МОНЕТИЗАЦИЯ ВОДЫ
Борьба за климат может пополнить биржи новыми финансовыми инструментами
Появление финансовых инструментов, связанных с водными ресурсами и водоемкими производствами, может открыть новое направление для мирового финансового рынка. К этому призывают в ООН, где создан координационный механизм «ООН—Водные ресурсы» и предлагается продвигать «инновационные финансовые механизмы, которые способствуют достижению цели обеспечения водной безопасности посредством благоприятной политической среды». В ООН подчеркивают, что новые государственные и частные источники финансирования требуют разработки политики, способствующей обеспечению защиты инвестиций в долгосрочной перспективе.
«Вода, у тебя нет ни вкуса, ни цвета, ни запаха, тебя невозможно описать,
тобой наслаждаются, не ведая, что ты такое.
Нельзя сказать, что ты необходима для жизни: ты сама жизнь.
Ты наполняешь нас радостью, которую не объяснить нашими чувствами».
Антуан де Сент-Экзюпери, «Планета людей», 1939 год
Страсти вокруг климата
Угроза глобального потепления, стратегии перехода к «углеродной нейтральности» и «Цели устойчивого развития» не первый год перекраивают геоэкономику и мировые финансы. Климатическая повестка становится важным фактором международной инвестиционной политики. Глобальные инвестфонды, ведущие банки и китайские производители солнечных панелей, аккумуляторов и электромобилей стараются заработать на зеленой трансформации, в то время как энергоемкие отрасли промышленности и традиционная углеводородная энергетика сталкиваются с проблемами финансирования. Квоты на углеродные выбросы, которые международным сообществом рассматриваются в качестве рыночных инструментов регулирования экологического ущерба, стали объектами биржевой торговли, но климатические проблемы пока не решили, а лишь увеличили расходы бизнеса и потребителей.
Императивный переход на возобновляемые источники энергии для развитых экономик, углеродные налоги и запрет на инвестиции в традиционные сектора меняют взаимоотношения постиндустриального мира и развивающихся стран, где сосредоточены основные мощности промышленного производства. В климатической картине появились и военно-политические краски. На встрече в верхах в Брюсселе в 2021 году НАТО поставило цель стать «ведущей международной организацией в углублении понимания воздействия изменения климата на безопасность и адаптации к нему» и подкрепило это «Планом действий по изменению климата и безопасности». Но климатические риски при этом никуда не делись.
И если зеленая трансформация год от года все больше напоминает геополитическую стратегию западных элит по сдерживанию роста экономик развивающихся стран, где высока доля традиционной промышленности, теплоэнергетики и энергоемких отраслей, то реальные климатические риски — это проблемы водных ресурсов, используемых человечеством. От засухи и водных кризисов страдают как богатые страны, так и бедные.
Климатический кризис в эпоху межледникового оптимума — это, как правило, водный кризис, поэтому водные ресурсы должны более системно интегрироваться в глобальную климатическую политику на всех уровнях.
По данным Всемирного банка, при отсутствии существенных изменений в политике к 2050 году последствия нехватки воды могут привести к снижению роста ВВП на 6–14% в большей части Африки, Азии и Ближнего Востока. Для всех стран климатические решения должны быть также и водными решениями.
Вода
Вода покрывает около 71% поверхности Земли. При этом лишь относительно небольшое количество воды доступно для потребления человеком и использования в экономике. Из 1,39 млрд кубических километров воды на поверхности планеты Земля примерно 97% находится в океанах и морях. Это соленая вода. Лишь 3% воды на Земле является пресной, но большая часть ее недоступна или находится там, где доступ усложнен или экономически нецелесообразен — в ледниках и в полярных ледяных шапках. Вода есть в атмосфере и почве, при этом почвенные воды часто загрязнены, а атмосферной водой человечество только учится управлять, развивая противоречивые и небезопасные геоинженерные технологии. В составе мантии планеты содержится в десять раз больше воды, чем в Мировом океане, но технологий добычи воды из земной мантии у человечества пока нет.
В результате только 0,5% воды на Земле является доступной для использования пресной водой. Немного, но из того, что имеется в наличии, человечеством ежегодно используется около 4 трлн кубометров пресной воды. Это примерно в шесть раз больше, чем глобальный забор пресной воды в начале ХХ века.
71,3% пресной воды тратится на орошение сельскохозяйственных земель и агропромышленную деятельность. Доля водозабора для сельского хозяйства, как правило, выше среди развивающихся стран и стран Глобального Юга, где часто возникает дефицит этого важного ресурса. Промышленный забор пресной воды составляет 15,4% от общего мирового забора воды и 13,1% приходится на муниципальное использование и домохозяйства.
Регион испытывает дефицит воды в том случае, если ежегодные запасы возобновляемой пресной воды составляют менее 1000 кубических метров на душу населения. Дефицит воды бывает физическим, когда объем доступной воды ниже необходимого населению этого региона, и экономическим, когда отсутствует возможность собрать необходимое количество водных ресурсов, даже при наличии их запасов. Оценка глобальной водной безопасности 2023 года, проведенная Институтом водных ресурсов, окружающей среды и здравоохранения Университета Организации Объединенных Наций, показала, что 72% людей живут в странах, испытывающих проблемы с дефицитом воды и водной безопасностью, а еще 8% живут в странах, где ситуация с обеспечением водой находится в критическом состоянии. По прогнозам, к 2050 году миру потребуется на 20–25% больше воды, а число людей, страдающих от острой нехватки воды, может увеличиться на 40%.
Финансовые пути решения водной проблемы
На водную безопасность влияет множество факторов, напрямую не связанных с природными условиями, от биологических и инфраструктурных до финансовых, социальных институциональных и политических. На международных климатических форумах было предложено оценить водоемкость товаров — как промышленных, так и сельскохозяйственных, поступающих на мировой рынок. Затем по аналогии с углеродным следом и углеродными квотами ввести специальное ценообразование на «водный след» и водные квоты для экспортеров товаров. Это могло бы сформировать рынок торговли «водным следом», или, по сути, «виртуальной водой», соответствующей объемам реальной пресной воды, необходимой для производства того или иного товара, поступающего на рынок. Но учитывая, что даже в одном регионе вода в экономике имеет разную стоимость в разное время года, например в сезоны засух, муссонных дождей, снеготаяния или активной мелиорации при выращивании сельхозпродукции в летние месяцы, то механизмы ценообразования на «виртуальную» воду должны включать в себя и производные финансовые инструменты, связанные с погодой, например климатические фьючерсы и опционы.
Рынки производных финансовых инструментов используются для хеджирования рисков, связанных с климатом, уже более 25 лет. Пионером здесь выступила Группа Чикагской товарной биржи (CME Group Inc.) еще в 1999 году.
Производные стандартизированные биржевые контракты CME Group на погоду (температура, атмосферное давление, относительная влажность и скорость ветра) и электроэнергетику уже используются широким кругом сельскохозяйственных, энергетических и финансовых организаций со всего мира для управления локальным риском воздействия погодных условий на бизнес. Есть «Индекс обогрева» HDD (Heating Degree Days) и «Индекс охлаждения» CDD (Cooling Degree Days).
Если мировая финансовая система перейдет к финансиализации ресурсов пресной воды, используемой в экономике, а именно это пока предлагается аналитическими центрами Британии и США и поддерживается рекомендациями по новому законодательству со стороны Целевой группы по раскрытию финансовой информации, связанной с природой (TNFD), и Совета по международным стандартам устойчивого развития (ISSB), то следующим шагом будет создание рынка торговли «виртуальной водой» уже в обозримом будущем.
По оценкам исследований, сделанных в 2023 году в 14 странах с высоким уровнем дохода, включая США и ЕС, на виртуальную торговлю водой может приходиться около 30% забора пресной воды во всем мире, а это сегмент глобального финансового рынка с потенциальным ежегодным объемом в сотни миллиардов долларов.
С «виртуальной водой» и «водным следом», возможно, будет то, что уже сделано на сырьевых и товарных рынках, где все, что имеет стандартные признаки, подходящие под спецификацию биржевого контракта и денежную стоимость, уже стало финансовыми инструментами, торгуемыми на открытом рынке в мировых финансовых центрах, которые теперь одновременно являются центрами глобального ценообразования для ресурсов и сырья.
Британский Королевский институт международных отношений (организация, нежелательная в России) пишет в своем докладе о водных рисках, что «убедить правительства заняться проблемами виртуальной торговли водой может оказаться более простой задачей, чем усилия по решению проблемы выбросов парниковых газов, из-за непосредственных местных последствий водного стресса со стороны промышленности, включая загрязнение и сокращение доступности воды».
Предлагается также категоризировать «водный след» по аналогии с водородным топливом, разделив его на три группы: «зеленый водный след» — использование дождевой воды, хранящейся в виде почвенной влаги и потребляемой растениями для использования человеком, «голубой водный след» — вода, забранная из поверхностных или грунтовых вод и не возвращенная в источник воды, и «серый водный след» — объем воды, необходимый для производства или добычи сырья и попадающий в водоемы вместе с загрязняющими веществами. Для «виртуальной воды» планируется доработать существующие экологические, социальные и управленческие стандарты, вводящие правила для компаний, по которым им придется доказывать, что при производстве товаров они не применяют неустойчивые методы использования воды, а также ввести запреты на товары из мест или секторов, которые нарушают право человека на доступную пресную воду. Предполагается, что введение стандартов водопользования, требований по очистке сточных вод и штрафов, ограничений по забору грунтовых вод поможет снизить водные и климатические риски.
Но такой финансовый подход может изменить инвестиционные приоритеты в водоемких отраслях и привести к перераспределению капиталов от сельхозпроизводства зерна и продуктов питания, а также текстильной и горнодобывающей промышленности, использующих значительные водные ресурсы, к менее водоемким производствам ограниченного спектра промышленных товаров. А это прямой путь к мировому продовольственному кризису. Это также ограничит экономический потенциал значительного количества развивающихся стран. Кроме того, как отмечают некоторые исследователи, жесткое регулирование или более высокие цены на воду могут привести к тому, что компании перенесут свою деятельность в менее регулируемые или более дешевые страны, а это будет означать, что глобальное загрязнение останется прежним или даже увеличится.
Потенциальное управление мировыми ресурсами пресной воды по предлагаемому сценарию дает в руки управляющих и создающих правила государств G7 инструменты влияния на экономики значительного числа стран мира, где проживает 80% населения планеты, а это уже будет серьезным фактором геополитики. За ширмой заботы о климате и благах для всего человечества несложно спрятать неоколониализм и использовать механизмы контроля над жизненно необходимыми ресурсами для продвижения политических решений или, например, для нужного для стран G7 результата голосования в ООН.
«Вода! В Кап-Джуби, в Сиснеросе, в Порт-Этьене темнокожие ребятишки
выпрашивают не монетку — с консервной банкой в руках они выпрашивают воду:
— Дай попить, дай…
— Дам, если будешь слушаться».
Антуан де Сент-Экзюпери, «Планета людей», 1939 год
Иной путь
Достижение водной безопасности возможно только при эффективном международном управлении водными ресурсами и при достаточном финансировании необходимых мероприятий. Для этого придется создавать специальные финансовые механизмы. По данным Программы ООН по окружающей среде потребности в финансировании адаптации к изменению климата в развивающихся странах в десятки раз больше, чем существующие целевые финансовые потоки из развитых стран, в результате чего дефицит финансирования составляет до $350 млрд в год. Водный сектор особенно страдает от этого дефицита. Анализ имеющихся данных, проведенный ООН, показывает, что управление водными ресурсами и наводнениями составляет 30% затрат развивающихся стран на адаптацию, но они получают только 15% международных финансовых потоков.
В водоемких секторах мировой экономики необходимы такие правила прямых инвестиций, чтобы иностранные компании, работающие в развивающихся странах, изначально строили производства с минимальным риском для водопользования. Водосберегающие технологии производства товаров и продуктов питания должны получить приоритетное и льготное финансирование от банков развития и международных инвесторов по аналогии с «климатическими финансами» и налоговые льготы со стороны правительств стран, где такие производства будут развертываться. В интересах стран Глобального Юга разработать свои собственные отраслевые стандарты и требования к водной безопасности — например, на уровне специально созданных комитетов объединения стран БРИКС+.
Водная безопасность — это не только климатическая повестка, но и продовольственная безопасность. Блокирование поставок зерна на мировой рынок из обеспеченной водными ресурсами России в рамках санкционной войны Запада — это тоже негативный фактор глобальной водной безопасности. Поэтому подобная санкционная политика должна пресекаться на международном уровне, а страны БРИКС обязаны создать свои ценовые центры для определения стоимости продовольственных и водоемких товаров.
Наконец, человечеству необходимо перейти к более рациональному потребительскому поведению от текущей модели навязанного современным капитализмом и маркетингом сверхпотребления, которое считается полезным для показателей экономического роста и размеров прибыли транснациональных корпораций, но которое безудержно выкачивает ресурсы планеты, иногда цинично прикрываясь «климатическими правилами» и лицемерной моралью.
