «саммита за демократию» было решение многочисленных задач повышения эффективности государственного управления в глобальном масштабе путем сравнения разнообразных практик, применяющихся в тех или иных государствах, то не было бы необходимости делать мероприятие эксклюзивным, приглашая на саммит в основном друзей и союзников США.
Если бы цель состояла в том, чтобы в очередной раз разрекламировать политическую, социальную и экономическую модель США, то Вашингтону, вероятно, следовало бы отложить саммит и для начала навести порядок в собственном доме: ситуация в американской политике и в американском обществе пока не дает оснований рекомендовать американскую модель как образец для подражания другим странам и обществам.
Если главная задача саммита заключалась в том, чтобы изолировать Пекин и Москву в мировой политике, то такая задача представляется непосильной для Вашингтона, во всяком случае, на протяжении обозримой исторической перспективы.
Общества и государства имеют неотъемлемое право и даже в какой-то степени обязанность экспериментировать со своими национальными путями политического и социального развития. Каждый такой эксперимент — удачный или неудачный — вносит свой вклад в общий социальный опыт человечества. Только история в состоянии судить, какие модели в итоге окажутся эффективными, продуктивными, справедливыми и успешными, а какие найдут свое место на обширной и постоянно пополняющейся свалке человеческих заблуждений. И та же история имеет в своем распоряжении много средств для наказания тех лидеров, которые в своем высокомерии исходят из того, что только они обладают монополией на абсолютную истину, позволяющую успешно заменить существующее разнообразие мира навязанным универсализмом.
