ИНДУЦИРОВАННАЯ ДЕГРАДАЦИЯ МИРА
Андрей Ильницкий, Александр Лосев
Глобальные угрозы человечеству — что делать России
Введение
Клаузевиц с его принципом «война как продолжение политики» — больше неактуален. Актуален Оруэлл: WAR IS PEACE. Война — это глобальная политическая платформа Запада, стремящегося к гегемонии над миром. Его гегемония должна быть обеспечена всеми ресурсами. И если надо — через насилие. Насилие гегемона — глобально и тоталитарно. Оно охватывает все человеческие сферы — от государственной и общественной до частной и ментальной сфер.
Насилие становится базовой технологией и обыденной нормой, оно обрастает смысловыми подпорками, обустраивается институционально, концептуально закрепляется.
В октябре 2022 года США приняли новую «Стратегию национальной безопасности», где, по сути, объявили себя «глобальным» гегемоном — государством, сфера интересов которого — весь мир.
Заказчики и выгодоприобретатели этой стратегии — глобалистские элиты, контролирующие транснациональные корпорации, значительную часть мировых финансов, сферу высоких технологий, разведсообщество и влиятельные СМИ. Иногда эти элитные группы называют «глубинным государством» — deep state, но государство, то есть суверенная политическая форма устройства общества, — это как раз то, что глобалистские элиты хотят разрушить.
Полное взаимопроникновение и доминирующее участие структур, контролируемых западными элитами в военно-промышленном комплексе, разведывательном и оборонном сообществах, наряду с созданием сети «мозговых трестов» (think tanks), формирующих стратегию и смыслы, обеспечили контроль над внешней и внутренней политикой США и Запада в целом.
Национальные государства — препятствие на пути глобалистских элит к мировой гегемонии. Потому субъектность государств уничтожается, повестка десуверенизируется, а инфраструктура и национальные политические институты целенаправленно деградируются.
Первоочередная задача глобалистских элит — уничтожение России и подчинение Китая, без чего невозможно достижение мирового господства. Решается эта задача через подчинение и насилие, в котором военная составляющая — лишь крайняя мера.
В своем недавнем интервью Марк Милли, председатель Объединенного комитета начальников штабов ВС США, обозначил три новых приоритетных операционно-технологических направления, определяющих характер войны XXI века — войны, где США и НАТО намерены обеспечить свое глобальное доминирование в ближайшие десятилетия:
- искусственный интеллект и квантовые исчисления в сочетании с робототехникой — это инструменты войны XXI века;
- поле боя войны XXI века отныне — мегаполисы. Разрабатываются специальные технологии и техника, личный состав структурируется и готовится именно для войны в городских районах с высокой плотностью населения, перегруженной множеством социально-техногенных точек напряжения и уязвимостями инфраструктурой. Это поле сражений рассматривается как приоритетное и весьма эффективное поражающее воздействие на инфраструктуру и народ целевого государства;
- война XXI века — война за умы. Военными США и НАТО поставлена задача перехода от информационного к когнитивно-ментальному доминированию как определяющему фактору итоговой стратегической победы над противником.
Объективно Россия и ее система безопасности по каждому из трех «приоритетов генерала Милли» — под ударом и в зоне риска, поскольку работа по формированию системы обеспечения безопасности как базовой платформы и общего знаменателя развития страны — в стадии развертывания и формирования. Многое делается, но, увы, порой по нашей давней традиции — «кто в лес, кто по дрова», усугубляемой межведомственными барьерами и коммерческими интересами некоторых из вовлеченных акторов, которые порой далеки от приоритетов обеспечения национальной безопасности.
В результате есть риски получить не развитие, а новые уязвимости и деградацию социально-экономической и оборонной структуры государства. Тем более, что оппоненты и враги России целенаправленно работают на индуцирование этой деградации извне и изнутри.
Искусственный интеллект — фактор развития и угроза
Искусственный интеллект (ИИ) — это прорывная технология двойного назначения. И военная составляющая технологий ИИ очень быстро эволюционирует. Считается, что ИИ — это третья революционная инновация в военном деле после изобретения пороха и ядерного оружия.
Как и любая технология двойного назначения (вспомним последствия открытия радиоактивности), ИИ несет в себе не только колоссальные возможности, но и угрозы общепланетарного масштаба.
Широчайшие возможности ИИ — это в том числе плохо прогнозируемые, но весьма очевидные риски. Искусственный интеллект, как и квантовые вычисления, способные взломать практически любы коды защиты, — это не только прорывные горизонты развития, но и инструменты перехвата контроля над экономикой, критической инфраструктурой и всем государством.
Роботы и автоматизированные системы, кибероружие и кибершпионаж, цифровое уничтожение истинных знаний и замена их фейковой информацией по оруэлловской методике — это проблемы цивилизационного масштаба в гуманитарной сфере и в области «принятия решений», это широкое поле для манипуляций общественным сознанием и вмешательства в частную жизнь людей, а значит, в потенциале это инструмент насилия.
Важно понимать, что ИИ, включенный в систему принятия решений как элемент технологии государственного управления, может привести как к укреплению структур государства, так и к их разбалансировке. Угроза таится уже в сложности самого предмета ИИ и в эмерджентности этих технологий на фоне деградации инженерно-технической грамотности и компетенций менеджмента, который в силу, как правило, гуманитарного образования просто не в состоянии понять смыслы и внутренние механизмы этой технологии, воспринимая ее как некий «черный ящик». При этом менеджер должен принимать решения, ибо де-юре это сфера его ответственности. Термин «ИИ» настолько вошел в привычный оборот, что становится не существительным, а прилагательным, как в свое время стало прилагательным «нано», воспринимаемое ныне общественным мнением как символ имитации системными либералами инновационной активности за государственный счет.
Деградирующие компетенции и объективная профнепригодность к внедрению систем с элементами ИИ — это мировая управленческая угроза. Кто будет принимать решения: человек, наделенный ответственностью, или безответственная машина — вот в чем вопрос.
Как бы ни был силен ИИ, конечное решение должно оставаться за человеком. Но это в теории. А на практике возникает опасность того, что при принятии решений рекомендации технических специалистов, отвечающих за разработку и функционирование ИИ в конкретных государственных силовых, гражданских, а также бизнес-структурах, не будут должным образом верифицироваться элитами — теми, кто принимает решения, — в силу отсутствия у них соответствующих знаний, образования и компетенций… Потому решения могут приниматься «на веру» — веру в тот самый «черный ящик» ИИ.
Деградация национальных элит как целенаправленная политика глобалистского сообщества стала мировым трендом несколько десятилетий назад. Этот процесс затронул элиты и управленческий аппарат всех государств, включая США и ЕС. Регресс публичных элит помогает глобалистам решать свои задачи. Меняется и перезагружается механизм формирования элит. В США спусковым крючком этому процессу послужил запуск проекта, названный «Революцией меньшинств».
Почему меньшинства? В этом нет ничего удивительного: технология управления/манипуляции обществом по принципу «разделяй и властвуй» — то есть властвовать, разбивая общество на секты, страты и т. п. меньшинства, целенаправленно работая с каждым из них, — стара как мир.
Меньшинства, не способные консолидироваться в большинство, — активные, но финансово и профессионально не самодостаточные, а потому манипулируемые, — вполне рабочая и надежная технология переформатирования власти для перехвата управления страной.
К тому же меньшинства — переносчики норм, подрывающих моральные устои, традиционные и религиозные ценности, — обрели новый функционал, став одним из ключевых социальных механизмов извлечения прибыли. Наш великий Достоевский писал ровно об этом: «Если Бога нет — все позволено».
Таким образом, к примеру, доминирование нетрадиционных меньшинств и т. п. трансгендеров в политической жизни создает впечатляющий рынок для фармакологических корпораций и служит целям сокращения численности населения. Новые цифровые технологии и социальные платформы помогли подготовить развитые страны к переменам, снизив потенциальные возможности их обществ к противодействию разрушительной трансформации социально-экономической сферы.
Таким же целям по формированию апатии обществ служила целенаправленная политика толерантности и покаяния перед меньшинствами за колониальные грехи прошлого, разрушающая национальное самосознание и человеческое достоинство большинства граждан Запада. А еще — легализация легких наркотиков, снижение качества образования, социальный апартеид и создание сверхконтроля. Глобалистские элиты выстраивают цивилизацию антиутопии по Оруэллу и Хаксли, где будет сохраняться колоссальное неравенство и контролируемое распределение ограниченных благ лишенному всяких прав населению.
Растущая зависимость от цифровых систем подрывает способность к познанию, делая для людей более трудным поддержание внимания, запоминание информации и критическое мышление. Деградация западных элит и обществ, а также и заметное понижение профессиональных стандартов постиндустриальных экономик — этапы на пути построения глобальной антиутопии.
Так, очень системно и последовательно, в США и странах Запада происходит процесс трансформации экономики и общества путем «естественного» замещения традиционных государственных институтов, элит и ценностей новыми принципами и правилами. «Инклюзивный капитализм» и «миропорядок, основанный на правилах» продвигаются вместо развития человеческой цивилизации и международного права.
Собственно, это также позволяет определять сегодняшнее противостояние Запада, с одной стороны, и остального мира, центрами которого на данный момент стали Россия и Китай, с другой, именно как цивилизационное противостояние.
Риски ментальной и профессиональной деградации элит усугубляются тем, что сегодня — согласно «приоритетам войны генерала Милли» — интенсивно разрабатываются технологии с использованием ИИ для воздействия на психофизиологическую сферу человека с целью влияния на умы, эмоции и настроения отдельных людей и социальных групп.
Технологические и социальные ресурсы влияния здесь огромны.
ИИ уже способен создавать «фейковые новости», формировать искусственную реальность в режиме онлайн, взламывать аккаунты соцсетей и распространять там специальную информацию для того, чтобы влиять на сознание граждан, «побуждать» элиты/политиков принимать «нужные» заказчикам инфокогнитивных атак решения, продуцируя в итоге риски реальных конфликтов между странами.
Мы должны предвидеть последствия применения новых технологий ИИ как в сфере «принятия решений», так и в экономике, информационном, социокультурном пространстве и «на поле боя» (ментальной войны — в особенности).
Проблема еще и в том, что в ближайшем будущем на Западе к разным уровням принятия решений придут люди, выросшие на компьютерных играх и доверяющие ИИ. Тут к месту привести шутку американских военных, придуманную на военно-воздушной базе Неллис (США): «В будущем ВВС будут состоять из одного человека, собаки и компьютера. Задача человека будет заключаться в том, чтобы кормить собаку, а задача собаки — не давать человеку трогать компьютер». Риски из этого проистекают весьма нешуточные.
Игра в деградацию
По данным аналитической компании DFC Intelligence, по состоянию на начало 2023 года общая аудитория компьютерных видеоигр составляла 3,7 млрд человек — это 46% от всего населения Земли. Компьютерные игры как продукт массовой культуры вовлекают в сферу своего влияния представителей практически всех социальных групп, людей разного достатка и разных политических взглядов.
И здесь много ментальных проблем, рисков и уязвимостей. Многие компьютерные игры прививают насилие, делают его привычным и будничным. В злонамеренных руках игры — инструмент деградации и деструкции личности.
Жестокость, насилие, нетрадиционные сексуальные отношения, асоциальное поведение, неявная пропаганда терроризма и экстремизма, социальное унижение (абьюзинг) и противозаконная деятельность — содержательная платформа многих из этих игр.
Результат:
размытая система ценностей;
инфантилизм;
утрата связи с реальным миром;
индуцированная неспособность отличить добро от зла;
деградация личности.
Под влияние видеоигр попадают прежде всего молодые люди. Верхняя планка трудноопределима, так как фанаты компьютерных игр встречаются и среди людей зрелого возраста. По данным InfoWatch и Крибриум, в последние годы произошел значительный рост российского внутреннего игрового рынка.
Доля тех, кто использует интернет для игр в 2023 году, достигла 60% активного населения (данные Datareportal, январь 2023). В 2020 году этот показатель был почти в два раза ниже — 33%. В игровой среде русский язык входил в тройку самых популярных в мире, выше в рейтинге — только английский и китайский. На территории России проживают 88 млн человек, которые регулярно играют в видеоигры. За год россияне на это тратят от 100 до 160 млрд рублей.
Каждый из нас — это когнитивная личность со своим способом познания мира. В некотором смысле мы — набор привычек мыслить, видеть, слышать, запоминать и т. д. Видеоигры оказывают сильное влияние на мировоззрение — на то, как пользователи (в том числе дети) воспринимают мир, себя и других.
Персонажи видеоигр формируют восприятие игроками семейных ценностей. Значительное число игр иностранного производства (в первую очередь США и Японии) в последнее время стали включать персонажей нетрадиционной сексуальной ориентации.
К примеру, игры серии The Sims признаны игровой франшизой самой дружелюбной и открытой к ЛГБТ-контенту. Благодаря тому, что вышеописанные симуляторы жизни позволяют практиковать свободные предпочтения и отношения, значительную долю сообщества «симмеров» формируют пользователи, причисляющие себя к субкультуре ЛГБТ.
Необходимы регулирование/ контроль государством контента и маркировка игр, наказание за нарушение установленных правил для производителей игр и платформ.
Нужен комплексный, междисциплинарный анализ игровых онлайн-сообществ с привлечением силовиков, экспертов-психологов, социологов, политологов, специалистов в IT-сфере.
Необходимы свой игровой контент и система продвижения положительного имиджа России через мировое игровое сообщество.
Надо понимать — это не игрушки, а серьезные риски деградации молодежи и проблем с ее национальной идентичностью в будущем. Это ментальная война за умы подрастающего поколения.
Деградация инфраструктуры
Деградация энергетики, «зеленая» трансформация, закрытие АЭС, предопределившие беспрецедентный энергокризис и вывод производств из развитых стран. Мировая экономика, исчерпав возможности экстенсивного роста, постепенно погружается в хаос торговых и санкционных войн, кровавых региональных конфликтов, сталкивается с повсеместными разрывами глобальных цепочек и разделением некогда единой геоэкономики на отдельные региональные зоны и политические блоки.
Отдельно упомянем деградацию столь значимой для прогресса отрасли, как космос. Проблемы здесь глобальны и носят системный характер. Наш космический пилотируемый корабль «Союз» вплоть до 2020 года являлся практически единственным средством доставки экипажей на борт МКС, так как с 2011 года американцы прекратили запуски «Спейс Шаттл» и пересадили своих астронавтов на российские корабли. Причина проста: за 30 лет использования «шаттлов» у американцев было всего две аварии, но в них погибло сразу 14 астронавтов. А у нас человеческих жертв не было с 1971 года. В этих условиях Пентагон и NASA сделали ставку на Илона Маска, который, по сути, и финансируется, и работает на государство США. Предоставление Западом националистическому режиму, контролирующему Украину, спутников связи StarLink — лишь малая часть того, что делает под руководством военных глава SpaceX в интересах американского государства. Для осуществления глобального контроля США имеют широкий спектр спутников и космических систем, зачастую в двойной модификации — гражданской и военной, что в значительной степени предотвратило упадок космической отрасли Запада.
Причины сегодняшней ситуации в нашей космической отрасли понятны. Финансирование в 90-х годах резко сократилось. Отраслевого управления практически не стало. Произошел массовый отток квалифицированных кадров. Но «точка невозврата» не пройдена. После Отечественной войны в разоренной стране благодаря самоотверженной деятельности талантливейших главных конструкторов, а также, не будем об этом забывать, огромных коллективов и руководства в лице партийных, военно-силовых и гражданских государственных служащих всего за 10 лет была создана совершенно новая ракетно-космическая отрасль. В сегодняшних реалиях этот феномен понять трудно, но необходимо, поскольку он реально был и наглядно показывает, что при правильном целеполагании, наличии государственной воли и стратегического масштаба задач, при правильном подборе персоналий и их нацеленности на результат — «чудеса прогресса» обеспечиваются в плановом порядке. Опыт того же NASA показывает, что наибольшие успехи были достигнуты лишь при активном участии государства — Пентагона прежде всего — в развитии космических проектов, как бы они ни «выпячивали» роль частной инициативы. А для России доминирование и воля государства в развитии космоса — базовое и необходимое условие успеха.
ХХ век называли великой эпохой научно-технической революции, когда на основе научных знаний и открытий человечества происходил стремительный прогресс техники и технологий, невероятными темпами шло развитие промышленности и производительных сил, менялись общественно-политические отношения, повышались уровень и качество жизни людей.
В XXI веке прогресс во многих областях науки и технологий сменился регрессом, потому что в постиндустриальном мире научные знания перестали быть факторами производства в большинстве стран. Во многих экономических сферах капитал уже не создается, а только перераспределяется, поэтому основным источником нового капитала становятся печатные станки центральных банков, которые поддерживают экспансивное кредитование, бесконечное потребление и раздувание постиндустриальной экономики.
Деградация науки, культуры и общественной жизни в сочетании с новыми цифровыми технологиями и социальными платформами помогает подготовить развитые страны к переходу в мир оруэлловской антиутопии, снижая потенциальные возможности обществ, в том числе и западных, к противодействию разрушительной трансформации всей социально-экономической сферы. Хотя, как шутят биофизики, деградация — это обратное развитие.
Деградация гео-территориальной стратегии
Но вернемся к «военным приоритетам генерала Милли» — его войне в мегаполисах.
Война в городе — крайне перспективное по эффективности уничтожения населения и социально-экономической инфраструктуры страны направление. Риски тут разнообразны и носят нарастающий характер.
Модные до недавнего времени мегаполисные концепции территориального развития России, когда население и экономика страны «концентрируется в полутора десятках мегаполисах современной многоэтажной и плотной застройки», может быть, и выгодны риелторам, но никак не обществу российскому, которое таким образом просто «заводится в перекрестье прицела» генерала Милли. Уроки корона-кризиса ярко продемонстрировали всю уязвимость такой концепции. К тому же она противоречит не только вопросам сбалансирования развития российских территорий, но и национальной безопасности, да и самому культурному коду русской цивилизации, исторически и культурно сложившейся именно на наших гигантских просторах, где мы «не тесно» и дружно, «не толкаясь локтями», в гармонии живем такие разные.
Мегаполисная концепция — это риски и путь к упадку русской цивилизации и «распаду» социоэкономической инфраструктуры нашей гигантской страны.
Угрозы политики концентрации населения в городах отмечают и наши противники. Ведущий западный think-tank — The Center for Strategic and International Studies (СSIS), специализирующийся на военной тематике и вопросах безопасности, в докладе, вышедшем в августе 2023 года, так описывает инфраструктурные риски и уязвимости возможных конфликтов даже не в прямом вооруженном конфликте, но при кибератаках.
Наиболее вероятные цели делятся на три категории: первая — объекты электроэнергетики. Вторая — трубопроводы и железные дороги. Третьей будет сеть материально-технического обеспечения и связи. Основными целями будут телекоммуникационные системы в городах и регионах.
Электрические сети всегда считались ценными объектами, и потенциальная уязвимость электрических сетей хорошо известна.
Все цифровые объекты в той или иной степени уязвимы. Трубопроводы, например, тянутся на тысячи километров через несколько штатов и пересекают малонаселенные районы. Они контролируются цифровым способом, с множеством возможных точек как кибер-, так и физического нарушения.
Атака на американский Colonial Pipeline показала, что кратковременное нарушение может принести политическую выгоду и быстро радикализировать ситуацию в стране.
Вероятными целями являются гражданские системы управления воздушным движением, а также водоснабжение в ключевых городских районах, поскольку от него зависят телекоммуникации и электричество.
Вот так это видится нашим оппонентам из CSIS — и это далеко не полный перечень рисков лишь от кибератак. Добавьте сюда терроризм, техногенные факторы и риски эпидемий — и мало не покажется даже без военной составляющей.
Нам надо понимать: привнесенные извне мегаполисные концепции гео-социального развития России — это значительные риски и потенциальная деградация системы национальной безопасности.
Деградация мечты
Мир «по-американски», где доллар — главный продукт, производимый США на экспорт, где экспансия внешняя — главный фактор развития, — этот мир «уткнулся в пределы роста».
Заканчивается рост — заканчивается и смысл.
Зачем тогда нужна эта «демократия как самоценность», задаются вопросом все больше стран и людей. Задаются этим вопросом и сами американцы.
«У нас нет ответа на фундаментальный вопрос, который задают все больше и больше наших сограждан. Куда идет наша страна, каково ее место в будущем мире? Какова цель? Как мы туда доберемся? Какие путеводные звезды будут для нас ориентиром?
Наши падающие дороги и мосты отражают падающую уверенность в себе. Наши реформаторы образования часто, кажется, отчаиваются, что мы когда-нибудь сможем эффективно воспитывать новые поколения для экономики 21-го века. Наша система здравоохранения все больше отстает от других развитых стран» — отрывок из фундаментального труда Национального Стратегического Нарратива «Мистер Y» 2011 года. Труда, который во многом определил идеологию концепции Трампа в 2016 году.
Прогресс как процесс, присущий прошлой либеральной экономической модели, закончился. Большинство взрослых «золотого миллиарда» уже полагают, что их детям придется хуже, чем их родителям: так, к примеру, считают от 50% жителей в Австралии и до 90% во Франции.
Завтрашний день для западного обывателя — это уже не мир мечты, а скорее мир неопределенности, мир нарастающих тревог, конфликтов и несправедливости.
Видный философ и социолог современности Зигмунд Бауман еще в 2017 году написал: «Мечта западного человека о «лучшей жизни» расторгла свой заключенный на небесах брак с будущим. А в процессе развода мечту гнусно обобрали, лишив ее всякой этической значимости».
А если у «Храма на холме» нет «этической значимости» как вдохновляющей мечты — то нет и миссии «городу и миру». Налицо резкое ослабление притягательности политики США и западной цивилизации в целом. То есть искренне и «по любви» с миром у них уже никак, а «на любовь за деньги» — средства кончились. На доминирование через «покупку лояльности» и военную мощь у США уже не хватает ресурсов. Да и у наших прозападных либералов мало что получилось и дальше перекачки «скважиной жидкости» в зеленые бумажки дело не пошло, поскольку целью была полная интеграция в глобальную экономику в качестве источника ресурсов.
Глобальные элиты сделали свое дело, США как государство тоже входит в период упадка.
Итак, кризис Запада — это кризис экзистенциальный, это деградация либеральной мечты.
Наступающая эпоха разрушения этой либерально-экономической модели означает, что Россия получает шанс вернуть себе статус особой цивилизации.
Стратегия противодействия деградации
Деградация — это мощный инструмент ментальной войны западных элит против России. Характер глобальных трансформаций таков, что действовать рефлексивно, пытаясь реагировать на кризис, — просто бессмысленно. Главной задачей становится формирование собственной российской идеологии и стратегии противодействия индуцированной западными глобалистами тотальной деградации мира. Если мы это осознаем, то мы можем противопоставить антиинтеллектуализму просвещение и духовно-нравственное развитие нашего общества.
Просвещение — это распространение знаний и культуры. Важность просвещения в периоды, когда государствам угрожают внешние силы, сложно переоценить.
Образование — это целенаправленный процесс воспитания и обучения. Образование ни в коей мере не должно быть услугой, это общественно значимое благо. Образование тесно связано с культурой, потому что в ходе обучения и воспитания происходит передача культурных образов и нравственных принципов подрастающим поколениям.
В стратегической постановке в основе искомого решения — доступное всем россиянам лучшее в мире фундаментальное образование.
Повышение качества школы, статуса высшего и среднего образования, мобилизация его под задачу технологического прорыва, воспитание творческой национально ориентированной молодежи — ключ к будущему.
К сожалению, на протяжении последних 20-25 лет из системы образования системно выхолащивались фундаментальные естественно-научные дисциплины. В результате лишь 20% выпускников средней школы сдают ЕГЭ по физике. По химии — и того меньше. То есть молодые люди могут окончить школу, но так и не освоить азы этих фундаментальных наук. Школа готовит не творцов, а «грамотных потребителей». А ведь именно фундаментальные науки, наряду с литературой, учат ребенка думать и формулировать свои мысли. Увы, качество инженерно-технического образования резко снизилось.
Десятилетиями культивировалось отношение к технарям как к непрестижным профессиям — на фоне засилья менеджеров, юристов, экономистов и прочих, поэтому стоит ли удивляться, что, когда технари в большом количестве понадобились, предшествующая инерция отношения к этим профессиям продолжает сохраняться, и государству еще только предстоит полностью переломить этот тренд, так как приоритеты изменились. Проблема более чем серьезная, а для развития промышленности нам необходимо кратно больше технических специалистов и квалифицированных рабочих.
Нехватка инженерно-технических специалистов в России с каждым годом все сильнее, вопрос — как стимулировать поступление молодежи на обучение этим востребованным работодателями специальностям. Если сегодня мы не начнем интенсивно заниматься подготовкой и воспитанием кадров национально ориентированных и компетентных в применении ИИ, мы просто провалимся со всеми своими замыслами.
Задача воспитания инженерного и интеллектуального потенциала России должна стать государственным приоритетом, потому что без этого невозможно будет обеспечить обороноспособность и безопасность государства, сохранение суверенитета и само будущее нашей цивилизации. Необходимо формирование «Великой триады» — фундаментальная наука, прикладная наука, подготовка кадров. Профессиональное развитие нужно сочетать с духовно-нравственным развитием и с творчеством.
Главным драйвером науки будет оборонно-промышленный комплекс. Именно ОПК, который в нашей стране финансируется государством на приоритетной основе, может стать главным заказчиком исследований в естественно-научных сферах, и в области искусственного интеллекта, и в гео-территориальной стратегии. С таким «дирижером» у российской науки есть перспективы получения новых знаний, а у России — видимые перспективы победы.
Мобилизация нашей экономики под нужды победы на полях СВО, где идет сражение цивилизационной войны России с Западом, способствует решению этих задач, переламывая деградационный тренд, индуцированный глобалистами. «Разруха начинается не в клозетах, а в головах…» — здесь булгаковский профессор Преображенский был абсолютно прав.
Важно понимать: победить Запад наперво мы должны ментально — для этой победы нужна мощная собирающая народную волю идеология, отвечающая на вопросы: «Что мы?», «Кто мы?» и «Зачем мы?».
Идеология — это не «продукт ума» политологов, не привнесенный извне конструкт. Это прожитая история, накопленная мудрость и осознанный смысл бытия народа.
Идеология российская должна пронизывать все — от правящих элит до глубин общества, индуцируя всех на солидарное действие.
Сейчас всем нам — каждому, обществу, государству — предстоит экзамен на право называться цивилизацией. И этот экзамен истории нам нельзя провалить. Способность к самопожертвованию, неистребимая вера в самих себя, в правду и в справедливость, огромное пространство России, энергия страны и мощь государства составляют единое целое. Разрушение этого целого и нашей этической системы было и остается целью противника. И этого нельзя допустить.
Доминировавший долгие годы тезис о том, что в управлении страной должны быть интеллектуалы-технократы, — неточен, а в нынешних условиях цивилизационного противостояния с Западом — вреден. России нужны профессионалы с четким ценностным профилем служения Отечеству.
Военные и силовики, депутаты и чиновники, руководители государственных корпораций, дипломаты, деятели медиа и образовательно-культурной сфер должны внутренне мобилизоваться и четко определить свое место в строю фронта цивилизационной войны с Западом.
