Совет по внешней и оборонной политике совместно с Центром глобальных интересов (г. Вашингтон) представляет доклад «В преддверии Санкт-Петербургского Саммита “Большой двадцатки”: время России задавать курс», подготовленный Марком Медишем и Дэниэлом Лучичем по заказу Центра глобальных интересов.

Итак, кто же садится за стол? Группа двадцати возникла из «Большой Семерки», а до этого была «Большая Пятерка». С течением времени вопрос глобализации как бы изменил природу проблем, которые стояли у нас на повестке дня. Сейчас обычно говорят, что глобализация – это проблема XXI столетия. Но кроме других проблем, которые возникают в связи с ней – это и экономическая, и экологическая взаимозависимость различных государств. Теперь мы не можем просто сидеть у себя дома, в своей стране, и не беспокоиться о том, что происходит за нашими границами – будь то с экономической точки зрения, экологической или любой другой.

Другая проблема, которую создает глобализация для всего мира – возникновение развивающихся рынков, в особенности в Азии. 30 лет назад мы не считали, что это важнейшая проблема для глобального управления, а теперь – это проблема.

Третья область, которая затронута глобализацией­ – это разрыв, который существует в сфер регулирования, то есть, в какой-то момент государство могло принимать свои собственные законы и не обращать внимания на то, что делается в остальных странах. Сейчас это уже невозможно.

И, наконец, четвертая проблема – хотя их гораздо больше – это политические и социальные проблемы, недовольство населения, которое возникает в связи с процессом глобализации. Мы все знаем о том, что такое «арабская весна» – она случилась как раз потому, что процесс глобализации развивается. Он дал возможность выйти наружу тому недовольству, что было невозможно 30 лет назад. Почему я говорю о глобализации? Потому что «Большая Семерка» или «Большая Восьмерка» сегодня не охватывает все те страны, которые затронуты общемировыми проблемами. Это недостаточная площадка. Те проблемы, которые были рассмотрены G7, рассматривались изначально, они касались эффективности, легитимности, они затронули примерно 45% ВВП и только 10% мирового населения.

Рассматривая общемировые проблемы, эта группа фактически не отвечала потребностям и легитимности с точки зрения интересов всего мира и населения всего мира. С этой точки зрения G20 покрывает 86% ВВП всего мира. Существуют различные оценки, но, по крайней мере, более 80% мирового ВВП фактически покрывает две трети населения мира в качестве «Большой Двадцатки». То есть, с точки зрения легитимности G20 имеет гораздо больше оснований, чтобы стать форумом для всего населения мира для рассмотрения общих проблем.

Еще один важный аспект деятельности G20, о котором недостаточно говорят – это другие проблемы, связанные с B20, то есть, бизнес-организациями, исследовательскими центрами – Т20, L20 – профсоюзными организациями, С20 – организациями гражданского общества, неправительственными организациями, молодежными организациями — Y20. Все это помогает поднять проблемы, которые интересуют определенные группы населения до официального уровня. И, конечно, G20 должна рассматривать эти вызовы также. Не знаю, насколько сейчас уже ясно, во что выльются эти процессы, насколько значимыми они окажутся, но, полагаю, что люди надеются, что официальные представители начнут рассматривать и изучать эти проблемы.

Вопрос легитимности. Это вопрос связан с эффективностью. Чем больше делается организация, тем труднее ею управлять, тем менее эффективной она становится. Часто приводят в пример ООН в этой связи, потому что многие считают, что ООН слишком большая организация, которая слишком мало делает. Такие же опасения высказываются в отношении G20, и это еще один вызов, с которым ей надо справиться. G7 концентрируется на проблемах современной экономики и политических систем. G20 ставит более широкий спектр вопросов, представляя разные экономики из разных стран мира, из Африки, Азии, других стран. Она уже обсуждает вопросы гораздо более широкого спектра, чем те, что волнуют представителей G7.

Таким образом, мы видим, что характер вызовов, которые стоят перед G20 – иной. Я не думаю, что у нас здесь есть выбор: те проблемы, которые стоят перед нами в мире это глобальные проблемы. Мы не можем в кулуарных рамках небольших групп пытаться принять решения, которые будут соответствовать масштабу этих проблем. Народ этого не допустит. Лидеры всего нескольких государств не смогут диктовать решения всему миру, поэтому более представительный форум должен рассматривать глобальные вопросы на уровне глобальных организаций. G20 является такой организацией. Позднее, возможно, появится что-то еще более крупное и масштабное, еще более крупный форум.

Положительный исход работы G20, который мы наблюдаем в последние годы – это деятельность Совета по финансовой стабильности, которая оказалась вполне эффективной. Мне кажется, что это может быть примером работы по целевым областям, которые G20 определит для планирования своих действий. Конечно, сейчас еще рано говорить о каких-то выводах, но СФС (FSB) имеет постоянный секретариат, постоянный персонал, в то время как в G20 председательство меняется каждый год. Меняется и место проведения саммитов, и так далее. СФС (FSB) является примером более постоянной организации со своей штаб-квартирой, то есть, более постоянной и институциолизированной структурой.

Теперь возникает вопрос о том, кто же пришел за этот наш праздничный стол, кто сидит во главе стола? Во главе стола в этом году сидит Россия. Ожидания в Вашингтоне и в столицах других государств в отношении G20, ее возможностей занижены не только из-за заниженного восприятия России, но и из-за комбинации двух факторов: никто за пределами министерств финансов практически не знает, что такое «Большая Двадцатка». В то же время нет какой-то долгой истории возглавления Россией международных организаций, поэтому нет и созданной репутации.

В прошлом году ожидания в отношении саммита в Мексике были иными. Они были очень низкими, но, тем не менее, саммит оказался успешным. Так же и сейчас – ожидания в отношении Австралии на следующий год невысокие, но сами эти невысокие ожидания еще ни о чем не говорят. Можно сделать что-то, что заставит всех увидеть, что «Двадцатка» превысила ожидания и реально что-то сделала. Это гораздо лучше, чем выстраивать высокие ожидания, а потом их не оправдать. Я думаю, это хорошая возможность для России – хорошо будет, если Россия воспользуется этой возможностью.

В нашем докладе мы цитировали высказывания бывшего председателя Всемирного банка Роберта Зеллика. Он говорил в отношении Китая: «Когда Китай начнет относиться к международным организациям как ответственный, заинтересованный участник?»  Потому что в течение многих лет Китай занимал стороннюю позицию и давал стороннюю оценку как бы извне этой группы, поэтому вопрос, который задал мистер Зеллик в отношении Китая очень важен. Его также можно задать и в отношении России применительно к G20: как сможет Россия расширить и повысить масштаб деятельности G20. Когда вы вступаете в какую-то организацию, вы приходите в нее с целью улучшить ее работу. Поэтому, конечно, такой вопрос надо иметь в виду, надо спросить себя: что дополнительно получит G20 от председательства России? Что принесет ей председательство России?

Можно вспомнить о вступлении России в ВТО, в докладе это обсуждается. Ставится вопрос, считает ли Россия присоединение к ВТО просто вопросом престижа, то есть, вступление в клуб без каких-то дальнейших планов активного участия, либо Россия планирует играть активную роль и продвигать свое видение в глобальном решении тех проблем, которые стоят перед ВТО.

Наконец, меню – это повестка дня, которая разработана, которая предлагается, она связана с квотами МВФ, с управлением глобальными резервами, глобальными долгами и аналогичными вопросами. Я полагаю, что в этом аспекте есть возможность, которой можно воспользоваться.

Мы сформулировали некоторые рекомендации. Эти рекомендации как раз обсуждают подготовленную повестку дня G20. Из десяти рекомендаций первые четыре относятся к формальным процедурам. Мне кажется, что в этом отношении Россия уже многое сделала. В этом отношении, я полагаю, Россия успешно движется вперед. Но это как бы нижняя планка, которую можно себе поставить. Но более высокой планкой были бы существенные коренные изменения самой повестки дня. И здесь мы пока не знаем, что произойдет.

Три основные области, которые заслуживают интереса сегодня – это продовольственная безопасность, экологические вопросы, связанные, например, с переменами в климате, и торговые вопросы. Все они поднимались ранее в повестке дня G20, но всегда были где-то на фоне. Министры финансов обычно об этих вопросах предпочитают не говорить, они говорят о валютах, о других финансовых вопросах. Но эти вопросы совершенно четко однозначно и зачастую напрямую влияют на экономики всех стран в мире. И здесь Россия могла бы многое сделать, чтобы обозначить эту разницу.

Что касается климатических изменений, то Россия была той страной, которая практически ввела в действие Киотский протокол, поставив под ним свою подпись. Что касается выбросов газов и связанных с ними климатических явлений, здесь Россия тоже может многое сделать. Сейчас мы знаем, что идет таяние снегов в Арктике, оттаивание вечной мерзлоты и так далее. Россия – член Арктического совета. Многое можно в этом плане сделать.

Продовольственная безопасность – это серьезный вопрос. Есть мнение, что «арабская весна» явилась результатом нехватки продовольствия, нестабильности цен на продовольствие в странах Ближнего Востока. Конечно, этому вопросу надо уделить дополнительное внимание, если людям нечего есть, если им не хватает еды, мы об этом должны позаботиться на глобальном уровне.

Что касается торговли, мы полагаем, что согласно решениям, принятым в Дохе, необходимо продвигать многосторонние торговые соглашения, потому что на глобальном уровне пока ничего не делается, все имеется только на словах и на бумаге. И здесь, конечно, Россия не должна принимать позицию стороннего наблюдателя. Обсуждались, например, торговые отношения США и ЕС, а Россия не участвовала в них. Мы знаем, что страны Тихоокеанского региона также обсуждают свои проблемы, но Россия не включается в число участников.

Конечно, здесь необходимо более активное участие России в таких переговорах, потому что не достаточно просто получить мнение других стран, я не думаю, что такая позиция может устраивать Россию. Конечно, мы ожидали бы активного подхода со стороны России, определения ее позиции, ее интересов в сфере торговли.

Даниэл Лучич – старший советник «Гуггенхайм Интернэшнл»; бывший помощник министра финансов США по международной торговле и инвестициям. Презентация доклада «В преддверии Санкт-Петербургского Саммита “Большой двадцатки”: Время России задавать курс», 23 мая 2013 г.