ОТКРОВЕНИЯ ОСНОВАТЕЛЯ АМЕРИКАНСКОЙ ЧВК BLACKWATER
Кому в США нужна вражда с Россией
Президент России Владимир Путин не раз публично вспоминал, как после распада СССР наша страна рассчитывала на присоединение к западной семье «цивилизованных народов» и предлагала чуть ли не вступить в НАТО, но получала от ворот поворот. В Москве долго недоумевали, почему эти попытки поладить с порога отвергались коллективным Западом.
Недавно свой вариант ответа дал Эрик Принс в журнале IM-1776 и газете Asia Times. По его версии, отпор сближению с Россией давал военно-промышленный комплекс США — Пентагон со своими подрядчиками. Для получения барышей и звезд на погоны заправилам ВПК нужен был враг, а не друг.
Ответ известный, чтобы не сказать банальный, но важен источник. Для американских военных госструктур Принс — с одной стороны, инсайдер, экс-спецназовец ВМС США, а с другой — прямой конкурент, основатель частной военной компании Blackwater, одной из самых известных ЧВК в мире. Так что у него есть и некая сумма знаний и опыта, и понятный критический настрой, и мотивы для откровенности.
А не встречавшийся мне прежде «журнал культурного и социально-политического анализа» IM-1776 — это, как я понял из пояснений редакции, попытка создать «осмысленную альтернативу» как «либеральному консенсусу» левых, так и «устоявшемуся» (mainstream) консерватизму правых. В последние годы такую правую альтернативу за океаном часто противопоставляют традиционным неоконсерваторам (неоконам) и ассоциируют с трампизмом (кстати, в случае возвращения Дональда Трампа к власти Принсу прочат видную должность в его новой администрации — возможно, что и в Пентагоне). В названии журнала подчеркнут мотив патриотизма: 1776 — это год принятия Декларации независимости США.
«Слишком велики для победы»?
Обширный опус Принса озаглавлен «Слишком велики, чтобы побеждать: как ВПК и неоконы вынуждают Америку проигрывать», а начинается с констатации того, что «с нынешним военным потенциалом Америки и [ее] способностью проецировать силу в мире что-то серьезно не так». Для примера приводится тот факт, что «за последние три года спешно эвакуировались аж пять посольств США: в Судане, Афганистане, Беларуси, Украине и Нигере».
Задаваясь вопросом, как «единственная глобальная сверхдержава 1990-х» дошла до жизни такой, Принс отвечает: «Одна из причин — финансовая. Любая война опирается на экономический базис, и военная мощь страны отражает ее экономическую структуру. Сегодня в Америке «баснословная привилегия» доллара США с ее безграничной эмиссией фиатной (не обеспеченной золотом — прим. авт.) валюты означает, что нынешние военные расходы США, по сути, покрываются за счет долга: собственно, по меньшей мере 30% нынешнего госдолга [США] — военный перерасход на так называемую «Глобальную войну с террором» (GWOT). Эта реальность порождает отсутствие стратегической дисциплины и военную политику, в которой приоритет отдается не выигрыванию войн, а крошечной гильдии подрядчиков, питающих раскормленную и перегруженную начальством (top heavy) структуру».
Структура — это тот самый ВПК, а GWOT — общее название силовых ответов США на «теракты 09/11» (то есть 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне). Замечу, кстати, что, по оценкам МИД КНР, «за свою более чем 240-летнюю историю США не воевали всего 16 лет».
«Стратегическая цена»
Принс как раз и показывает, как зарождался тот «менталитет непрерывной войны, оплачиваемой безостановочным фиатным печатным прессом», который, по его словам, «укоренился в корпоратистском крыле Республиканской партии США» и со временем сделал неоконов «доминирующей силой вашингтонской внешней политики». Корни нынешней ситуации он видит в избрании в 1980 году 40-м президентом США Рональда Рейгана, «начавшего разворот от 35 лет сдерживания [СССР] к более агрессивному подходу, покрываемому за счет дефицитов».
Эта стратегия «помогла угробить Советский Союз, но лишь критически важной стратегической ценой, — пишет Принс. — Отчасти вследствие той центральной экономической роли, которую СССР к тому времени играл для военной промышленности США, благоприятная возможность для позитивного взаимодействия с Россией после 1991 года была отвергнута доминирующей неоконсервативной фракцией и ее союзниками по военно-промышленному комплексу в Вашингтоне».
И далее: «Так называемые «дивиденды мира», последовавшие за окончанием холодной войны, были направлены на расширение НАТО вместо ее упразднения. Цель состояла в обогащении ВПК путем создания новых клиентов для закупки в США оружия — ценой [упущенной] возможности партнерства с Россией. Обещания о нерасширении НАТО на восток, в бывшие страны Варшавского договора, были нарушены, и силы НАТО были развернуты на границах России».
Вот вам и истоки нынешней гибридной войны Запада против России, черным по белому. Барыши ВПК важнее сотрудничества с Москвой. А мне невольно вспоминается, как в середине 1990-х, при 42-м президенте США Билле Клинтоне, чиновники его администрации досадливо отмахивались от моих расспросов: мол, нету никаких «дивидендов мира», а есть только плоды глобализации и компьютеризации.
Тогда же я стал вникать и в особенности «баснословной привилегии» Вашингтона, насчет которой глава Минфина США Джон Конналли в свое время цинично заявил американским друзьям и союзникам: «Доллар — наша валюта, но ваша проблема». Наконец, в свете рассуждений об экономических основах военной мощи нельзя не вспомнить, что статья Принса была напечатана незадолго до назначения профессионального экономиста Андрея Белоусова новым министром обороны России. Этакое обратное эхо, упреждающий ответ тем, кого интересовала логика данного кадрового решения.
Добавлю, кстати, забегая вперед, один из общих выводов американца: «Лидеры заменимы… Что на самом деле оканчивает войны, так это уничтожение живой силы противника, разрушение его финансов, логистики и способности пополнять запасы».
«Путин был прав»
Далее Принс на конкретных африканских примерах (борьба за алмазные копи в Сьерра-Леоне, геноцид против тутси в Руанде) показывает, как США не давали использовать для решения острейших проблем южноафриканскую ЧВК, предлагавшую свои услуги, а предпочитали дорогие и малоэффективные, по его описанию, операции ООН. Почему он делает на этом упор, думаю, понятно само собой, а официальный подход Вашингтона передан через цитату тогдашней профильной помощницы госсекретаря США Сюзан Райс: «Не нужны нам в Африке никакие белые наемники». Между прочим, чудовищная бойня в Руанде началась тогда после гибели в авиакатастрофе президента страны, чей самолет был сбит ракетой. Ох уж эти исторические отголоски…
«К концу 90-х, пока Вашингтон был занят боевыми действиями в бывшей Югославии, на первый план стал выдвигаться новый враг — джихадистский ислам, — пишет Принс (оценки и эпитеты оставляю на его совести — прим. авт.). — В 1993 году плохо задуманная и коряво исполненная попытка национального строительства в Сомали создала предвкушение грядущего: в Могадишо 18 спецназовцев США погибли и 73 были ранены в бою после того, как нерешительная администрация Клинтона отклонила запросы об [их] поддержке с воздуха. К 1999 году оставленные без ответа атаки в Найроби, Дар-эс-Саламе, Саудовской Аравии, Йемене и Нью-Йорке унесли сотни жизней и покалечили боевой корабль США, эсминец «Коул». Наконец, 11 сентября 2001 года эта серия тяжких ударов достигла своей драматичной кульминации».
Тот день врезался и в мою память, поскольку я работал в Вашингтоне и тем утром проезжал мимо чадящего Пентагона. А много позже узнал из мемуаров тогдашней ближайшей помощницы 43-го хозяина Белого дома Джорджа Буша — младшего Кондолизы Райс, что президент России Владимир Путин еще на двустороннем саммите в Любляне — за три месяца до 09/11 — предупреждал США об опасности, исходившей от террористической группировки «Аль-Каида» (запрещена в РФ).
По словам Райс, американцы отмахнулись тогда от предостережения, списав его на «горький осадок, оставшийся у россиян от поддержки Пакистаном афганских моджахедов», воевавших против советских войск. «Но Путин был прав, — признавала она. — «Талибан» и «Аль-Каида» (обе запрещены в РФ — прим. авт.) были бомбами с часовым механизмом, взорвавшимися 11 сентября 2001 года».
«Даже не худший провал»
В итоге США вторглись в Афганистан. Провальную развязку мы наблюдали воочию уже при нынешней администрации Джо Байдена. О предпосылках того фиаско Принс тоже пишет: «Поскольку Пентагон работает на бюрократическом принципе бюджетных циклов и внутриведомственной войны за продвижение по службе, а не на принципе достижения победы, в чужой стране была развернута невероятно раздутая оккупационная армия численностью до 120 тыс. человек». В планах американского вторжения в Афганистан, по свидетельству специалиста, попирались все уроки — от исторических до военных. Целью считалось «навязывание централизованной джефферсоновской демократии» совершенно не готовой к этому стране. Cредством служило «бесконечное заливание деньгами тонкого, как лист бумаги, слоя гражданского общества»; закономерным итогом стала «коррупция вместо инфраструктуры». Наконец, в интересах своих подрядчиков из ВПК «неоконы силком затащили в Афганистан… десятки членов НАТО», пишет Принс.
Причем Афганистан, по свидетельству Принса, — это «даже не худший военный провал США за последние 20 лет». Следом он переходит к Ираку и повествует об «ожесточенной гражданской войне, приведшей к гибели сотен тысяч мирных граждан» и «подчинившей», на его взгляд, эту страну Ирану. Далее в том же ряду — и разоренная Ливия, чьей эпитафией стала одиозная цитата Хиллари Клинтон про Муаммара Каддафи: «Мы пришли, увидели, он умер». Наконец, здесь же — и вмешательство США в Сирии, приведшее к формированию экстремистской группировки «Исламское государство» (ИГ, запрещена в России). Американец, использующий для обозначения ИГ аббревиатуру ISIS, дважды подчеркивает: «Стоит повторить: появление ISIS стало прямым следствием вмешательства неоконов в сирийскую гражданскую войну. В результате теперь силы США оккупируют Восточную Сирию, как своего рода аморфный «буфер» между различными курдскими фракциями, Турцией и сирийским правительством; это обходится в миллиарды [долларов] в год и не приносит никаких ощутимых выгод американским гражданам».
Украина: «кто извлекает выгоду»?
И наконец — думаю, к главному для россиян сюжету. «Cui bono?», то есть «кто извлекает выгоду из продолжающейся трагедии» на Украине? — ставит вопрос американский военный специалист. И для начала привлекает внимание к «исторической перспективе», которая «всегда полезна» при оценке конфликтов.
«Предлагаю читателям задуматься о той невообразимой цене, которую СССР заплатил за разгром вермахта: свыше 22 млн человеческих жизней против потерь США в 250 тыс. солдат, — пишет Принс. — Пока американцы разминались перед высадкой в Европе вторжением в Северную Африку, Советы перемалывали 1,2 млн солдат [армий гитлеровской] оси под Сталинградом и сами теряли почти вдвое больше. Те потери генетически запечатлены в памяти живущих поколений и стратегически впечатаны в образ мысли российского государства».
«Последствия расширения НАТО на восток, кульминацией которого стало предложение о включении [в альянс] Украины вопреки ясно прочерченным Кремлем «красным линиям», были вполне предсказуемыми, — указывает американский аналитик. — И все же неоконы продолжали продавливать эту тему — даже после того, как помогли свергнуть пророссийского президента [в Киеве]. Не лишне напомнить, как недовольно было правительство США, когда СССР в начале 1960-х принялся размещать ракеты на Кубе».
«Недовольно» — еще очень мягко сказано. Карибский кризис по сей день считается одним из самых опасных эпизодов в истории холодной войны, по нему меряют последующие пики международной напряженности, включая и нынешнее противостояние между Россией и коллективным Западом.
Принс же задним числом фантазирует о том, как можно было бы избежать острой фазы этого противостояния. «Объявление об отказе от расширения НАТО и немедленное развертывание [для поддержки Киева] сильной группировки ВВС (air wing) могло бы предотвратить самую большую войну в Европе за 80 лет, — пишет он. — Но, может, неоконы и хотели войны?»
«Вагнер»: «сила за троном»
Вслед за классическим «Кто виноват?» автор ставит следующий вопрос: «Что делать?» Нынешняя заокеанская модель, на его взгляд, «сломана и контрпродуктивна». «Американские военные — это самая дорогостоящая организация в 3000-летней истории человечества, выродившаяся в инструмент продажи или навязывания непомерно дорогой военной техники странам, которые с трудом ею пользуются, не говоря уже об обслуживании, — пишет он. — Военные США стригут лужайки на «Ламборгини», когда союзникам нужны трактора». Точно так же, по убеждению создателя Blackwater, партнерам и клиентам Вашингтона нужны не совместные «трехнедельные учения» на дареных конях, а «опытные советники», прибывающие «не на месяцы, а на годы».
И американец предлагает опять-таки оглянуться на российский опыт. По его словам, Россия, «взяв на вооружение возможности ЧВК», успешно теснит сейчас Запад в Африке, «демонстрируя более твердую руку против джихадистов». Это «будет неослабно продолжаться до тех пор, пока Госдеп и ЦРУ занимаются выдумыванием пиар-стратегий, а конкуренты Америки претворяют в жизнь военные решения», предупреждает специалист.
И приводит в качестве примера Центрально-Африканскую Республику. По его словам, там власти еще в 2017 году просили западные ЧВК о помощи в наведении порядка на приисках (mines), «но это решение было вновь блокировано неоконами в Госдепе и послушной им ООН, отказавшейся снять санкции против ЦАР ради закупки стрелкового оружия для полиции». «У России же проблем с этим не было, она сразу отправила в страну 400 бойцов «Вагнера», и теперь они «рулят приисками», приносящими огромную прибыль, что позволяет компании работать по всей Африке, отмечает Принс.
И еще одна цитата для полноты картины. «Группа «Вагнер» заполнила вакуум, созданный некомпетентностью США, — пишет создатель Blackwater. — В Сахеле и других частях Западной Африки они быстро стали той силой, которая стоит за троном. Чтобы одолеть «Вагнер», лучше всего победить их в конкурентной борьбе. Тот же принцип применим и к реформированию Вашингтона. Творцы политики должны позволить конкуренции расцветать».
Yankee, Go Home!
К этому, собственно, и сводится главный смысл рассуждений Принса. Изложены они, кстати, еще не полностью. Так, за скобками остался вывод о том, что «провалы повторяются», поскольку «уроков никто не учит»; географический охват включал разные регионы вплоть до Южной Америки, исторический — «нынешнее унижение США в Нигере и Чаде» и войну Израиля в Газе.
Общее же резюме автора в том, что во внешнюю политику надо смелее вовлекать частный бизнес, в том числе и военный. «Чисто государственный» подход к внешним делам чреват серьезными неприятностями и подрывает как доверие к США, так и сдерживание [оппонентов], — пишет Принс. — Внешняя политика США должна быть такой, чтобы друзья нас любили, конкуренты уважали, а враги боялись. Пока же друзья боятся с нашей стороны самострела, конкуренты нас поглощают, а враги безнаказанно обстреливают».
Мне остается напоследок добавить, что для Принса точкой отсчета служит 1980 год, но на самом деле и лозунг «барыши важнее мира», и непримиримая вражда Запада к России куда старше. Почитайте, например, отличную статью Дмитрия Медведева «Как англосаксы продвигали фашизм в XX веке и реанимировали его в XXI».
С другой стороны, и ответ на угрозы достаточно очевиден. Одним из шутливых откликов на назначение Белоусова стал интернет-мем с такой развязкой: «Я тут подсчитал, вместо 100500 ракет экономически выгоднее потратить один «Сармат».
Наконец, насчет роли и эффективности частного сектора. Принс кивает на американский опыт, но у РФ своя история и свои модели. Помните, Путин говорил про наш «народный ВПК», не оставляющий сомнений в том, что поскольку у нас дело общее и дело правое, то и победа будет за нами. А еще мне хочется в очередной раз добавить: «Янки, гоу хоум!» Вам самим — и всему миру — лучше будет.
