ЗЕРКАЛО МИНУВШЕГО СТОЛЕТИЯ
Силовое преимущество Израиля перестает быть надежным залогом его существования
Судьба Палестины, Святой земли для мировых религий, даже не веками, а тысячелетиями находилась в центре самых острых общественно-политических процессов. Но если не забираться в древность, а взять только современный этап, окажется, что палестинский вопрос во всей его многогранности — квинтэссенция международной политики ХХ века. Той самой политики, плоды и, вероятно, завершение которой мы наблюдаем сегодня.
В нем — главные события минувшего столетия. Первая мировая война, которая положила начало распаду европейских империй и кардинальному переустройству границ. Как следствие — торжество идеи самоопределения, охватившей весь Ближний Восток, включая и Палестину, которую считали своим исконным домом разные народы. Вторая мировая с кошмарами Холокоста привела ведущие государства мира к мысли о необходимости создания еврейского государства, конфигурация которого с самого начала стала предметом острейших конфликтов. «Холодная война» с ее распределением сфер влияния и, соответственно, патроната сверхдержав над разными региональными силами. Двухполюсный мир не принес Ближнему Востоку спокойствия, вооруженные столкновения следовали одно за другим, но он обеспечил схему, как при участии международных патронов не допускать их бесконтрольного расползания.
С концом «холодной войны» все на некоторое время поверили в наступление спокойствия и справедливости, результатом чего стал мирный процесс, увенчанный Нобелевской премией мира 1994 года. Создание двух государств в Палестине, заявленное ООН еще в 1948 году, было названо скоро достижимой целью, ее реализацией бойко занялись. Правда, быстро выяснилось, что элегантно составленный план наталкивается на исторические и социально-политические реалии региона, и изначальный рывок по созданию Палестинской национальной автономии развития в сторону полноценного государства не получил. А дальше началась стагнация, основанная на всеобщем лицемерии — процесс никто не отменял, но и прогресса не происходило. Последней крупной инновацией стали навязанные Израилю и палестинской администрации «свободные демократические выборы» 2006 года — американцы тогда носились с идеей, что все проблемы Ближнего Востока решит приход туда демократии.
Бич ХАМАС в его нынешнем виде именно оттуда — сначала США заставили провести выборы, на которых победило движение исламского сопротивления, потом сами же не признали их результат. Последовавший за этим силовой захват ХАМАСом власти в Газе создал тот самый анклав, откуда Израиль был атакован 7 октября.
Лейтмотив многообразной истории ста лет — вся она проходила если не под диктовку, то при деятельном участии внешних сил. Состав последних менялся, но в любой комбинации они задавали тон. Изменение, которое произошло сейчас, — сторонние игроки вынуждены реагировать на события, инициаторами которых становятся региональные силы. Это реагирование ориентируется на накопленный опыт, но он не работает так, как прежде. Уровень самоуправства государств региона (назовем его преследованием национальных интересов такими, как они их понимают) значительно превышает образцы прошлого. А у крупных стран заканчиваются инструменты принуждения, работавшие в ХХ веке.
Приезд Байдена в Израиль в разгар жгучего обострения можно было бы назвать актом политического мужества, если бы не подозрение, что в Вашингтоне просто не вполне отдавали себе отчет в остроте сложившегося положения. После ужасной трагедии больницы в Газе понятно, что происходит резкое взвинчивание. Однако до этого в Соединенных Штатах, вероятно, полагали, что смогут пройти по филигранной линии.
Поддержать Израиль, упредив его наиболее опасные действия. Успокоить арабские страны, прежде всего Персидский залив, что, после того как схлынут страсти, начнется восстановление прежней повестки. Предотвратить вмешательство Ирана, дав понять, что оно вызовет американское военное вовлечение, зато если Тегеран проявит сдержанность, не исключено возвращение к переговорам о размораживании денег и отношений. Наконец, гарантировать пакетное решение по финансовой помощи всем важным военным клиентам — Израилю, Украине, Тайваню, что не позволит блокировать кого-то отдельно. Сейчас весь стройный план повис.
И проблема не в конкретных политико-дипломатических промахах, а в принципиальной неспособности управлять процессами так, как привыкли США, да и в целом крупные страны, считающие, что у них есть рычаги для всего.
И это системный сдвиг, последствия которого могут быть любыми.
Переходить от внешнего регулирования региона к внутреннему балансу очень болезненно, да и успех не предопределен. Проблема Израиля в том, что исключительно силовое преимущество, на которое страна опиралась три четверти века, перестает быть надежным залогом его существования. Общий баланс в регионе будет меняться не в пользу Израиля, а внимание главного патрона может оказаться отвлечено другими кризисами внутреннего и внешнего характера.
Между тем опыта долгосрочных договоренностей с соседями без опоры на США у Израиля нет. И вопрос в том, есть ли время учиться жить по-новому.
